Случай в магазине

Из цикла "Талмуд и конкретные ситуации нашей жизни"

Писано ровно 10 лет назад для студентов "Эш-Атора", Иерусалим

Предупреждаю: это серьезная работа – для начинающих – длинная (семь листов А4) –

написана предельно простым языком – но надо думать в процессе чтения –

что, впрочем, советуется всегда.

Отредактировано три раза: двумя редакторами и двумя раввинами.

** **

Сначала опишем ситуацию. В магазин зашел покупатель. Подойдя к полке, он взял банку с вареньем, повертел в руках, изучая надпись, – и поставил на место. Но не на то, где она стояла раньше, а на край полки. Через несколько минут другой покупатель проходил мимо, толкая перед собой коляску, полную покупок, и задел банку. Банка свалилась прямо в коляску, разбилась и испачкала вареньем весь костюм покупателя. История продолжается. Почти сразу после этого шел другой покупатель между рядами, поскользнулся на разлитом варенье, упал и поранился об осколки стекла, которые не успели убрать. Кто за что платит? Владелец магазина – за костюм второго покупателя и все, что случилось с третьим покупателем? Или первый покупатель, неаккуратно поставивший злополучную банку на полку?

Нас интересует закон Торы, а не драма коллизий, когда решается вопрос, как призвать к ответу первого покупателя, которого и след простыл. Предположим самый простой вариант: всему случившемуся есть вполне надежные свидетели – например, запись на телемониторе и сами операторы этого монитора; никто никуда не скрылся, первый покупатель стоит в соседнем отделе и вертит в руках какую-то бутылку с краской; он ни от чего не отпирается и вполне признает, что пять минут назад действительно положил банку с вареньем не вглубь полки, а ближе к краю: "а в чем, собственно, дело? там же НЕ написано: на краю не ставь!"

Кто виноват?

Прежде, чем дать ответ, опирающийся на положения Торы, заметим, что существует несколько основных правил.

Одно из них утверждает, что человек, признанный виновным в том, что его действия привели к ущербу другого человека, полностью возмещает тому весь ущерб[1]. Например, если бы первый покупатель бросил банку на пол, он должен был оплатить владельцу магазина ее стоимость, а также, вполне возможно, стоимость работы, которую проделает уборщик по приведению пола в порядок[2].

Это в случае, если банку покупатель бросил своими руками.

Но если бы он, скажем, только задел полку краем своей коляски, то все меняется: шаткая полка или узкие проходы между рядами – это уже вина хозяина, а не покупателя; и т.д., здесь существует множество самых разных вариантов. Главное: если человек наносит ущерб руками (или другими частями тела), причем наносит он этот ущерб по своей небрежности (пусть даже случайно, без желания его нанести), но не вынужденно[3], – то платит за все, им содеянное.

Однако, если он только послужил причиной тому, что другому был причинен ущерб, – дело усложняется. Например, ущерб был нанесен другому человеку не путем прямого контакта с телом нарушителя, а посредством имущества, последнему принадлежащего. Т.е. мы не говорим о том злодее, который берет руками чужую вещь и ломает ее, или выбрасывает в окно поезда, или швыряет в огонь. Все это квалифицируется как деяния безусловно террористического характера[4]. Мы ведем разговор о том, когда ущерб совершается при помощи имущества, принадлежащего данному человеку. Например, человек выскочил на минуту из машины, чтобы купить бутылку "колы" в придорожном магазине, та съехала с места и задела другую машину. Налицо очевидный ущерб, который должен быть оплачен нашим незадачливым шофером.

Тора все подобные случаи нанесения ущерба не руками, а при помощи имущества, разделяет на несколько групп.

На языке Торы они названы: бык, огонь и яма. Бык – это имущество, о котором можно сказать: бык идет и топчет чужую вещь; бык идет и ест чужую вещь; бык идет и бодает чужую вещь. Все эти три действия – не одно и то же. Бык не может не ходить. Но за ним можно смотреть, чтобы он не ходил там, где не надо[5]. Бык хочет есть. Но за ним можно смотреть, чтобы он не ел чужого[6]. Бык может не бодаться, даже если его что-то раздражает, но во всех случаях владелец должен за ним смотреть, – и уж если он в прошлом был пойман на "бодучести", то присмотр должен быть вдвойне тщательным.

С огнем и ямой не все так очевидно. Огонь не всегда принадлежит тому, кто его разжег. Если человек сжег чужую вещь, то он, как мы уже говорили, заслуживает название террориста. Но если он развел, допустим, костер в поле, задремал у огонька, а тот возьми да перекинься на свежескошенную ниву и, гонимый ветерком, добрался до соседской копны, то разжегший его получает статус владельца огня – и обязан заплатить за сожженное сено.

