Колокол на платформе

Когда-то, на железнодорожных станциях существовала трогательная процедура. Прежде, чем поезд отправлялся в путь, пыхтя паром - во времена паровозов, или по-деловому свистнув - в более близкие нам времена, некий человек, одетый в форму железнодорожника, подходил к специальном колоколу у края платформы и бил в него, давая громкий предупредительный звонок.

Когда раздавался один удар колокола, все начинали шевелиться, бросались прощаться с близкими. Пассажиры заходили в вагоны, устраивали чемоданы на багажных полках, глядели в окна вагона на тех, кто оставался. Что-то показывали на пальцах, писали в воздухе, мол, пиши. Поднимали детей, чтобы те ещё раз увидели бабушек и дедушек. Махали руками, но сами с нетерпением ожидали дальнейших событий.

Потом раздавались два удара колокола. Проводники становились на подножки, двери вагонов закрывались. Поезд замирал, как перед прыжком. Паровоз выпускал шумную тугую струю пара, и всё готово было двинуться вперёд.

Когда же раздавались три колокольных удара, события уже не могли пойти вспять. Никто не в силах был остановить время, и расставание оказывалось неизбежным. Поезд трогался с места, и все – кто с сожалением, кто с облегчением, - понимали: вот оно – путешествие начинается.

Подобная картина наблюдалась, и по прибытии на станцию. Колокол звучал, и это был приказ остановиться, завершить путь, перебросить мост из одной реальности  - в другую. Перейти из мира скучного ожидания - в мир, где всё суетится, спешит, предвкушает вырваться из замкнутого пространства пропахшего потом и сырым бельём вагона. В загадочную вселенную новых ощущений.

Если бы вы увидели это в первый раз, если бы вы только прибыли из страны, где движения поездов  - событие небывалое, если б вы не разбирались в устройстве железных дорог и управлении ими, вы бы решили, в простоте своей, что всем заправляет этот важный господин в форменной фуражке и с обшлагами на рукавах. Вы бы взглянули на него, как на человека, от которого зависит движение поездов.

И было б вам невдомёк, что это – лишь мелкий служащий, чья обязанность -  уведомлять машиниста поезда и пассажиров о времени прибытия и отбытия поездов. Изменить что-либо, нарушить расписание он не вправе – это прерогатива чиновника повыше, кто разрабатывает и определяет маршруты. Но и тот чиновник – не главный. Над ним – хозяин железных дорог, чьё слово определило прокладку линий. Но и он – не последний в цепочке. Министр транспорта – вот кто разрешает или запрещает строительство дорог. Но и над ним кто-то есть, и над тем – кто-то стоит. Конкретно же здесь, сейчас мы видим железнодорожного смотрителя, бьющего в колокол, и нам кажется, что именно он всем и управляет.

Когда Тора говорит (Дварим, 4, 35): «Ибо Всев-ний – Он Всесильный…» - это означает, что Творец  владеет всеми природными силами, всеми созвездиями и знаками Небес. Да, это Он назначил каждой вещи, каждому явлению на земле, свой особый звёздный механизм среди галактик (кстати, не ответ ли это на вопрос, почему земной мир так мал в сравнении с необъятной вселенной А. К.[1]). И пусть даже кажется, что Творец, оставил на попечение всех этих созвездий управление миром – это не так. Он всегда здесь, Он всегда – в курсе. И всегда, в каждый момент времени Он контролирует всё, ибо Он – единственный и всесильный Машинист, ведущий сквозь время вселенский состав, в котором теплится наша тоненькая звенящая жизнь.

על פי ספר "כל משלי ה"חפץ חיים".אוצר משלים ונמשלים". נלקט ונערך על ידי ר. ישראל יוסף ברונשטיין.

[1] Меня всегда поражала относительная сложность и разнообразие устройства механического будильника, состоящего из множества колёсиков, пружинок, винтиков, тончайших передач, всё назначение которых – вращать две простые стрелки на циферблате часов. Так и всё разнообразие, вся сложность вселенной – не более чем закулисная система, скрытый движущий механизм, назначенный скрытно влиять и двигать объекты нас окружающие. Своеобразная машина декораций для сцены, где мы играем главную роль.

Теги не заданы