К 70-летию окончания Второй Мировой войны

Воспоминания дочери фронтовика

9 мая 2015 года — 70-летие Великой Победы. Мне хочется рассказать о моих родителях, людях поколения, ковавшего эту Победу на фронте и в тылу. Песни военных лет остались для меня папиными. Он привез и пел «Темную ночь». А меня тетя-филолог научила декламировать «Жди меня». Мама говорила: «Ты — счастливая: твой папа с фронта вернулся». Папа вернулся. Раненый, но живой. Видимо, много было событий в этом нечеловеческом испытании, имя которому «война». Но папа никогда нам, детям, ничего не рассказывал. Есть три эпизода, о которых рассказывала нам мама и о которых, незадолго до папиной ранней смерти, я его спросила. Он, больше молчанием, чем словами подтвердил правильность всего, но больше ничего не добавил. И я ничего не спросила.

Видимо, жестокая правда военных будней была в нем, и он не хотел ею ранить. Он был великолепным педагогом, милостью Б-жьей. Видимо, кое-что и сам не понимал. Атеистическое воспитание в социуме. Но во всех этих трех эпизодах явно прослеживается Воля Высшего Разума.

Папа был комиссаром, лейтенантом, артиллеристом. Может быть, из-за того, что лошадь спасла ему жизнь, он всегда очень любил лошадей. Он вообще был по-мудрому добрым. Я думаю, что в нем жила благодарность неизвестному часовому и лошади, спасшим ему жизнь, и кавказским яблокам с медом, спасшим ему ногу.

О часовом

Отец ехал на лошади с какими-то документами. В штаб, видимо. Долго не спал. И, пригревшись от теплой головы лошади, задремал. Его остановил часовой. Лошадь шла сама, без управления, и чуть не зашла в расположение противника. Весь сон с отца как рукой сняло. Он поскакал в штаб и вовремя привез документы. Но память об этом случае жила в нем. Он рассказал о нем маме. А мама — нам, детям, в такой версии.

О лошади

Они ехали друг за другом: командир, зам. командира и комиссар, и далее все, гуськом. Все ехали на лошадях. Думаю, что где-то сидел снайпер. Командира убили выстрелом в голову, зам. командира — тоже, а лошадь отца стала на задние ноги и закрыла его. Пуля пришлась в ногу. Ранение было серьезным. Началась гангрена, и врачи на передовой сказали, что ногу нужно ампутировать. Но он отказался. Он выводил все, что осталось от их войсковой единицы, из окружения. У них было спрятано знамя полка. Они шли (кто мог идти) и ехали на телеге кавказскими садами, и питались яблоками с медом прямо с сотами и всеми целебными дарами пасеки.

Нога зажила, на удивление медиков. Папа остался на двух ногах, и только на погоду ныла раненая нога. За то, что он вывел из окружения людей и знамя, его представили к награде — ордену Красной Звезды. Но документы затерялись. После войны папа, видимо, справлялся в военкомате, но встретив там чинушу, как он говорил, «не нюхавшего пороху», и, послушав, как тот говорит с фронтовиками, приходил домой очень расстроенный. Эту фразу помню и я: «Он пороху не нюхал, а как он с фронтовиками разговаривает». И тогда мама сказала: «Ты вернулся живой — вот награда, и не ходи туда больше.

Папа работал. Растил нас. Ремонтировал сложное грузоподъемное оборудование, поднимал в очередной раз сельское хозяйство. Обучал, преподавал, воспитывал. У него был диплом инженера и золотые руки, которые умели делать все.

Мама была металловедом. Специалистом по прокатке листа. Она работала мастером в прокатном цехе. Занималась проблемой усталости металла. Работала в лаборатории по увеличению прочности брони для танков. Была такая лаборатория на Серовском металлургическом заводе. Директором этого завода был Семен Александрович Лядов.

Помню май 1975 года. 30-летие Победы. Последний раз мама с папой у нас в гостях. Что-то ликующе-радостное и торжественно-грустное было в этом праздновании. О чем они думали тогда? Они никогда не пытались схватить себе лучший кусок общественного пирога. Если папа был из семьи рабочих по социальному происхождению, то мама была из семьи, которая до революции не влачила жалкое существование. Дедушка, ее отец, был богат, исключительно честен, помогал бедным. И мама, в доме родителей привыкшая к достатку, стойко выносила тяготы военной и послевоенной бедности.

