Корзинка со сладостями

Она приехала из Аргентины, уже не самой молодой девушкой. Поселилась в Иерусалиме, знакомилась с городом, учила язык. Стала ходить на уроки Торы, постепенно втянулась, «это же наше, общее, разве нет»? Сменила имя – на Адасса.

Вышла замуж за еврея из Аргентины, тоже начинающий бааль-тшува, сначала было все хорошо, а потом стало хуже… Родилась девочка, назвали ее Мориэль. «Мор» – это благовония на иврите, Мория – гора, на которой когда-то был Храм. Редкое имя для девочки. Глаза у малышки были голубые, как небо над Иерусалимом, но в отношениях между родителями все больше накапливалось серых туч.

...Развелись.

Муж вскоре снова женился, Адасса – пока нет... Переехала с дочкой в другой город, Иерусалим – это уже было не по карману. На новом месте Адасса быстро нашла работу, сначала продавщицей в овощном магазине, но долго не продержалась: не понимала слова покупателей, когда те их слишком быстро говорили, а говорили быстрее некуда, но после овощного не прошло и нескольких дней, как нашла новую работу, где работала много лет: в столовой общежития для девушек.

Девочка пошла в садик, потом в школу. В школе Мориэль рассказывала, что у нее девять братьев и сестер, папа – большой раввин, каждый вечер дарит ей подарки. Девочки из класса знали правду, и том, что у нее вообще нет ни оного брата или сестры, и посмеивались за ее спиной.

К папе и его новой семье она иногда, не часто, ездила на Субботы. Адасса оставалась одна, и это было  мучительно, и день тянулся бесконечно. Мориэль возвращалась в большом возбуждении: размахивая руками и поминутно вскакивая, рассказывала о том, как проходит Суббота в доме, где много детей, как это шумно, очень шумно и все время что-то происходит, кто-то падает, и все время кто-нибудь что-то говорит, и что надевают папины дочки, и что носит папина жена, какие у всех обновки, какой сладенький самый младший малыш, и какая там вкусная еда, не такая как дома. Потом, (Адасса знала заранее, что так будет),  Мориэль умолкала, часами плакала в кровати, смотрела на Адассу ненавидящими глазами, и на следующий день и в те дни, что после этого, шла в школу с неприготовленными уроками, с горящий взглядом, и до ее мамы снова  отрывками долетали невероятные истории, которые Мориэль рассказывала в школе про своего отца и своих братьев.

...Самым тяжелым днем был Пурим.

 Новых подруг на новом месте, которое уже перестало быть новым, Адасса не завела, а те, что были, в Пурим про нее забывали, или просто были слишком заняты своими большими семействами, а старые подруги, конечно, звонили, но ведь звонок не предъявишь Мориэль в качестве доказательства, что им не так уж и плохо. Были годы, когда Адасса, если помнила накануне, то покупала сладости, в тайне от Мориэль упаковывала в корзинку, и потом говорила дочери, что это им принесли соседи. Они включали диск с Пуримскими песнями и танцевали вдвоем. Адасса думала, не научить ли дочь танцевать танго, она хорошо умела танцевать когда-то, пока не располнела. И она попыталась, но под Пуримские песни танго как-то плоховато получалось. Тогда они приглушили диск и попробовали танцевать танго без музыки, но Мориэль танго не нравилось, это было слишком странным и слишком не израильским.

Адасса завидовала «русским» баалей-тшува, живущим по-соседству. Мамы всегда здоровались, встречаясь друг с другом, и разговаривали, если не торопились. Адассе хотелось быть одной из них: поблизости не проживало ни одной семьи из Аргентины или Бразилии, и ни одной женщины, говорящей на аргентинском испанском.

Каждый год Адасса делает сама Пуримский костюм для дочери, и обладая большой фантазией, выдумывает каждый раз что-то необычное. Один год она нарядила Мориэль в виноградную лозу: с ветками, листьями, прожилки которых были тщательно выведены тонкой кисточкой и выглядели как настоящие. В другой год Мориэль получила костюм, который Адасса планировала и шила не одну неделю: «Иерусалимский Храм».  По небу – по верхней  голубой части костюма – идут облака, а внизу –  маленькие люди поднимаются по почти настоящим маленьким ступенькам. Левиты играют на миниатюрных скрипочках, и Храмовая Менора светится золотым блеском и тонкой чеканкой гранатов и цветов…

В шестом классе Мориэль попросила маму больше не готовить корзинки со сладостями якобы от соседей по дому: их поздравительные записки написаны с орфографическими ошибками, которые те бы никогда не сделали…

Вот и вся история, и она не закончена…

Адасса и Мориэль жили в нашем районе, потом мы переехали, и больше с ними не встречаемся…

Они могут жить в нашем доме, в нашем подъезде и –  в вашем…

Если вы их знаете, пожалуйста, принесите им в Пурим корзинку со сладостями.

Теги: История из жизни, История тшувы