Раби Авигдор Миллер "Распад над бездной" (13)

Продолжение публикации. Предыдущие выпуски смотри под тегом "Холокост"

ДУХОВНЫЙ РАСПАД В СРЕДЕ ИММИГРАНТОВ

В промежутке меж двумя мировыми войнами, множество евреев Европы и России эмигрировали на американский материк. Значительная часть из них выбросили свои талиты и тефиллины, не успев сойти с корабля. Так человек сбрасывает с себя ставшую никчёмной, потрёпанную одежонку.

На старом месте, они этого сделать не решались, но при первом удобном случае, оставили образ жизни, предписанный Торой, «за кормой». Только незначительный процент новоприбывших продолжал посещать Синагогу. Эмигранты с лёгкостью поддались антирелигиозной пропаганде, утверждавшей, что никакой надобности в «старых суевериях» больше нет.

В субботнее утро немалое число евреев отправлялись за свежим номером «Форвардс» («Вперёд»), американской газеткой на идиш, пропитанной от первой до последней страницы, статьями в духе прямо противоречащем мировоззрению Торы.

Еврейский магазин, открытый в Субботу, стал явлением обычным.

Конечная судьба эмигрантов, свидетельствовала об этом постыдном начале. С прибытием в Америку, духовный огонёк, горевший в душах, угас под холодным ветром неверия, подувшем ещё в стране исхода, и усилившемся на новом месте. В Америке уже и помина не было о духовной ограде, могущей воспрепятствовать деградации. Никто уже не опасался отбросить, как ненужный хлам, отцовские заветы. Заповеди, что ещёпо энерции  соблюдались, скоро были забыты. «Обычай хорош на своём месте», - говорили они, - и с лёгкостью перенимали новые порядки, в которых не оставалось ни капли от еврейства.

Всё это доказывает, что духовный уровень перед второй, ещё более страшной, войной, оказался на низшей из ступеней.

ВЛАСТЬ В РУКАХ НЕГОДЯЕВ

Даже те, кто остался верным Торе, не избежал вредоносного влияния. Многие из них стыдились своего еврейства и жались по уголкам. В Германии, на исходе Субботы, в присутствии своих ассимилированных «братьев», еврей не решался совершать Авдалу[1]. Он стеснялся своей привязанности «устаревшим догмам», поддавшись влиянию модной неприязни к соблюдающим заповеди. В еврейских общинах ещё воевали за сохранение еврейского духа внутри, но пойти на открытый конфликт с оставившими Традицию, уже никто не решался.

Борьба за еврейский образ жизни была неимоверно затруднена в атмосфере неприкрытой вражды со стороны интеллигенствующих «баловней судьбы» из евреев, с презрением отворачивавших нос от всего, что только напоминало или символизировало еврейскую Традицию.  

Газетная империя полностью контролировалась ненавистниками религии. В Литве, например, среди множества периодических изданий сионистов и социалистов, всех мастей и расцветок, только одна газета, да и то раз в месяц, выпускалась людьми, соблюдавшими заповеди.

Сто лет неприкрытой лжи и насмешки полностью разрушили авторитет рабаним, сведя на нет их духовное влияние на народ. В старое доброе время рабаним имели бесспорное влияние на все стороны повседневной жизни. Перепутанное понятие «рав-доктор» не признавалось большинством общин. Последние управлялись уверенной рукой раввина – знатока Закона. Теперь же, мир перевернулся.

В годы, предшествующие Второй мировой войне, статус раби опустился до низшей точки. Бразды правления перешли к тем, кто отрицал самые основы веры.

Когда, ещё до войны, Сатмарский Ребе прибыл в Америку, он основал общину в Вильямсбурге. В самом же местечке Сатмар, что в Венгрии, ребе никто уже не слушал. Тамошние реформисты властвовали над умами, почитаясь «уважаемыми» членами общины.

В Венгрии многие выучивали язык «коренного» народа и неизбежно смешивались с местным населением. В Литве дело обстояло не лучше: и здесь сеющие ненависть к Торе стояли во главе. В Слободке проходящего по улице студента ешивы иначе как «лодырем» не называли.

Изучение Торы повсеместно было признано занятием «непроизводительным». Число ешивебохеров неуклонно снижалось. Газеты поддерживали «соответствующий» общественный настрой и родители приходили к выводу, что учёба в ешивах для их детей – дело бесперспективное.

В городе Пинск, с сорокатысячным еврейским населением, уже перед Первой мировой войной, число учеников Ешивы не превышало десяти.

В высказываниях Хофец Хаима об отвернувшихся от еврейства мы находим слова, пронизанные острой горечью: «Процесс деградации веры, происходивший раньше в течение десятилетий, скользит теперь по наклонной, меняя положение к плохому в считанные месяцы. Тора разрушается со дня на день. Дурное побуждение устроило настоящий бунт против нашего Царя, Властителя всех царей.»[2]

Спуск по скользкому туннелю с «большим умением» направляли прислужники дурного начала из среды евреев.

С болью приходится признать, что за последние двести лет еврейский народ неузнаваемо изменился: из сообщества, преданного Закону Торы, обратившись в заложника злых сил. Очень многие не довольствовались отдалением от Торы, они перешагнули «красную черту», и крестились, напрочь оборвав нить, связывающую их с прошлым.

Раби Хаим Соловейчик из Бриска так описывает трагедию эпохи: «…В последние годы, когда заявились новые идеологи, расколовшие Тору и унизившие Справедливость, зло укреплялось с каждым новым поколением, - ведь дети вырастали без Закона…» О годах, предшествующих Второй мировой войне, он отзывается так: «Соблюдение Торы сходит на нет. За два-три предыдущих поколения дети оставили Дом, у них больше нет доли в святости Израиля. Они не придают значения даже самым серьёзным из запретов Торы… Прорыв этот только расширяется. Есть страны, настолько разложившиеся, что только чудом уцелевшие остатки хранят там наше Наследие целиком.»

В брошюре «Тамим поалой» рав Циммерман обрисовывает кризис: «Газеты выходят по Субботам на глазах у всех, многие обращаются на дурной путь, а родственники не осуждают их за это. Молодое поколение до такой степени теряет связь с поколением прошлым, что отыскать общий язык не находится ни малейшей возможности.»

В конце этого описания он приводит известную и страшную цитату: «Нет дома, в котором бы не было мертвеца…»[3]

Эти слова ещё раз доказывают, что новоявленные властители еврейских умов были крепко-накрепко привязаны к «корню, взрастившему горькие ядовитые травы...»[4]

[1]Авдала – отделениеСубботы от будней, совершаемое над стаканом кашерного вина, благовониями, и светом особой, многофитильной свечи, называемой «свечой отделения» - «Нэр Авдала».

[2]Хофец Хаим, комментарии к Торе, стр.312

[3]Шмот,12,30

[4]Перефразировка стиха из Торы: Дварим,29,17

Теги: , история, Переводы, Холокост, "Распад над бездной"