Шли годы. Стали открываться ранее неизвестные страницы истории. Как наши военные вывозили всякие ценности из Германии.

И тогда я по-другому взглянула на случай из папиной жизни, из жизни нашей семьи. Случай, который всегда считался, мягко говоря, невеселым.

А сейчас я понимаю, что Всевышний еще раз спас папу. И нас — тем, что не лишил нас такого отца. В 1943 году после ранения папа был демобилизован и направлен на восстановление Юга Украины. В 1946 году папа поехал в Москву для оформления документов. Он должен был ехать на демонтаж оборудования в Германию. Оформил документы и перед отправкой поезда на Днепропетровск зашел в магазин и... упал. Сейчас бы сказали — пьяный, а тогда решили — голодный. Его отвезли в институт Склифосовского. Оказалось, прободная язва. Оперировал его легендарный Амосов. Тогда он был хирург общей практики (это потом он стал кардиохирургом и работал в Киеве). Когда папа пришел в себя, Амосов сказал, что нужно делать операцию. Папа пытался возражать, но Амосов, со свойственным ему юмором, сказал: «Если жить хочешь, операция обязательна, а если не хочешь жить, то можно и не делать». На всю жизнь осталась благодарность Н.М.Амосову.

И вот представьте голодный 1946 год. Папа после операции. Мама покупала творог и говорила нам, детям: «Это папе после операции нужно». А мы и не просили.

Грустная история. И вот сейчас, через десятилетия, я смотрю на эту историю другими глазами, т.е. смотрю под другим углом зрения. Чудо. Настоящее чудо. Череда чудес. Несколько чудес.

1) Папа не успел сесть в поезд. 2) Операцию делал Амосов, а не кто-либо иной. Это и тогда отметили. 3) И, наконец, главное, что открылось только теперь.

Демонтаж оборудования — это не в сумочке привезти. Это эшелоны. А в эшелон к станкам и оборудованию всегда можно положить и поставить что-то, что потом может стать причиной криминальной разборки.

Папа был исключительно честен. Это подтвердилось всей его жизнью. Поэтому вариантов смертельной опасности для него было больше чем достаточно.

Думаю, что Тот, Кто только Один управляет всем в мире, посчитал, что этому честному человеку лучше туда не ездить. И сейчас, через десятилетия, я еще раз благодарю Ашема за его милосердие и считаю это событие 1946 года счастливым.

Во всех трех эпизодах военных лет явно видна рука Ашема.

Без излишней дидактики я написала, что во всех трех случаях прослеживается Воля Высшего Разума.

Некоторые думают, что рука Ашема и Его влияние проявляется только в чудесах (рассечение вод и т.п.). Но мы знаем, что через естественные действия людей, животных, природные явления также проявляется рука Ашема. Короче говоря, Он, Благословенный, управляет всем и все — от муравья до верховных правителей, царей, полководцев и т.д. — являются инструментом в осуществлении Его замысла, расчета. Притом, что они не лишены свободы выбора. Нам хешбон (расчет) Ашема неведом. И, если крупицы информации Он нам посылает, то желательно делать из этих посланий правильные выводы.

Мне нравится притча про муравья. Муравью жарко, и вдруг с дерева падает листик. И муравей получил зонтик, тень, укрытие от жары.

— Листик, ты почему упал?

— Ветер подул, и я упал.

— Ветер, почему ты подул?

— Ангел сказал подуть, и я подул.

— Ангел, а ты почему сказал ветру подуть?

— Ашем приказал.

— Ашем, почему Ты дал ангелу приказ, который по цепочке привел к падению листочка?

Ашем отвечает: «А ты посмотри. Там муравей сидит. Ему жарко. Вот и сбросил ему листочек».

Он, Благословенный, знает наши нужды. Дай Б-г, чтоб мы старались свои действия предварять вопросом: «А как это угодно Всевышнему?»

И еще раз: всех с Днем Победы! И пусть эти строки будут памятью моим родителям и другим многим тысячам соотечественников — честных тружеников фронта и тыла.

Теги не заданы