Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
р. Давид Шведик
Пока мы помним, мы живём!
С 27 по 30 января 2011 года в Калининграде состоятся Дни памяти жертв Холокоста, погибших в Пальмникене в 1945 году. Приглашаем Вас принять участие в этих мероприятиях, кульминацией которых станет торжественное открытие памятника «Жертвам марша смерти в Пальмникене» (автор — всемирно известный скульптор Франк Майслер).
11:00 — Государственный архив Калининградской области, — открытие выставки исторических документов, посвященных Пальмникенскому Маршу Смерти. Ул. Комсомольская, 32, Калининград
15:00 — Калининградский областной историко-художественный музей — открытие выставки «Пока мы помним, мы живём — Пальмникен-45» и выставки работ калининградской художницы Полины Чижевской. ул. Клиническая, 16, Калининград
10:00—14.00 — Немецко-Русский дом — научно-практическая конференция «Пальмникен-1945 — Холокост на янтарном берегу», по окончании — пресс-конференция организаторов мероприятия и инициаторов установки памятника в Пальмникене. Ул. Ялтинская, 2-а, Калининград — вход по аккредитациям
14.00—14.30 — Немецко-Русский дом, пресс-конференция организаторов мероприятия и инициаторов установки памятника в Пальмникене. Ул. Ялтинская, 2-а, Калининград — для представителей СМИ
12:00—14.00 — Торжественное открытие памятника «Жертвам Марша смерти под Кёнигсбергом. 1945», скульпторы Франк Майслер и Арье Овадия. Пос. Янтарный (бывший Пальмникен)
Адрес для переписки: с/о фестиваль «Дон Ченто Джаз», офис 307, проспект Мира, 5, Калининград, РФ-236000
Телефон/факс (4012) 95-66-77. Имейл: svetas@jazzfestival.ru
БОЙНЯ НА ЗЕМЛАНДСКОМ БЕРЕГУ
Несколько лет назад внимание общественности было привлечено к массовым убийствам, совершенным в январе 1945 года на побережье Балтийского моря под Кёнигсбергом; член гитлерюгенда, в шестнадцать лет ставший свидетелем этого преступления, через несколько десятилетий заговорил. Книга Мартина Бергау «Парень с янтарного берега» (Martin Bergau, «Der Junge von der Bernsteinküste») вызвала настоящую лавину публицистики. На свет божий была вытащена малоизвестная глава немецкой истории, которая показывала Восточную Пруссию с совершенно иной точки зрения, нежели ранее. Всё, что не соответствовало мифу о собственной жертве, до этого момента искусно обходили, вытесняли из собственного сознания. Таких, как Мартин Бергау, их восточнопрусские земляки обвиняли в том, что они «выносят сор из избы». В условиях полного хаоса, царившего на исходе войны, были предприняты попытки устранить все следы преступлений, эвакуация заключенных из концлагерей, находившихся на территории Восточной Пруссии, происходила в последнюю минуту, буквально на глазах у надвигавшихся войск Красной Армии.
20 и 21 января 1945 года заключенных из лагерей Зеераппен (Seerappen), Йезау (Jesau), Хайлигенбайль (Heiligenbeil), Шиппенбайль (Schippenbeil) и Гердауэн (Gerdauen) — филиалов крупного концентрационного лагеря Штутгоф, расположенного в 37 км. от Данцига в Восточной Пруссии — пешим маршем пригнали в Кёнигсберг. Часть отправили к пленным, размещенным на вагоностроительной фабрике Штайнфурт (рядом с Северным вокзалом), вторую группу поместили на бечевочную фабрику (Bindfadenfabrik) на Рейхсштрассе, 1 (Reichsstrasse 1), третью группу — в казарму в районе Kalthof. Эстер Фрильман (Esther Frielman) рассказывала о «марше смерти» после эвакуации внешнего лагеря Хайлигенбайль: «Нас завели в большой подвал, где уже находились согнанные вместе евреи, много людей. В этом подвале мы провели около шести дней. Ежедневно приходили Ганс, эсэсовка и украинские охранники, стреляли по нам и таким образом многих убили. Они кидались в нас камнями, многих ранили. В течение всех этих шести дней нам не давали еды, и многие умерли от голода. Живые съедали мясо мертвецов… 10 000 женщин и 2000 мужчин.»
После многодневного пребывания в Кёнигсберге евреев, согнанных со всей Восточной Пруссии, 26 января 1945 года вывели из Кёнигсберга и погнали в направлении Земландского полуострова. Марш начался ранним утром.
