Спаси ближнего!

 Тем, кто постоянно учит мусар, науку об этических императивах Торы, известен совет, который дают нам еврейские мудрецы прошлого: в некоторых ситуациях лучше взять чужую вину на себя, но постараться спасти своего ближнего, т.е. другого еврея, от публичного позора. [На близкую тему см. видео-урок "Публичное оскорбление".] Согласитесь, тяжелое правило! Необычайно трудный совет. Трудный – с точки зрения его реализации. Действительно, чего ради мне брать его вину на себя, спасая от позора, если весь этот столь нежелательный ему позор свалится на мою голову?! Разве я не обязан заботиться и о своей чести, о своем добром имени? Ведь сказано же: полюби своего ближнего, как самого себя, – но не сказано: больше, чем себя…

Обратимся к той Гемаре, где об этом рассказывается: трактат Санедрин 11.

Первый эпизод:

Случай с рабаном Гамлиэлем[1], сказавшим[2]: завтра, рано утром, у меня наверху[3] должны быть семеро[4]. Утром нашел восемь. Спросил: кто тот, что поднялся без спроса? Встал Шмуэль Акатан[5] и сказал: я тот, кто поднялся без спроса; но не для того я поднялся, чтобы участвовать в решении коллегии, а чтобы узнать, как выводится закон. Сказал ему (рабан Гамлиэль): сиди, мой сын; ты и один бы мог принять правильное решение[6], но постановили мудрецы (предыдущих поколений), что решение о високосном годе должны принимать семеро[7] (мудрецов).

И тут же Гемара добавляет, уже от себя:

Но то был не Шмуэль Акатан[8], а кто-то другой. И поступил так – чтобы покрыть то, что тот сделал[9].

Как видим, один человек, большой ученый, взял на себя чужую вину, не побоявшись, что его обвинят в недостойном поведении. Он знал, что может покинуть комнату заседаний без упреков в собственный адрес, ибо не был ни в чем виноват. Но вот если бы пришлось выйти тому, кто действительно ослушался приказа учителя, – понятно, самочувствие того человека нельзя было бы назвать приятным и радостным… Впрочем, на этом тема не заканчивается.

Второй эпизод:

Было и подобное этому. Сидел Раби[10] и давал урок. Почувствовал запах чеснока[11]. Сказал: кто ел чеснок – пусть выйдет. Поднялся раби Хия и вышел. Поднялись все (ученики) и вышли. Назавтра встретил его (раби Хию) сын Раби, раби Шимон, и спросил: это ты обидел моего отца (доставил ему неприятность)? Тот ответил: (не было и) не будет такого в Израиле[12]!

Здесь раби Хия тоже взял на себя вину другого человека – покорно выйдя, будто это он поступил плохо по отношению к великому учителю.

Приведем заодно и остальные эпизоды Гемары, которые идут на той же странице один за другим.

Третий эпизод:

Откуда выучил раби Хия подобное правило[13]? У раби Меира[14]. Сообщается о событии, которое произошло с раби Меиром. Одна женщина пришла в Дом учения раби Меира и сказала ему: ребе, один из вас спал со мной[15]. Поднялся раби Меир, написал ей гет[16] и передал ей. Поднялись, написали все и передали ей.

Четвертый эпизод:

А раби Меир от кого выучил? От Шмуэля Акатана[17]. А Шмуэль Акатан откуда? От Шехании бен Йехиэль[18]. Как написано[19]: "Шехания бен Йехиэль из потомков Элама сказал Эзре: совершили мы преступление против нашего Б‑га, поселили (у себя) чужих жен из народов страны, но ныне есть от этого (греха) очищение у Израиля".

Пятый эпизод:

А Шехания бен Йехиэль откуда выучил? От Йеошуа[20]. Как написано[21]: "Встань, зачем упал на свое лицо? Согрешил Израиль[22]…" Спросил Его: Владыка мира! Кто виновен? Ответил ему: Разве Я доносчик? Бросайте жребий…

Шестой эпизод:

А есть такие (мудрецы), что говорят – от Моше[23]. Как написано: "До каких пор будете нарушать[24]?.. "

* * *

Еще не устали? А теперь, извините, самое интересное – ВОПРОСЫ. Сначала общие, а затем по каждому эпизоду отдельно.

