Тетя Роза

Рассказывает Женя:

Сколько себя помню, между мамой и тетей Розой существовала некоторая прохладца. Мама — человек мягкий и даже стеснительный — при первых признаках приближения славной тети удалялась на безопасное расстояние в несколько улиц, а тетя Роза, как ледокол "Ленин", шла по замерзшим водам, сминая препятствия и вздымая льдины.У нее давно умер муж. Дети: сын — жил в Америке, а дочь — в Израиле, невидимая даже тяжеловооруженным глазом. Тетя Роза — общительная, веселая и радушная — в любом месте становилась (эпи)центром событий. Шутки и замечания сыпались из нее, как апельсины из авоськи. Из дырявой авоськи, если уж на то пошло. Когда бы вам ни посчастливилось увидеть и услышать тетю в ее густо завитом парике, пестрых крупных бусах и с ее раскатистым басом, вы могли быть уверены: скучно вам здесь уже не будет. Она была в курсе всех событий, как кот на кухне в курсе перемещения сметаны, она навещала каких-то одиноких старушек, трепетно и беззаветно ухаживая за ними и обширно повествуя об этом всем, кто не успел спрятаться. Она была кладезем поговорок и прочей народной мудрости, которая могла бы показаться достойной внимания любому филологу, но горе, горе этому филологу, если тетя, развернувшись как танк, брала его на прицел. Его недостатки, явные и скрытые, выносились на суд общественности, и напрасно, напрасно бы он лепетал, что не крал, ну, не крал он в пятилетнем возрасте тетино абрикосовое варенье… Его поднимали на смех под тетино живое и артистичное описание: «И я смотрю: что это у него в руках? Не моя ли банка с вареньем, которая стояла тут на подоконнике? И ты думаешь, лапочка, что двухлитровую банку можно упрятать в карман? Бери уж, говорю, душа моя, дарю-дарю, и съешь за мое здоровье!» Она хитро прищуривалась: «Небось, думал: и чего мне к тетке идти за семь верст киселя хлебать? А глядишь, и варенье подвернулось!» Это было смешно, нет, честное слово, были такие, кто покатывался со смеху, все же теткин дар представления — это семейное, через это не перешагнешь, почти реликвия…

Время шло, младшее поколение нашей семьи подрастало, старшее... «старшело», если так можно выразиться, да если и нельзя, мне все равно. Раскидало нашу семью по странам, и мы с теткой, хоть и оказались вместе в Израиле, жили в разных городах, к маминой радости: ей уже не надо было убегать по делам при теткиных спонтанных к нам визитах. Уже вам не соседняя улица… и даже не район…

В Израиле, как я заметила, из каждого выпиливается то, для чего он создан, хочет он того или нет. Иногда процесс выпиливания тяжело идет — сопротивление материала. Но у Провидения много путей придать изделию нужную форму. «Не мытьем, так катаньем», сказала бы тетя Роза в подобном случае. Земля  Израиля приобретается, как известно, страданиями. А может, это везде так, в любой стране, в любой точке взрослой жизни...

Мне сегодня почти тридцать, достойных кандидатов все меньше, оттого и мысли мрачные…

Тетю Розу я встретила на одной из тех свадеб, где собирается вся родня. Тетка, вроде, внешне не изменилась, парик тот же, потускневший немного, такт — известный теткин — тот же. И все же в какой-то миг я глазами той, кого годами грызла боль, увидела под аккомпанемент громогласного монолога и потока шуток глубокую тоску одиночества.

Секундочку, сказала я себе, кто у нее есть? Да никого! Сын — непонятно где. Дочка?.. Впрочем, я ее не виню… И пришла поразительная мысль: так ведь тетка ж одинока до холода ног в шерстяных носках!  Я невольно скосила глаза на ее ноги: обуты в лакированные туфли, как и полагается на свадьбу. Но всему этому маскараду уже меня было не обмануть... И тут же решила: буду приезжать к ней раз в неделю, благо, работаю от нее недалеко. Но уже, наученная опытом протрезвления от своих спонтанных решений, сразу попросила Б-га: «Дай мне знак — правильно это делать или нет?».

