Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Рабанит Хава Куперман в одном из утренних зумов сказала потрясающую вещь.
Она сказала, что это время — девять траурных дней — те дни траура, когда мы скорбим не только о Иерусалиме, но и о своих личных утратах и разочарованиях, для того, чтобы уделив время на траур, больше не думать об этом. И не надо скорбеть о них весь год, а только — эти девять дней…
И поэтому...
Скорблю обо всех тех людях из моего детства, тех евреях с чуждыми для уха именами: например, о подруге моей бабушки Иде Израилевне или наш сосед Лев Бенцианович, чудесные люди, которые умерли там, в холодном климате, и так ничего и не узнали.
Скорблю об их потомках, не знаю, кто остался.
Я скорблю, что не успела попрощаться с папой перед его смертью, о том, что могла бы быть более хорошей дочерью, и о том, что он не услышал от меня всех тех слов, которые мысленно посылаю ему, если вдруг услышу в автобусе песню, которую он любил…
Обо всех тех людях, которые были в моей жизни, любили меня — а я их, но они ушли, так и не услышав, как много они значили…
Скорблю о том, какими мы могли бы быть и уже не будем, о потерях, о разочарованиях в себе и в мире.
О доверии, которое мы так рано потеряли друг другу, от чего защелкивается сердце.
Это тяжко, что, глядя на небо, не слышу песнь мира, ветра и несущихся в палевой предзакатной дымке облаков, а думаю, что завтра со счета снимут платеж по ипотеке.
Мне жаль, что не было в моем детстве людей утонченных духом Торы, мягких и аристократичных, с которых можно было бы брать пример — и я могла бы быть другим человеком. А то, что остается сейчас, — это вставать на цыпочки на том уровне, на котором и так находишься, увы…
И что, приехав вчера в Иерусалим, не залилась слезами счастья, что ступаю по его камням, а вздохнула о том, как подорожал транспорт и какая жара окутала город.
Что не опускаю монету в стакан нищего, а думаю: тут много людей, пусть даст кто-то другой.
Что не бегу к Стене Плача, а бегу по магазинам.
О том, что даже когда прихожу к ней, не радуюсь возвращению Твоих детей на Святую землю, а думаю, чего они тут все столпились, и совсем нет места…
Я скорблю о тебе, Иерусалим… о том, что забываю тебя, о том, что голуби живут в расщелинах твоих камней, а твои дети живут в расщелинах своих проблем и чужих городов…
О том, что мы так далеки от тебя, а ты ждешь нас и принимаешь кротко, а мы так и не научились любить друг друга.
И что, теснясь и наступая друг другу на ноги, задевая сумками и толкая тяжелыми рюкзаками, мы бы так хотели лететь в твою светоносную голубизну, но только пытаемся, как в детстве, когда было плохо видно, привстать на цыпочки… чуть-чуть…
