Еврейские дедушки нееврейских внуков

Я помню, как это стало лавиной. Но началось всё задолго до моего рождения. Мои дедушки и бабушки родились на рубеже 19-20 веков. Их родители были религиозными, или, по крайней мере, соблюдающими традицию. О некашерном  речи быть  не могло. Суббота, праздники и синагога – неотъемлемые элементы жизни. Правда, не все представляли себе в точности, что это такое – всё бралось из дома и семьи. И соблюдалось, как виделось и как привыкли. 

Многие из того поколения не успели толком поучиться. У кого-то было за плечами несколько лет хедера. Мои же дедушки и бабушки  родились незадолго до революции, не успев хлебнуть еврейского традиционного образования и сразу ввергнутые в извращённую систему новоявленного подхода к обучению малых народов – национальному по форме и безликому, усреднённому или, как власти это называли, "интернациональному" по существу.

Если в областных и столичных центрах, ещё до революции, евреи превращались в русскоязычных полуинтеллигентов, успевших потерять связь с корнями, и тут и там занимавшимися еврейскими суррогатами в виде светского национализма по Герцлю, социалистическими играми аля Маркс или, на худой конец, культурной автономией, наивно отстаиваемой историком Дубновым, то в провинции, в еврейских городках черты оседлости, связь с этими корнями ещё сохранялась.

В начале советских времён всё это доживало свои последние дни. А их место начисто раскатывал ассимилянтский бульдозер официального всеобщего обезличивающего советского воспитания. Хедеры в начале двадцатых годов, благодаря целенаправленной и почти не насильственной программе перевода учеников в идишистские государственные школы, которые были и бесплатны, и где подкармливали и даже одевали за государственный счёт, постепенно хирели и исчезали. А несколько специально раздутых процессов над еврейскими ребе в хедерах – дали ещё и запугивающий эффект.

Партийные деятели из евреев на местах с готовностью и последовательно проводили скрытую и явную политику постепенного искоренения из среды евреев последних проблесков традиции. Революционные празднества, субботники намеренно назначались на дни священные для евреев. Евреи привыкали жить по указке государства, где из страха, где из-за стремления извлечь пользу, а в массе своей – из-за равнодушия к тому, чтобы сохранить еврейскую непопулярную, "устаревшую", пришедшую из прошлых веков, собственную традицию. Им нравилось быть на передовом рубеже новой жизни, новых отношений и новых перспектив.

В этом потоке жили и мои предки. Мои дедушки и бабушки. В быту ещё кое-что соблюдалось. Повсюду звучал идиш. Всем казалось, что еврейство никуда не денется. Ведь вокруг всё знакомо, и всё как всегда. Новые знаки времени, новые политические, в особенности молодёжные, организации (моя бабушка была в числе первых "пионерок" Витебска, а на фото – в группе первых пионеров – в основном еврейские лица), новые песни и новоявленные праздники, пусть и далёкие от традиции прошлых поколений, далёкие от духовной сущности еврейства, но окрашенные в родную музыку идиш.

Вокруг жили одни евреи, много родственников. И пусть было множество проблем, пусть - голод и борьба за существование, но новые веяния, в которые втягивалось юное поколение евреев, родившихся при советах и лишённых духовных корней, заставляли резко отринуть "старомодные", "смешные" обычаи своих отцов.

Они стали советскими детьми, отравленными чуждой идеологией, стиравшей начисто вопрос их идентичности, как евреев. Их отцы, из тех, кто ещё хранил веру, с ужасом ощущали свою беспомощность и понимали, что вернуть назад к еврейству своих "додиков" и "рохелэх" они уже не в силах - слишком безудержным и мощным был этот идеологический ураган.

В конце тридцатых игра в идишистскую культурную автономию пришла к завершению. Еврейские дети, говорившие на идиш и читавшие на нём, как классиков марксизма, так и классиков мировой литературы, были вынуждены перейти на русский. И это открыло новые возможности государству лишить евреев смысла оставаться народом в том виде, каким он был всегда. Закончился этап духовного обнищания и начался этап физического растворения – ассимиляции.  Это было поколение родившееся в конце двадцатых – начале тридцатых годов. Поколение моих родителей.

Продолжение следует

КТИВА УХАТИМА ТОВА!

Теги: Оголтелый оптимизм, Былое, Еврейские дедушки нееврейских внуков