Через пару дней мне попала в руки статья. Пишет женщина, мама мальчика. У них в семье какая-то, не про нас будь сказано, наследственная болезнь, которая начинается с прихрамывания и заканчивается чуть ли не параличом. Может, я путаю детали, но смысл этот. И вот, она обнаружила, что сын ее начал прихрамывать. А у них в семье — это грозный признак. Она записалась и пошла с ним на прием в клинику, а по дороге решила, что ради выздоровления сына ей нужно принять на себя какое-то духовное обязательство. А у них в семье есть старая одинокая тетя, которой редко кто даже позвонит: своих дел хватает. И эта мама решила, что будет раз в неделю навещать эту родственницу. Мама с мальчиком пришли в клинику, сделали мальчику все анализы, исследования — от хромоты внезапно ничего не осталось. Ребенок здоров. Да, конечно, конечно, можно объяснить это разными причинами, но мама мальчика в глубине души уверена в том, что послужило исцелением ее ребенку.

Статья выпала у меня из рук. Будь причина того, что хромота пропала, любая — может, ребенок ногу подвернул и это прошло, — но для меня-то, для меня разве это не ответ на вопрос? Можете думать, что хотите, я уверена, что это ответ Б-га, который я просила. Бывает такое, это как внезапный толчок в сердце, что человек понимает: это — ему знак от Б-га. Впрочем, увлекаться знаками, тоже бывает, знаете ли… лишним. Надо меру знать, а то далеко можно уйти и невесть в чем себя убедить. Так или иначе, навещать тетку — это благое дело, да и что я могла от этого потерять?

Неожиданное препятствие моему благому намерению выставила сама тетя. Нет, она была рада, как только может быть рад истосковавшийся по капле участия одинокий человек. Но ее безудержная властность! «Приезжай ко мне сегодня, — звонит она. — Я специально тесто замесила, и такие пирожки тебя ждут! У-у-у! Ты таких еще не пробовала! Через час ты у меня!» . «Тетя, — отвечаю. — У меня работа, по вечерам — курсы. Я могу приехать к тебе, когда сама решу, что этот день мне подходит. Жаль, что ты замесила тесто. Но сегодня я не приеду». Еще мне пришлось ее приучить к мысли, что нечего ждать меня с ужином. Я приезжаю к ней после курсов, а она не ест, меня ждет и специально к моему приходу готовит. Кто может есть шницель в десятом часу? Я лично — нет. «Я этого не могу есть, тетя. Я в это время уже ничего не ем. Максимум, несладкий йогурт или яблоко. Все! Ты прости, шницель я есть не стану». С такими вещами, может, кто не согласится, но надо быть твердым. Для ее же пользы. Иначе я быстро окажусь там же, где и ее дочь… В смысле — далеко и очень редко

Теперь она ужинает без меня. Я приезжаю, мы немного разговариваем, я грызу немножко кислое яблочко, она рано идет спать, я еще до двенадцати разговариваю по телефону. Я обнаружила, что она боится спать одна. Это тетя-то Роза — боится! Однако — да. И из-за этого я продолжаю к ней ездить.

На днях мама выдвинула неожиданный довод, о котором я раньше не думала. Оказывается, мои визиты дают тете Розе повод звонить маме и хорошенько вытряхивать из нее душу. «И чего это Женя никак замуж не выйдет? Все прынца на белом коне ожидает?»

А мама — человек мягкий… И так, как я отстаиваю свои границы, у нее не получится. Она всегда, зная это, от теткиного (эпи)центра держалась на почтительном расстоянии. И мои к тете Розе визиты (даже если мне и удастся убедить ее маме не звонить) все равно повергают маму в большое напряжение. А для меня эти визиты – нечто большее, чем просто доброе дело. Некое негласное соглашение… Почти договор… и как мне быть теперь?

Теги: Рассказ, Вопросы, История из жизни, Ситуация, Между людьми