А) Нам ничего не стоит выстроить все эпизоды в цепочку, по принципу "что из чего учится":

2 ← 3 ← 1 ← 4 ← 5 (некоторые говорят, что 4 ← 6).

Здесь номера эпизодов: 1 – с участием Шмуэля Акатана, 2 – с участием Раби, 3 – с участием раби Хии, 4 – с участием Шехании бен Йехиэль, 5 – с участием Йеошуа бин Нун, 6 – с участием Моше Рабейну.

Вопрос: почему нельзя сразу учить 2 ← 5 (или 6)? Или, что то же самое, почему нельзя учить и остальные эпизоды сразу из самого "первоисточного": 1 ← 5, 3 ← 5, 4 ← 5 ?

Т.е. почему Гемаре надо было заявлять, что, например, свой поступок раби Меир вывел из поступка Шмуэля Акатана, совершенного на верхнем этаже дома рабана Гамлиэля (3 ← 1), но не из стиха Торы про Моше (3 ← 6)?

Б) В первом эпизоде:

Как могло произойти, что рабан Гамлиэль забыл, кого он конкретно пригласил?

Шмуэль Акатан оговорил себя, сказав, что не входит в число приглашенных. Тем самым он вышел из состава кворума. Но тогда получается, что в кворуме остался тот, кто поднялся по своей инициативе, а не был вызван наси (председателем коллегии мудрецов). Выходит, что в тот раз вопрос о високосности года решался комиссией не в полном составе, и более того, в ее состав входили посторонние люди. Как такое могло быть? (Как на такое мог пойти Шмуэль Акатан?)

В) Во втором эпизоде:

Зачем поднялся и вышел раби Хия? Он что, не знал, что с его выходом запах чеснока не исчезнет?

Что имел в виде раби Шимон, сын Раби, когда обратился с резкими словами к раби Хие ("это ты обидел моего отца?")? Удаление провинившегося – вполне достаточное наказание, зачем его еще обижать словами?

Г) В третьем эпизоде:

Что имела в виду женщина, когда сказала, что один из присутствующих – ее муж? Чего она добивалась? (Чтобы он вернулся домой? Чтобы дал ей гет? Чтобы ей указали на него, ибо она не успела с ним толком познакомиться по причине темноты?)

Почему так странно поступил раби Меир? (Представим себе, что к нам в ешиву заходит человек, который с ходу заявляет руководителю заведения, что один из присутствующих украл у него, не дай Б‑г, сто шекелей. Неужели руководителю надо молча выложить тому сто шекелей, а всем остальным повторить этот широкий жест?)

Д) В четвертом эпизоде:

Что толку было Шехании бен Йехиэль, говоря о нарушителях, использовать местоимение мы, если все отлично знали, что его жена – еврейка?

Е) В пятом эпизоде:

Почему Всевышний, отказавшись выступить доносчиком, все же приказал бросать жребий, который укажет на совершившего грех? Не одно ли и то же для Творца – назвать имя человека вслух или показать на него через жребий? А самое главное, где здесь содержится элемент праведного поведения – "не позорить человека публично"?

Ж) В шестом эпизоде:

Здесь, как и в предыдущем эпизоде, происходит прямо противоположное тому, чему учит нас еврейская этика ("возьми на себя чужой позор")! Ведь Всевышний включает в число преступников еще и Моше, который не замешен в попытке собирать ман в субботу. Чему отсюда вообще можно научиться?

* * *

А теперь дадим несколько подсказок, чтобы не лишить вас удовольствия открыть всё самим.

Нами использованы комментарии Раши, рабену Хананеля, Мааршаля (раби Шломо Лурии), Маарша.

