Место в автобусе

Зашел на уроке (в Иерусалиме) разговор о том, кто и как уступает место в автобусе. Понятно, что все согласны с тем, что уступать надо – и точка! – тут нет никаких споров. Тогда о чем был урок? А вот о чем: речь шла не столько о человеке, который уступает, сколько о том, кому уступают. Хотя, вроде бы, с этим тоже понятно: надо отдать свое место тому, кто старше тебя, больше твоего устал, беременен или ползет в упадке сил с поля боя. Ну и понятно, матерям с детьми на руках и пр. – А вот давайте посмотрим, как к этому подходят обе стороны.

Проблема в том, что обычно человек едет не бесплатно. Он заплатил за свое место. И теперь, если требовать у него, чтобы он поднялся, – это все равно, что требовать у него деньги (по крайней мере, разницу в оплате между удобством ехать сидя и неудобством ехать стоя).

Известно, что на каждого человека возложена заповедь давать цдаку. Но хоть кто-нибудь однажды видел, чтобы на улице один человек (пусть очень бедный и отчаянно неимущий) нападал на прохожего с криком: "Дай цдаку! Ты обязан дать мне цдаку! Кто тебя воспитывал, если ты не даешь мне цдаку?!" – Согласитесь, картина невозможная.

То же самое (примерно то же самое) возникает иногда в автобусе (метро, трамвае и пр.). – Один отнимает деньги на дороге, ссылаясь на заповедь. Другой отнимает место в переполненном транспорте.

А ведь дать цдаку или уступить место старшему – это заповеди, что называется, личного характера. Можно воспитывать людей исполнять их, но нельзя требовать: дай мне!

Поэтому поступаем так (это был финал нашей беседы на уроке; вывод). Если возникла необходимость – уступим свое место остро нуждающемуся, сядем теснее со своими детьми, взяв одного из них на колени и пр. А если мы с вами сами нуждаемся в чужом месте (падаем от усталости; или еще не падаем, но точно, упадем за три часа езды; или вдруг нам стало плохо и мы хватаемся руками за поручни и пр.) – то (1) заранее подумаем, надо ли нам ехать в этом переполненном транспорте. И если выхода нет, то (2) место попросим у самых сильных, отзывчивых – и, главное, нетребовательным голосом, заранее благодаря их "за уступчивость". Мы просим, а не требуем!

И поскольку все еврейские законы дихотомичны, то получаем:

1. я свое место уступаю всегда (по крайней мере, стараюсь),

2. если кто-то не уступает своего места мне – не возмущаюсь, а молча еду стоя дальше или выхожу и буду ждать следующего автобуса.

Для полноты картины упомянем еще два случая: если кто-то при мне не уступил своего места другому (юноша– старику и т.д.), то опять-таки не говорю ни слова, а предлагаю старику свое место. Это раз. А вот вторая, более острая ситуация: ехать нам долго, автобус последний на этой неделе, мы сами стоим и ничего бедной бабушке предложить не можем, – в этом запредельном случае попытаемся очень мягко и крайне интеллигентно попросить у молодежи отдать ей свое место, все сведем к шутке, проявим свое добродушие и пр. и пр. А если молодежь попалась тяжелая на подъем – то закрываем глаза в молитве и спрашиваем про себя: что такого мы натворили в жизни, если небеса наказывают нас такой гнусной ситуацией? Но и тогда никого не будем, простите, публично позорить, обвинять или усовещивать. (Ведь не помогаем же мы на улице тому нищему с пистолетом, который отнимает цдаку у прохожих. Не кричим же этим прохожим: "отдайте ему свои деньги!", "кто вас воспитывал?" и пр.)

Ибо нельзя делать добро за чужой счет. (Хотя и тут есть варианты. Например, родители при детях или учитель при учениках.) Впрочем, последний пункт относится не к вопросу о том, как надо уступать место, а к теме: насколько допустимо делать замечания людям? Представьте себе, иногда это допустимо.

Такая вот теория. Хотя на практике все выходит много сложнее (по крайней мере, когда в автобусе еду я).

Теги: Еврейское поведение