Конвоировали его три унтерфюрера СС, 22 эсэсовца, а также примерно 120-150 членов Организации Тодт (ОТ). Командующим был обершарфюрер СС Фриц Вебер (Fritz Weber), а начальником конвоя — унтершарфюрер СС Отто Кнотт (Otto Knott). Ни тёплой одежды, ни провианта у пленников не было; эсэсовцы гнали пленников по окольным дорогам через Метгетен (Metgethen), Другенен (Drugehnen), Муменен (Muhmehnen), Поленнен (Polennen), Кирпенен (Kirpehnen), Гермау (Germau) до городка Пальмникен (Palmnicken). Сотни жителей Восточной Пруссии стали свидетелями этого ужасного зрелища. В Пальмникене предполагалось загнать еврейских пленников в старую штольню (шахта «Анна» — нем. Annagrube) янтарной мануфактуры и замуровать вход. СС рассчитывали на помощь бургомистра и начальника местной партъячейки НСДАП, а также на поддержку со стороны руководства янтарного завода. Жилье и еда не были предусмотрены ни для пленных, ни для их убийц.
По пути из Кёнигсберга в Пальмникен, это около пятидесяти километров, конвоиры застрелили от двух до двух с половиной тысяч пленных, которые не выдерживали этого испытания, причем первые убийства начались еще в городе. Трупы просто оставляли на обочине. Один эсэсовец, которого называли «комиссар по выстрелам в затылок», остался позади с поручением убить всех сбежавших из колонны евреев, как только их поймают. Из шести с половиной либо даже семи тысяч пленных до Пальмникена дошли только около трех тысяч человек. Колонна вступила в поселок ночью 26 или 27 января 1945 года. На следующее утро на отрезке пути между Пальмникеном и Зоргенау (Sorgenau) протяженностью два километра были обнаружены 200-300 трупов.
Жители, которых разбудили звуки выстрелов, приняли их за признак вторжения Красной Армии, ведь за последние недели линия фронта приблизилась к Земланду. Уже упомянутый Мартин Бергау писал: «Однажды ночью, было что-то около пяти часов утра, я проснулся из-за стрельбы. Первой мыслью было, что русские высадились на побережье… Мой отец, который тоже услышал выстрелы, крикнул мне, чтобы я оставался дома. Я увидел женскую фигуру, которая хотела забежать в садовую калитку. Заметив меня, она тут же отвернулась и выбежала обратно на улицу. Я услышал выстрел, женщина упала. Еще сонный, я все же разглядел в сумерках бесконечную колонну истерзанных людей, бредущих вперед, подгоняемых стрельбой. Я также заметил, что время от времени от колонны кто-то отрывался, но падал, сраженный выстрелом.»
Добравшись до цели, эсэсовцы встретились с сопротивлением там, где не ожидали найти его: директор шахты (нем. Bergwerksdirektor) Ландманн (Landmann) не дал использовать штольню для массового убийства. В качестве аргумента он заявил, что эти штольни служат водоснабжению Пальмникена. Вместо этого он велел открыть ворота и разместить истощенных, полузамерзших людей в большом слесарном цеху. Охранникам разрешили устроиться в кабинетах и коридорах. Утром, когда прибыл директор имений (Güterdirektor) Ганс Файерабенд (Hans Feyerabend), эсэсовцы были практически вынуждены подчиниться ему. Существует множество свидетельств и доказательств того, что Файерабенд заявил: пока он жив, евреев будут кормить, никого не убьют, Пальмникен не должен стать второй Катынью. Он велел забить скот на мясо, принести и раздать солому, горох и хлеб. В заводской столовой истощенным пленникам приготовили поесть.
В этой местности Файерабенд пользовался высоким авторитетом. Майор запаса первой мировой, он также являлся комендантом пальмникенского фольксштурма. Файерабенд представлял собой непреодолимое препятствие для планов убийц. Его нужно было убрать с дороги. Поэтому в адрес Файерабенда поступили угрозы от СД из Кёнигсберга и приказ, следуя которому, он должен был собрать сотню фольксштурмовцев и укрепить позиции вермахта под Кумененом. Во вторник 30 января собравшиеся ополченцы отправились в путь, но встретились с армейским подразделением, которое не только не просило подкрепления, но и не знало, что с ним делать. Файерабенд понял, что попал в ловушку, и у него не осталось выхода.