По эпизодам:

1) Рабан Гамлиэль не забыл, кого он пригласил. Дело, возможно, в том, что он сам был из числа тех семи, которым надо было принимать решение о високосном годе. Нам представляется такая картина: он говорит своему секретарю, чтобы завтра у него было семь мудрецов[25], предполагая, что один из них он сам. Секретарь передает приглашение семерым, забыв, что позвать надо только шестерых. Мудрецы поднимаются, зная, что сейчас они будут обсуждать вопрос, для которого требуется кворум из семи. Т.е., седьмой поднимающийся совершает ошибку. Рабан Гамлиэль не обязан знать, кто вошел последним. Он просто удивлен, а потому просит того, кто ошибся, выйти. Шмуэль Акатан, не желая, чтобы мудрец Торы испытал неприятный момент, объявляет, что ошибся он. Теперь, независимо от того, покинет он заседание или останется на правах простого слушателя "без права голоса", кворум будет состоять из семи приглашенных участников, и никакого нарушения в выполнении закона не произойдет.

2) Раби Хия прекрасно знал, что с его уходом запах чеснока не исчезнет. Но он предоставил отличную возможность выйти вслед за ним тому, кто на самом деле поел перед уроком чеснока, прекрасно зная, что Учитель просил этого не делать. Выйдут оба, и позора тот, кто виноват, не испытает. Другое дело, что вышли все[26]! Что и привело к едкому замечанию со стороны сына Раби: ты что, раби Хия, не знал, что вслед за тобой выйдут все, оставив моего отца в одиночестве[27] (а это уже значит – опозорить учителя)? Почему мудрецы вышли вслед за раби Хией? Возможно, потому, что и они хотели выполнить заповедь "возьми чужую вину на себя, но не дай испытать минуту позора своему ближнему". Или же они, почувствовав, что сейчас некоторая часть подозрения падет уже на раби Хию, поспешили ему помочь.

3) Тот, кто спал с женщиной в целях создать еврейскую семью (а не для плотского удовольствия, что само по себе запрещено, если говорить об учителях Торы, да и не только об учителях), совершил одну ошибку. Он это сделал без свидетелей. В том смысле без свидетелей, что не объявил: сейчас я совершу кидушин, и эта женщина станет моей женой. Или же он сказал эти слова перед свидетелями, но теперь последних надо искать, чтобы или объявить тот брак законным с точки зрения Торы, или освободить женщину, вернув ей статус незамужней, а значит, разрешенной для другого брака. Так или иначе, дело требовало исследования и разбирательства, что непременно привело бы к широкой огласке имени того человека. Однако, судя по всему, он такой огласки не хотел. А потому самым лучшим было всё свести к аннулированию брака. Что и совершил раби Меир. Но если бы неким евреем на самом деле было совершено преступление против положений Торы (украл, нарушил запрет на прелюбодеяние и т.д.), то брать его вину на себя было бы нельзя. И тогда расследование непременно бы было произведено[28].

4) Да, все и так знали, что жена у Шехании бен Йехиэль была еврейка, но он не желал возноситься над остальными, как бы тыча им в глаза, что он выше их и святее. Человек, выступающий от имени всего общества, не может бросить людям в глаза: смотрите, как вы низко пали! Ведь он был вместе с ними, когда они совершили свое падение. А значит, он, как один из духовных руководителей народа, несет за всех ответственность. Поэтому он взял часть общей вины на себя, фактически никого при этом от позора не спасая, но просто разделяя общую участь. Это и называется "все евреи несут ответственность друг за друга".

5) Да, Всевышний указал на грешника при помощи жребия. Но Он отказался прямо назвать его имя. Почему? Потому, что таков закон, которому Он нас учит: не спеши с обличением, дай человеку возможность самому признать ошибку. Уж лучше намек, чем прямое обвинение. По мере возможности сделай все, чтобы оттянуть приход тяжелой позорной минуты для своего ближнего.

6) Всевышний не включает в число преступников пророка Моше. Он как бы выполняет просьбу самого Моше, который всегда и при всех обстоятельствах полностью отождествлял себя с еврейским народом. Поэтому перед нами не действие Творца, а реализация свойства, как сказано, самого скромного из людей – Моше. Еще после греха с золотым тельцом, когда Всевышний сказал Моше, что уничтожит евреев, создав новый народ из его, Моше, потомков, пророк наотрез отказался участвовать в этом, заявив, что лучше его имя будет вычеркнуто из Книги жизни, нежели он согласится на погибель народа, совершившего грех, но все еще способного к исправлению ошибки.