То же самое в случае с ямой: выкопавший ее не в своих владениях, а там, где яму копать не принято (например, на центральной улице города), несет ответственность за все, что приведет к ущербу других людей. Он по существу владелец ямы. И такое же правило относительно того человека, который открыл чужую закрытую яму. Как только он снял крышку с канализационного колодца – сразу несет полную ответственность за все, что произойдет в результате.

Тора подробно анализирует случаи, в которых выступают указанные три вида, все частности и все детали их деталей. В каждом из них определяется мера ответственности их владельцев.

Оказывается, все наши жизненные неурядицы указанного рода сводятся к этим быку, огню и яме. В принципе, задача еврейского суда, разбирающего жалобу об имущественном ущербе (нанесенном не руками, а посредством имущества) заключается в квалификационном определении казуса, представшего перед ним. Надо свести разбираемый казус к одному из известных случаев: что это – бык, огонь или яма?

Чтобы дать маленький пример работы такого квалификационного определения, представим себе, что слушается дело о человеке, оставившем на покатой крыше своего дома тяжелый каток, которым он раскатывал асфальт – чтобы крыша не текла. Подул ветер – и незакрепленный каток покатился[7]. Упав, каток разнес вдребезги телегу соседа, стоявшую на улице. Или упал не на телегу, а просто на землю. В вечерних сумерках, на него наткнулась лошадь того же соседа и сломала ногу. Что мы имеем, какой случай?

Талмуд, а вслед за ним закон, говорит, что если каток сначала свалился, а потом на него наткнулись и сломали ногу, то он – яма, вырытая в неположенном месте. Но если ущерб был нанесен непосредственно падением, то это уже – огонь, который бежит от костра под действием ветра.

Причем в случае настоящего огня – мы имеем очень непростое правило, потому что еще надо выяснить, каким был ветер: если он был обычным, то этот фактор следовало принять во внимание тому, кто костер разжег; а если ветер подул неожиданно, да еще такой силы, которую в тех краях не отмечали уже много лет, то перед нами классическая картина невиновности, ибо что мог поделать хозяин костра?

В случае примера с асфальтовым катком на крыше тоже можно сказать, что все зависит от силы ветра: даже когда каток закреплен канатами и цепями, его может скинуть на землю неожиданно налетевший смерч. Если известно, что смерчи в данной местности не дуют каждый вечер, то в чем можно обвинить хозяина катка?

Вернемся к нашей истории с банкой в магазине. Мы с вами ведем судебное разбирательство. Нашей задачей является поиск ответа на захватывающий детективный вопрос: кто платит за банку, кто за испачканный костюм, а кто за пораненную ногу того человека, что неудачно поскользнулся на луже варенья?

Известно положение[8], что если человек берет некоторую вещь с места, где она стоит в безопасности (для самой себя и окружающих), и перекладывает на место, где такой безопасности уже нет, то этим своим действием он берет на себя обязательство по выплате любого ущерба, который в результате может произойти.

Поэтому решение Торы в первом случае (кто платит за банку и костюм) звучит так: первый покупатель, неаккуратно поставивший банку туда, где ей не место, обязан оплатить второму покупателю, костюм которого испачкан вареньем из разбившейся банки, все, во что ему обойдется чистка костюма (а также остальные виды ущерба, причиненного падением банки). Он заплатит даже в том случае, когда поставил банку на краю полки по небрежности, а не злонамеренно (как видим, злонамеренность не усугубляет его вину). Тот же закон обязывает его оплатить ущерб, понесенный хозяином магазина, а именно стоимость банки и всего остального, принадлежащего хозяину, что при этом испортилось, безнадежно испачкалось и пострадало.

Тот, кто поставил банку в месте, на котором ее может задеть и уронить любой, проходящий мимо, квалифицируется, как владелец катка, оставленного на крыше и упавшего под действием обычного ветра. В нашем случае роль ветра сыграл второй покупатель. Он обычен в данном месте, как обычен легкий ветер на крыше. Тому, кто банку ставил, надо было учесть, что здесь ходят люди и задевают за края полок своей одеждой или колясками, полными покупок. Покупатель, попавший под брызги варения ядовитого цвета, угодил как бы под камень (или каток), свалившийся сверху. Роль телеги из нашей иллюстрации выполнил его костюм.

