Сегодня - йорцайт рава Ицхака

Сегодня, 8 го ава, годовщина смерти рава Ицхака Зильбера. Прошло 7 лет... На фото - он с сыном равом Бенционом во время урока 9 ава.

Предлагаю вашему вниманию еще не опубликованные рассказы, записанные мной со слов рэба Бецалеля Шифа, еще не вошедшие в новое издание книги "Рав Ицхак" (фотки никак не иллюстрируют истории)

МАЦА ШМУРА

Чтобы выпечь мацу шмуру, надо сначала было пшеницу сделать шмура. Так был у нас такой реб Рэфаэль Худайдатов, бухарский еврей, у которого были связи, может быть, даже  свой колхоз. И он договорился, чтобы нас там принимали,  на этих колхозных полях. Мы приехали туда, несколько человек, и уже все было договорено, комбайнерщик, нееврей, должен был просто принимать какое-то участие... Так рав Ицхак добился, что будет делать мицву до конца, он будет сам водить трактор!

— Отойди, заводи, тихо, поехали! Заводи!

Он все хотел делать сам, своими руками хотел делать заповеди, так он и вёл трактор! Теперь надо было ссыпать это в мешки, готовую пшеницу. Надо было подставлять мешки, чтобы туда сыпалась пшеница. А он натрудился, всё хватает подряд, — он был в пиджаке, там жарко всё-таки, — и с него начал пот капать прямо в мешок…

Был у нас вопрос раввинский, это кошер или не кошер? Что это такое? Решали... Гут, раввины сказали - кошер.

ЭРЭВ ПЕСАХ

В Ташкенте был один аид, звали его реб Элиэзер Эйхер. Религиозный еврей, который когда-то учился в любавичской йешиве, а его братья уже были не совсем религиозными... У него была жена, которая была главный эпидемиолог Узбекистана, а сын его был директором пластмассового завода в Ташкенте. И, главное, у Эйхера был двор.

Эйхер в миньяне рава Шмаи Марьяновского был ответственный за кидуш, за постановку кидуша, это была его мицва. А в эрев Пейсах он ставил вино — огромные бочки с вином, это было довольно тяжело, он их ставил, и самая основная проблема была — чтобы бутылки были кашерны на Песах. Надо было их отмачивать, целая история, знать, как это делать, несколько дней их надо было отмачивать в воде.

И еще был такой еврей, не помню, как его фамилия была — Воронежский или Воскресенский. У него прямо в центре Ташкента тоже был огромный закрытый двор.  В Старом городе всегда окна от дома выходят во двор, так у них принято, у мусульман. У него была русская печь, и мы там делали подряд. Весь подряд нетто для кимха дэ-Писха. Весь подряд делали для того,чтобы потом мацу раздавать людям.

И хочешь — не хочешь, самым главным завадилом был рав Ицхак Зильбер. Все, кто приходил туда — все делали бесплатно. Приходили туда молодые ребята — немного, но приходили, на такие работы, которые женщины не могут делать. Я, например, был зэтцер. Тот, кто вставляет в печку палки с мацой. Тяжело это, жара адская.  

Пекли мацу три дня подряд. Три дня подряд — много, много мацы... Насыпали эту мацу в мешки для цемента, крепкие такие, сшитые. Плассмасовых пакетиков-то не было. Видел когда-нибудь мешки для цемента? Крепкие, коричневого цвета. Тогда маца не выходила ровная, как здесь, пачечками. Вся маца была деформированная, волнами.

А потом этот Эйхер брал у своего сына машину с пластмассового завода, и мы ездили, делили. Для каждого было так: бутылка вина, маца, одну рыбу и пластмассовую миску. Складывали все на грузовик, и ехали по всем адресам, которые у нас есть, которые звонят нам, — пожалуйста, бери.

Как-то я развез всё, приехал замученный,  — ведь я не сидел в кабине, а сидел на борту, сверху, в кузове грузовика. Дороги — не как здесь. Всё, гамур..