7) А теперь самое сложное. Почему нельзя было всё выучить из первого (по хронологии) эпизода? Дело в том, что каждый из мудрецов-праведников, попадая в соответствующие ситуации, добавлял в общее правило что-то свое, необходимое нам, последующим поколениям, – то, чего раньше не было и чего нельзя было выучить из поступков учителей, но такого поведения хочет от нас сама Тора. Например, Моше ни за что не был согласен, чтобы его имя упоминалось отдельно от еврейского народа, даже если последний согрешил. Он ни в чем не противопоставлял себя евреям. Но Шехании бен Йехиэль этого уже было недостаточно. Он не прощения просил для народа (добавляя, что если Ты, Всевышний, хочешь его наказать, то накажи и меня), он требовал, чтобы евреи исправились. Поэтому форма мы здесь более значима, чем в случае с Моше (или с Йеошуа бин Нун): мы исправимся звучит много сильнее, чем они исправятся.

Теперь приходит Шмуэль Акатан, который не призывает к исправлению, он просто хочет, чтобы не пострадал человек, который, по его мнению, ни в чем не виноват[29]. Причем, важный момент, у него и ответ был заготовлен: не для участия в принятии решения я пришел сюда, а для учебы.

Но, спросим мы, что было бы, если б у него не было такого ответа? Именно так и произошло с раби Меиром: не мог же он, в самом деле, объяснить, зачем он совершил это деяние с указанной женщиной. А потому молча выписал ей гет. Новый элемент закона: бери чужую вину на себя, даже если нет возможности хоть как-то оправдать сам поступок[30].

Последним в цепочке нравоучительных сцен идет рассказ о раби Хие. Ему тоже нечего сказать в оправдание, если бы кто-то решил его спросить: зачем пришел на урок с таким запахом? Но он сообщает нам самое трудное правило: возьми вину на себя, даже если придется нарушить запрет, согласно которому нельзя срывать урок Торы. Забота об охране чужого достоинства стоит выше многих законов, в том числе тех, что связаны с одной из самых важных заповедей – с учебой Торы!

[1] Духовный лидер поколения, жившего в эпоху перед уничтожением Второго Иерусалимского храма. Происходил из рода великого Илеля. Все прямые потомки Илеля, правившие Высшей еврейской судебной коллегией, носили перед своим именем приставку рабан – наш учитель на языке арамит.

[2] Мудрецам, своим ученикам, принимавшим алахические решения. (Алаха – еврейский закон.)

[3] В доме у рабана Гамлиэля было особое помещение, располагавшееся под крышей, где он вместе с коллегами обсуждал и устанавливал (на основе обсуждения) новые законы. Решения выносились по принципу большинства. Критериями для принятия законов служили обоснования, выведенные из Торы или из прочих, уже принятых ранее положений.

[4] В тот раз надо было решать, каким быть очередному году – простым или високосным. Собственно, именно на эту тему и идет рассказ в первой главе трактата. Обсуждается вопрос: в каком составе и по каким поводам собирается судейская коллегия раввинов. Наш отрывок начинается с сообщения, что устанавливать високосность года должна коллегия в составе семи мудрецов, которых назначает Председатель коллегии (его пост тогда занимал рабан Гамлиэль). Не должно быть ни одного лишнего человека, все – только по специальному приглашению… Несколько слов о еврейском календаре. В стародавние времена начало каждого лунного месяца устанавливалось по свидетельским показаниям тех, кто видел молодой серп луны на небе. Что касается числа месяцев в предстоящем году, то этим вопросом занимались, как сказано, судьи. Ныне начало каждого месяца и их общее число в году можно узнать, заглянув в календарь, составленный нашими мудрецами на весь тот период, пока не восстановлен Храм в Иерусалиме.

