Красивые тфилин

Эту историю передают со слов знаменитого минского раввина раби Давида Тэйвеля[1].

История такая.

Умер один очень богатый еврей и оставил после себя большое наследство. Сели сыновья делить меж собой наследство – и быстро с этой задачей справились. Неразделенными остались только тфилин – очень дорогие и безумно красивые, написанные давным-давно неким святым софером. А коробочки к ним сделал один гениальный мастер – и все в синагоге смотрели на них и любовались.

Короче говоря, были те тфилин гордостью семьи. Так что о том, чтобы их продать и разделись вырученные деньги между наследниками, и речи быть не могло. Но кому из братьев их отдать?

Каждый хотел получить их себе. Да вот беда, тфилин – вещь целая, их на части не разделишь.

В конце концов, порешили братья отдать их самому младшему, которому еще не исполнилось тринадцати лет. Пусть в день бар-мицвы они станут его, и все останутся довольны.

Так и было. Наступил праздник в жизни мальчика – он надел те тфилин. И с тех пор надевал их каждый день.

Шли годы, десятилетия, а он с отцовскими тфилин не расставался.

И вот, стал он богатым торговцем. Во много раз увеличил отцовское состояние, оказывал большую помощь общине, был щедрым на цдаку и удачлив в делах.

Но главной своей заслугой считал то, что ни  разу не надел на себя чужие тфилин, – только свои, доставшиеся ему в наследство от отца.

Понятно, что не было бы этого рассказа, если б однажды не произошло то, что произошло. А дело было так.

В разгар снежной зимы пришлось ему выехать за город – совсем недалеко, заглянуть в пару соседних местечек – взять с заемщиков долги. Дорога обещала занять час-два в одну сторону, не больше, так что в полдень выехал он на санях при ярком солнце и безоблачном небе, собираясь еще к вечеру вернуться в город.

Но еще был в пути, как небо заволокло хмурой тьмой, повалил снег, еле он с попутчиками до постоялого двора добрался. А вьюга с каждым часом крепчала, все дороги занесло.

Утром люди в окно выглянули – ой, татлэ! – а заносы на дороге лошадям под живот. Двери из дому еле от снега отгребли. Получалось, что застряли не меньше, чем на сутки.

Ах, как обидно – находиться в часе езды от отцовских тфилин, а надевать на себя в утренней молитве чужие, одолженные у хозяина гостиницы. Еще как обидно!

Так или иначе, горе не самое большое, что случилось, то случилось. Попереживал, да забыл.

Он-то забыл. Но на небесном суде, перед которым после смерти предстал наш герой, ему о том случае сразу напомнили.

Посмотрели в своих небесных книгах и обнаружили страшную запись. Оказывается, полагается ему геином, т.е. ад и жуткие неприятности, за то, что ни разу за всю жизнь не надел кашерных тфилин. Именно эти слова ему и произнесли (на идиш, конечно).

Много хороших дел он успел совершить, а с тфилин оплошал. Придется за это ответить.

Он, конечно, принялся возражать: да не было такого дня, чтобы я не! Откуда у меня некашерные? Да это была моя самая любимая мицва. Да я. И т.д.

Но ему показывают запись – и он утих. Понял, что ошибкой с его стороны было то, что ни разу за всю жизнь их не проверил. И его отец ни разу не проверил. И, наверное, дед тоже. Вот беда.

И тут вдруг бежит к судьям самый мелкий служка небесного суда, ангел-курсант, показывает мелкую-мелкую запись в той же книге. Стойте! Смотрите! Тут написано, что однажды он все-таки надел кашерные тфилин. Вот и дата стоит, и адрес. Тот самый постоялый двор. Разгар вьюги и бездорожья.

Вздохнули все облегченно, а громче всех наш еврей. Миновал его геином, уф.

** **

Свою притчу рав Тэйвель всегда заканчивал словами: так и мы. Возможно, всю жизнь думаем: ну уж эта-то мицва записана за нами. А на самом деле – мы ее проверили? внутрь заглянули? с мастером посоветовались: что там внутри, не отпали ли буквы, не скукожился ли пергамент?

Можем давать цдаку кому попало, налево и направо. А зачтется нам только один-единственный случай, когда действительно помогли по делу. Ведь возможно такое, нет? Откуда дровишки уверенность?

(לפי ''קנין תורה'')

Краткая версия истории приведена мной на уроке "Жених и невеста".

[1] Я мог бы ограничиться простой ссылкой на страницу иннета (дана внизу), где говорится о самом раве, а также о замечательном и сверх-красивом арон-акодеш, который он в свое время установил в минской синагоге на свои деньги. Но не все тут умеют читать на иврите, поэтому приведу с той страницы несколько интересных данных.

Сначала о раввине Давиде Тэйвеле (ум. в 1861 г.). Он был любимым учеников раби Хаима Воложинера. (Есть сведения, что он учился также у тогда еще молодого раби Исраэля Салантера и преподавал Талмуд и мусар в ешиве "Ломжа".) Про него рассказывают великую массу историй самого широкого жанрового диапазона: от анекдотов, где фигурирует остроумный раввин, до рассказов-притч, которые он или сочинил сам, или получил уже сочиненными от предыдущих поколений. Кстати, одну из них я привожу в своем посте.

Рав Давид Тэйвель – автор ряда очень глубоких книг (''נחלת דוד'' ו''בית דוד'' על הש''ס, ו''דרשות בית דוד'' על התורה), которые переиздаются постоянно.

Был главой раввинского суда Минска. В 1841 году, как теперь говорят, спонсировал святой арон для свитков Торы. Много позже арон был вывезен в Иерусалим. После ряда переездов, ремонтов и реставраций установлен в 1972 г. в новой мидраше в "Махон-Меир" (מכון מאיר) – и стоит того, чтобы на него посмотреть. Адрес: Сдерот Амеири 2 и 4, Кирьят-Моше, Иерусалим. Фотография его здесь (была здесь, да полиция администрация ее отменила-запретила-стерла), а также всякие сведения, из которых я начерпал выше полную пригоршню.

Теги: Видео-урок, Недельный раздел