Товарищи по оружию нашли его тело. Все выглядело так, как будто он сам выстрелил из ружья себе в рот. Было ли это действительное самоубийство или только его инсценировка, никто не проверял.
В то же время, после выхода фольксштурмистов из Пальмникена, местный бургомистр истребовал дюжину вооруженных гитлерюгендовцев, среди которых оказался и Мартин Бергау, в местное самоуправление (Gemeindeamt), налил им шнапса и отправил в сопровождении трех солдат СС на берег к шахте «Анна», которую к тому времени уже не эксплуатировали. Другие группы членов гитлерюгенда получили задание опросить жителей домов, нет ли в них сбежавших евреев, а также прочесать лес. Им было велено либо расстреливать обнаруженных прямо на месте, либо сдавать свои жертвы конвою.
Мартин Бергау вспоминал:
«Когда мы вместе с эсэсовцами покинули управу, было уже довольно темно. Молча мы пошли в направлении Франнексхё (Frannekshöh). Достигнув северных кварталов, мы свернули налево к давно не работавшей шахте “Анна”. Наконец добрались до заброшенных зданий, которые стояли над морем. Я заметил группу из сорока или пятидесяти женщин и девочек. Это были схваченные еврейки. Слабый свет освещал всю эту сумрачную сцену. Женщин построили по двое, затем эсэсовцы приказали нам эскортировать группу. Эсэсовцев было шесть или восемь человек. Были это немцы или иностранцы, я не понял, потому что они практически не разговаривали, только очень коротко отдавали приказы. Когда построение было закончено, эсэсовцы начали попарно отводить женщин за угол здания. Вскоре мы услышали два первых выстрела из пистолета. Для прочих палачей это был знак, что можно вести следующие жертвы за угол здания, и вскоре снова — два выстрела. Я стоял в конце длинной шеренги. Напротив меня стоял мой товарищ с взведенным курком и караулил женщин с другой стороны. Одна из стоявших в колонне заговорила со мной на хорошем немецком языке и попросила о разрешении продвинуться на две пары вперед. Она хотела быть рядом с дочерью, вместе с ней пройти свой последний путь. Голосом, почти замершим от слёз, я позволил этой храброй женщине осуществить ее желание… Я отвел эту мать, которую никогда не забуду, к ее дочери.»
Когда на следующее утро, 31 января 1945 года, в Пальмникен привезли на телеге тело Файерабенда, его сотрудники, которым он перед отъездом поручил снабжать евреев всем необходимым, потеряли всякое мужество. Судьба трех тысяч пленных снова была в руках СС. Той же ночью, с 31 января на 1 февраля, под предлогом перехода на корабли, которые доставят всех в безопасное место, СС вывели свои жертвы через северные заводские ворота вниз по склону к морю. Там их направили к югу, по обленедевшему балтийскому берегу. Между пляжем и расположенным тридцатью метрами выше на холме населенным пунктом тянулся широкий лесной и парковый массив, так что лишь немногие жители Пальмникена смогли увидеть, что творилось на море. Стрелки-эсэсовцы окружили далеко растянувшуюся колонну, отсекли от хвоста небольшую группу людей и автоматными очередями погнали их в сторону моря, на лед и в воду. В темноте, в спешке, несмотря на использование сигнальных ракет (Leuchtgeschossen), убить всех сразу не получалось. Некоторые были только ранены или вообще остались целы. Кто-то падал без чувств, кто-то замерз, утонул, кого-то затерло между льдинами. Другие скончались после многодневных мучений. Местные жители позднее видели трупы, которые прибой выносил на западный берег Земландского полуострова.
Одна жительница Пальмникена показала следующее: «Мы возвращались в Пальмникен пешком, не по дороге, а вдоль пляжа. Это был очень тяжелый пеший марш, он занял несколько часов… Поблизости от Пальмникена, между Нодемсом (Nodems) и Пальмникеном, мы внезапно увидели на пляже множество трупов и услышали отчаянные крики, доносившиеся со стороны моря. По моим наблюдениям, все, кто лежал на пляже, были мертвы, но иногда из воды слышался зов… Вода у берега образовала небольшую ледяную кромку, между льдинами плавали тяжелораненые или мертвые. Многие из них были одеты в полосатые лохмотья. Среди них было много женщин… Это было так ужасно, что я закрыла глаза руками… Мы быстро пошли вперед, не в силах выносить это зрелище.»