[5] Один из самых замечательных ученых-танаев той эпохи. Некоторые говорят, что он был действительно небольшого роста (катан на иврите – маленький). Но есть такие, что сообщают: ростом он был даже выше среднего, но получил прозвище Акатан из-за своей исключительной скромности – поскольку всегда ставил себя как бы ниже окружающих, о чем и свидетельствует приводимый отрывок Гемары. Кстати, рассказывают, что Шмуэль Акатан был тем мудрецом, который составил для молитвы Шмонэ-Эсрэ ("Восемнадцать благословений") новую браху, ставшую девятнадцатой (впрочем, она поставлена в середину молитвы) – о том, чтобы Всевышний покарал всех, кто замышляет против нашего народа плохое и доносит на нас чужеземным властям. (Посмотрите в сидуре, она начинается словами: Веламальшиним аль тейи тиква, А доносчикам – пусть не будет надежды…) Для того чтобы дать силу такому непростому благословению (по существу это призыв: ударь по злым людям!), надо было обратиться к составителю, обладавшему в высшей степени тем уникальным качеством, которое зовется скромностью. Ведь даже злодеи, желающие зла еврейскому народу, созданы по Подобию Всевышнего, а значит, являются Его сыновьями. Призыв "покарай некоторых из Своих сыновей" может исходить только от того, кто не ставит себя выше всех остальных созданий.

[6] В оригинале сказано: любой год достоин того, чтобы ты один решал, каким он должен быть – високосным или обычным.

[7] И никакой другой состав с большим или меньшим числом участников.

[8] Не Шмуэль Акатан был тем, кто поднялся, не будучи приглашенным рабаном Гамлиэлем.

[9] Мы специально сохранили в переводе "корявость" оригинала (ведь именно так текст "звучит" на иврите) – чтобы ясной стала необходимость его комментирования. А вот комментарий Раши на эти слова: "чтобы не узнали, кто поднялся без спроса, и чтобы тот не побелел от стыда". Побелеть от стыда – классическое словосочетание, входящее в такие устоявшиеся языковые конструкции, как: "предпочти сгореть в огне, но не допускай на публике, чтобы (от твоих слов) у ближнего побелело лицо ". Т.е. никого не оскорбляй публично.

[10] Раби Йеуда, прозванный Святым, внук рабана Гамлиэля, о котором только что шел рассказ. Великий ученый, завершивший редактуру основных законов Устной Торы, вошедших в состав Мишны. Его так и звали – Раби, Учитель.

[11] На который у него, скорее всего, была аллергия. И об этом знали все его ученики, а потому старались перед уроком чеснока не есть. Но здесь кто-то поступил вопреки устоявшемуся правилу.

[12] Т.е. никто никогда не мог такого совершить, и не дай Б‑г совершит в будущем!

[13] Из какого стиха Писания или от какого учителя он узнал, что именно так следует поступать в соответствующих ситуациях?

[14] Великий мудрец поколения раби Акивы. От его имени в Мишне приводится больше законов, чем от остальных мудрецов.

[15] И стал моим мужем, поскольку сделал это через посвящение меня в свои жены (кидушин). Тем самым она дала понять, что имеет в виду одного из присутствующих на уроке, никого конкретно не назвав по имени.

[16] Разводное письмо, после получения которого она может считаться разведенной.

[17] Об этом мы читали в первом эпизоде.

[18] Когда евреи вернулись под руководством Эзры из своего первого галута – Бавельского (т.н. Вавилонский плен, длился 70 лет), они обнаружили, что многие из оставшихся в Эрец Исраэль соплеменников обзавелись женами-нееврейками, нарушив тем самым строгий запрет Торы. Эзра потребовал, чтобы все иноземные женщины были отосланы. Народ принял это тяжелое постановление. Общее согласие от лица всех выразил Шехания бен Йехиэль – который, и это очень важный момент, в том проступке замешан не был, ибо не состоял в браке ни с одной из туземок!

[19] См. в Ктувим, Эзра 10:2.