А рав Ицхак говорит:

— Ты этому занёс?

— Нет.

— Как это так не занёс?

А что делать? Я не нашёл адрес, действительно не нашёл. После землятресения многие разъехались, связь потерялась. Говорю:

— Слушай, реб Ицхак, есть такие люди, что о них вообще никто ничего не знает. А этого человека я знаю. Просто я не знал адрес, потому что все смешалось из-за землетрясения. Что он поменял адрес — он же знает, что сейчас будет Песах — он знает, что мы хотим ему дать мацу, это он тоже знает, и где тебя найти, он знает! Так пусть сам придёт, сам ищет, слушай, если он не придёт, так это его голова решает, это его проблема. Причём тут мы?

Реб Ицхак  взял меня так крепко — знаешь, когда он разговаривал, он брал за шкирку, за отвороты пиджака, — так взял и говорит:

— Я когда был в Казани, у меня был один знакомый офицер какой-то, полковник, и я ему каждый раз поставлял на Песах мацу, а однажды что-то, я знаю, закрутился, завертелся, не успел, и всё, и… не принёс ему мацу. Значит, я его встречаю в холь а-моэд, подхожу к нему и говорю: «Ну как? Как у тебя?» Он говорит: «Ой, реб Ицхок, не беспокойтесь, всё было хорошо, всё было в порядке».  «Что?» «Раз мацы у меня не было, я пошёл, взял три лепёшки и сделал Сэдэр как полагается, но лепешками». Понял?!

 И реб Ицхак добавил:

— Я до сих пор не могу себе этого простить. Иди, ищи его!

БЛАТ

В Ташкенте у реб Ицхака Зильбера был какой-то блат… была какая-то связь, протекция, что он мог доставать уголь — тогда топили углем. Так к нему приходили и говорили: «Знаешь, там есть еврей, которому нужен уголь». Записывали адрес, реб Ицхок брал записочку, передавал туда, и привозили уголь.

А дома у них самих не было угля. Пришла тётя Гита как-то и рассказывает, что он всем помогает, а у него дома угля нет... Шолом-Бер Горелик, он здесь живет, можешь с ним поговорить, он знал, с кем имеет дело, так он берет листочек и пишет адрес рава Зильбера: «Срочно, там женщина, у неё дети, надо срочно привезти уголь». Свернул записочку, и пошел передал ее реб Ицхоку.

На следующий день приходит рав Зильбер и говорит:

— Слушай, ко мне домой привезли уголь! Кто это устроил?

А ГУТЕ ЗАХН

О том, как он относился к людям. Там все эти сволочи, бандиты и воры, которых мы знали, ой-ва-вой… Я ему рассказываю как-то про одного:

— Знаешь, реб Ицхак, этот паразит...

— Ой! Он же мой друг!

Это же было понятно, что он не был наивен! Он понимал очень прекрасно, кто, чего, и где, и как. Но в отношении шмират алашон, он очень работал над собой для того, чтобы каждого сволоча назвать своим другом, это надо было уметь...

— Давай, давай, найдём в нём что-то хорошее, — говорил. — Надо говорить а гутэ захн о нём. Что ты мне рассказываешь?

 Был какой-то сволочь один, неважно. Он сидел в чайхане и кушал узбекскую какую-то еду, лагман, я знаю... Его подозвали, он был учеником рава Ицхака. «Смотри, я это кушаю, но я сметану туда не ложу. Я помню, что евреи сметану с мясом не кушают». То есть молочное с мясным я не мешаю, ни-ни, а трефу кушаю…

Я рав Ицхаку говорю:

— Ты смотри, какой сволочь, жрёт в чайхане!

А он:

— Смотри, какой зхут! Ты посмотри, какой зхут! Он знает, что молочное с мясным нельзя, и не ест. Ты понимаешь, что это зхут!?

Теги: рав Зильбер, Раввины