Те немногие, кто выжил, дали ужасающие свидетельства произошедшего. Их показания совпадают с рассказами палачей. Циля Маниелевич (Zila Manielewicz) в Израиле показала под протокол: «Когда мы дошли до берега моря, была уже темная ночь… Неожиданно он ударил меня прикладом по голове, и я потеряла сознание. Я очнулась уже в воде. К этому времени уже светало. Берег моря был полон трупов, над ними ходили эсэсовцы… К утру эсэсовцы исчезли. Постепенно стало ясно, что нас, уцелевших, осталось примерно 200 человек. Мы поднялись и выкарабкались на берег. На тропинке, по которой нас вели ночью, тоже было полно трупов, вода в море была красной от крови убитых жертв. Вместе с двумя другими еврейками я доползла до близлежащей немецкой деревни. Оказалось, что это деревня Зоргенау (Sorgenau) неподалеку от Пальмникена. Мы попали в дом, принадлежавший немецкой семье по фамилии Фосс (Voss)… Вскоре пришел и сам Фосс и отвел нас на чердак дома. К Пальмникену уже приближались первые части русских войск. Когда их атаку отбили, Фосс прогнал нас с чердака и сказал, что он не намерен кормить евреек… Когда Фосс ушел, к нам приблизился другой немец по имени Альберт Хардер (Albert Harder) и сказал, что он спрячет нас. Сначала он прятал нас в каком-то помещении, а потом в каморке над курятником, где мы могли только лежать. Там мы прятались около недели; потом в деревню прибыло много беженцев-немцев из Мемеля. Хардер отвел нас к себе в квартиру, его жена приготовила нам ванну и дала новую одежду. Нашу лагерную одежду она сожгла лично. Начиная с этого времени и до того, как нас освободила Красная Армия, мы жили в квартире супругов Хардер.»
Еврейка русского происхождения Пнина (Поля) Крониш (Pnina (Pola) Kronisch) также под присягой описала пережитое. Она прошла через несколько концлагерей, оказалась в Штутгофе, позже в Хайлигенбайле. Она выжила в марше смерти и дала описание событий на берегу Балтийского моря: «Пинками они сбрасывали убитых евреев в море. Поскольку берег моря был покрыт льдом, убийцы прикладами сталкивали свои жертвы в ледяную воду. Я с моей сестрой Сарой находилась в голове колонны, поэтому наш расстрел был последним на очереди. Меня и мою сестру уложили на берегу, но направленный на меня выстрел меня не убил, а только ранил в левую ногу. Мое лицо было в крови других убитых евреев, лежавших рядом со мной. Мою сестру убили. Я не дожидалась, пока немцы столкнут меня в море; я сама бросилась вниз и осталась лежать на краю льдины, который омывали морские волны. Немцы подумали, что я мертва, а поскольку я, к счастью, была одна, к тому же последняя в ряду смертников, то они сели в сани и уехали. Еще до наступления утра я выбралась из моря и спряталась в угольном сарае у немецкого крестьянина, жившего неподалеку.»
В Пальмникенской больнице врачи и медсестры предоставили защиту одной тяжелораненой девушке. Доктор Шрёдер из Гермау удалил у сбежавшей (из колонны еще до побоища) Марии Блитц татуировку с лагерным номером. Также в спасении евреев помогли польские рабочие — Станислава и Ромуальдо Зберковски (Stanislawa und Romualdo Zbierkowski).
15 апреля 1945 года тридцать вторая дивизия Красной Армии заняла Пальмникен. Уже 17 апреля под руководством генерал-майора Данилова началось расследование произошедшего. Вопреки опасениям, победители не упивались местью, хотя обезображенные до ужаса жертвы, обнаруженные в массовых захоронениях, были приняты ими за советских людей. Немногие уцелевшие — не более пятнадцати из семи тысяч евреев, отправленных в этот марш смерти — смогли указать советским дознавателям, в чем состояло преступление.
Красноармейцы предприняли попытку найти виновных, но, за исключением пары гитлерюгендовцев, все они давно сбежали.