[20] Вступили евреи в Эрец Кенаан, и было им сказано, чтобы, после того как падет первая крепость, Йерихо, они поостереглись брать что-нибудь из трофеев. Но некто Ахан ослушался приказа и припрятал себе дорогой плащ из завоеванной добычи, 200 шекелей серебра (шекель – мера веса) и слиток золота в 50 шекелей. Пошли евреи брать приступом следующий город – и понесли сокрушительное поражение. Поскольку им было обещано, что Всевышний поможет им в завоевании Эрец Кенаан, как помог 40 лет назад выйти из Египта, то руководитель племен, Йеошуа бин Нун, испугавшись, что Всевышний, найдя среди них какое-то нарушение, откажет им в Своей помощи и они пропадут, обратился к Тому с жаркой молитвой и узнал, что, да, действительно, был ими совершен один грех. Но назвать имя нарушителя Творец отказался, предложив им бросать жребий (который и назовет преступника). Устная Тора сообщает, что Всевышний якобы сказал: не проси, чтобы Я выдал его тебе, ибо Я – не доносчик… Бросали жребий, он указал на Ахана.

[21] См. в Книге Йеошуа, седьмая глава. Обратите внимание, что здесь правилу не называть того, кто на самом деле провинился, нас учит не Йеошуа бин Нун, а Сам Всевышний.

[22] Не одно конкретное лицо, а весь еврейский народ. Многие вычитывают отсюда, что так работает одно из самых основных наших правил: все несут ответственность за каждого. Это верно: в грехе Ахана виноват весь народ. Но есть здесь и еще один урок: согрешил Израиль, но кто именно – ищите сами…

[23] На вопрос, у кого научился Шехания бен Йехиэль не называть имена провинившихся, чтобы они избежали позора, эти мудрецы отвечают: у Моше Рабейну (а не у Йеошуа бин Нун).

[24] Шмот 16:28: "(Сказал Всевышний пророку Моше) До каких пор будете отказываться соблюдать Мои заповеди и законы?" Обратился Он к Моше, после того как некоторые евреи вышли в субботу собирать выпавший ман, нарушив тем самым запрет. И хотя Моше среди тех нарушителей не было, Он сказал именно ему: доколе вы будете нарушать?

[25] Посмотрите точные слова в тексте Гемары. Он не сказал, чтобы поднялись семь, а – чтобы завтра утром у меня были семь. И он в их числе.

[26] Один из наших учеников предложил следующую картину. Выходит раби Хия, запах остается, виновник сидит на месте. Поднимается другой ученик (давая понять: иди за мной!). Так выходят все, виновник выходит последним. Что поделаешь, страх иногда парализует...

[27] Таков комментарий Раши. Маарша с ним не согласен. Он пишет, что по ответу раби Хии видно, что разговор идет не об оскорблении Учителя, а о другом: выведя за собой всех присутствующих, раби Хия лишил Раби возможности вести урок. Это называется битуль Тора. Об этом заявил сын Раби. Но провинившийся ответил: не было и не будет такого в Израиле, чтобы из опасения битуль Тора страдало имя праведного человека!

[28] Существует ряд определенных условий, когда для спасения своего доброго имени можно не только заявить о своей невиновности, но, если такое заявление не помогает, и прямо назвать имя нарушителя. Так, в частности, поступил, рав Уна, когда на обвинение в том, что он не расплатился со своим арендатором, публично сказал, что тот украл у него больше, чем ему полагается по договору. (См. Брахот 5.) Вот эти условия: а) речь идет об обвинение в нарушении строгого запрета Торы, б) всем личность нарушителя и так хорошо известна, а значит, тут нет лашон ара, в) если вы не назовете имя нарушителя, подозрение непременно останется на вас (но если можно поступить другим образом, не называя его, причем никто не будет показывать пальцем в вашу сторону, то так и надо сделать).

[29] То была, как мы уже сказали, или ошибка секретаря, или недоразумение. Люди, например, не знали, по какому вопросу их вызывают, иначе восьмой, конечно же, не поднялся бы.

[30] Повторяем, предполагалось, что тот неведомый сожитель бедной женщины не преступил закон Торы, а просто постарался остаться неизвестным. Теперь для его обнаружения надо искать свидетелей, без которых кидушин нельзя признать. Поиск свидетелей неминуемо приведет к обнародованию имени, что приведет неудавшегося мужа к страданиям... Но если бы речь шла о серьезном нарушении Торы (воровстве и т.д.), раби Меир поступил бы, вне сомнения, совсем по-другому.

Теги: Мусар