На Троицу 1945 года состоялся своего рода прощальный ритуал: вначале русские принудили около двухсот пальмникенских женщин и девушек голыми руками откопать 263 трупа, захороненных в канаве длиной почти 30 метров вблизи шахты «Анна» — это были тела 204 женщин и 59 мужчин. Затем вызвали немецких очевидцев, рядом с телами убитых они должны были публично рассказать о том, как и когда были убиты евреи. Рудольф Фольгер (Rudolf Folger), которого после прихода советских войск сами жители Пальмникена выбрали бургомистром, а вскоре после этого утвердили в этой должности и советские власти, вспоминал: «После того, как мертвых выкопали, их положили на открытой площадке в два ряда; женщины Пальмникена, которые их выкапывали, должны были выстроиться рядом с телами. Русские зарядили два автомата и направили их на женщин. Потом русский майор — еврей — произнес речь на немецком языке, из которой следовало, что русские сейчас могли бы сделать с женщинами то же самое, что было сделано с евреями.»
Несовершеннолетние члены гитлерюгенда понесли наказание за свое участие в поисках беглецов. 23 июня 1945 года были арестованы Хорст С. и некоторые другие и отправлены в Кёнигсберг. В лагере для интернированных под Пройсиш Эйлау (Preussisch Eylau) Хорста пытали сотрудники советской тайной полиции, 15 мая 1948 года он был приговорен на закрытом заседании военного трибунала в Кёнигсберге. В вину ему вменяли участие в «акции по уничтожению евреев» в Пальмникене.
Приговор для него и еще двоих пальмникенских гитлерюгендовцев звучал так — 25 лет принудительных работ. С 1948 года и до своего освобождения 17 декабря 1953 года он отбывал наказание в различных лагерях на Урале.
В 1945 году Пальмникен стал частью Советского Союза, а после его распада — частью России. Вскоре Советы уже не предпринимали никаких усилий к сохранению памяти об убийстве евреев. Братская могила возле шахты «Анна» пропала в песке, дюны поглотили ее. В 60-е годы копатели янтаря наткнулись на человеческие останки. Поскольку возникло предположение, что найденные кости принадлежат советским солдатам, убитым немцами, то на памятном камне, установленном на месте находки, написали «Вечная слава героям». Год за годом здесь устраивались церемонии, комсомольцы возлагали венки. Бывший житель Пальмникена Мартин Бергау, однако, вел исследования и в конце концов смог убедить местные власти в том, что речь идет именно о еврейских массовых захоронениях. При поддержке МИД ФРГ, Немецкого народного союза ухода за военными могилами, а также российского центра «Мемориал» в 1999 году российская и немецкая молодежь привела место в порядок. 31 января 2000 года, в день 55-летия бойни, кёнигсбергская иудейская община освятила памятный камень. Сложенный из дикого камня памятник вблизи бывшего шахтенного комплекса «Анна» напоминает о месте крупнейшего массового убийства в Восточной Пруссии.
Когда Мартин Бергау опубликовал свои автобиографические записи об убийстве евреев, газета «Восточнопрусский листок» («Ostpreussenblatt») отозвалась рецензией, в которой писала, что он не в состоянии «включить свою маленькую жизнь в большие исторические потоки». В рецензии было полностью проигнорировано главное стремление автора Мартина Бергау — напомнить о преступлении.
Разбирательство, инициированное прокуратурой западногерманского города Людвигсбурга в отношении пальмникенских палачей, было остановлено, так как изобличить их и привлечь к ответственности не представлялось возможным, хотя были допрошены более сотни свидетелей. Но хотя бы удалось арестовать руководителя марша смерти Фрица Вебера, это произошло 11 января 1965 года, ордер на арест был выдан участковым судом г. Киля (Amtsgericht Kiel). В ночь с 20 на 21 января 1965 года — ровно двадцать лет спустя после марша смерти — он покончил жизнь самоубийством, находясь в камере.
Марш смерти из Кёнигсберга в Пальмникен совершенно особым образом затрагивает немецкую историю ХХ века, поскольку эта бойня совпала по времени с бегством и последующим изгнанием населения из Восточной Пруссии. События в Пальмникене — это последняя глава Холокоста и в то же время первый акт трагедии бегства. 30 января 1945 года у берегов Померании идет ко дну «Вильгельм Густлоф» (Wilhelm Gustloff), на борту которого находятся более девяти тысяч беженцев из Восточной Пруссии. В то время, как страна полыхает со всех сторон, и жители Восточной Пруссии спасаются бегством от Советов, боясь за свою жизнь, на берегу янтарного края умирали евреи, которые, наоборот, надеялись, что Советская армия спасет их жизнь.
Раввин Калининградской еврейской общины Давид Шведик, Руководитель инициативной группы по увековечению памяти жертв Холокоста в Пальмникене Владимир Кацман
Дни памяти жертв Холокоста в Пальмникене 27—30 января 2011 года