Что касается второго покупателя, упавшего на стеклянные осколки, поскользнувшись на варенье, то получаем картину того же катка, упавшего под действием ветра, но определяемого теперь не как огонь, а как яма, которая "лежит" на дороге и ждет, когда в нее кто-нибудь свалится.

В чем отличие ямы от огня? (Не будь отличий, Тора бы их не разделяла.) Владелец огня платит за оба вида ущерба – имущественный и телесный. Но владелец ямы обязан возместить только телесный ущерб, но не имущественный[9]. Почему? Талмуд отмечает, что так следует из стихов Торы. Сам он занимается детализированным анализом закона, но, как правило, не пытается найти объяснение тому или иному постановлению Торы[10].

Итак, если подвернута нога, все медицинские расходы лежат на первом покупателе. Но если, падая, тот бедняга испачкал костюм, ему уже не полагается возмещение убытка, поскольку яма "отвечает" только за нанесение телесного ущерба.

То же самое в случае, если при падении он заденет другую полку с товарами и они все попадают и разобьются. Упавший объявляется невиновным (его "заста­вили" упасть), а владелец ямы (первый покупатель, поставивший банку не на место) за ущерб имущества – но не тела – неответственен.

Кстати, почему бы не обязать прохожих смотреть под ноги? Эта тема тоже обсуждается на страницах Талмуда. Человека нельзя заставить смотреть под ноги (объявив при этом, что если он не смотрит – то сам виноват), потому что такова природа человека: в том месте, которое отведено специально для того, чтобы там ходили, он не ожидает подвоха в виде ямы, капкана или кирпича в пакете и смотрит только перед собой[11].

Но сказать, что хозяин ямы совсем не отвечает за чужое имущество, пострадавшее в результате падения в его яму, нельзя. По закону Торы, он не отвечает только перед человеческим судом. Т.е. даяны, члены раввинского суда, не могут потребовать от него возмещения убытков. А если потребуют, то, значит, они судят не по Торе, что категорически запрещено. Но тот же владелец ямы несет полную ответственность за ВСЕ, что он учинил, – в том числе и за нанесение ущерба чужому имуществу! – перед Небесным судом.

Это очень важное положение. Что означает – перед Небесным судом? Концепция Торы в области судебного права заключается в том, что задача суда – не наказание преступника (или того, кто совершил проступок), а его исправление.

Если действие человека в некоторой ситуации признается недопустимым, то надо сделать так, чтобы он, во-первых, исправил содеянное, а во-вторых, в такой же ситуации больше его не повторял. Поэтому, согласно положениям иудаизма, человеку достаточно раскаяться в своем действии. Еврейский суд помогает ему в этом раскаянии. Он помогает тому, кто пришел к раввинам (они же судьи), чтобы те дали совет, как себя вести в том или ином случае. Лучше прийти за советом до действия. Но и после поступка еврей хочет выяснить, насколько правильно он себя вел. Он предстает перед мудрецами и знатоками законов Торы не для того, чтобы доказать им, что по отношению к истцу его действия не преступили закон. Он хочет выяснить объективную правду: не преступил ли он закон? И если выяснится, что преступил, он первый заинтересован в том, чтобы срочно исправить положение. Иначе – и это центральный момент – с него будет спрошено на Небесном суде.

Решение Небесного суда впрямую повлияет на то "положение", которое займет его душа в будущем мире. Отличие Небесного суда от земного заключается не только в том, что земной суд легче "сбить с толку", – какой смысл сбивать с толку судей, если они тебе помогают[12]? Небесный суд отличается от земного тем, что он дает только оценку поступку, но не дает совета, как вести себя дальше. После него не будет исправления. Небесный суд заседает по ту черту времени – он в том мире, в котором видна вся абсолютная правда, но нет действий. После его решения можно сказать "подсудимому": ты опоздал с исправлением, теперь слишком поздно[13].

Поэтому надо использовать каждый момент еще не прошедшей жизни, чтобы исправить все, что можно исправить – пока не поздно! А значит, еврей, изучающий законы Торы, смотрит на них как на ту конструкцию реальности, в рамках которой ему надо действовать правильно и безошибочно – не нарушая закон. Если он не является специалистом в законах Торы, то есть другая возможность – существует институт раввинов, специалистов, которые могут дать совет – до поступка или после поступка. В последнем случае мы имеем раввинский суд. Повторяем еще раз: еврей хочет знать, как вести себя правильно, а не как закон "обойти".

Но есть границы возможного и для человеческого суда. Люди могут ошибаться. Им не дано проникать в тайны чужих мотиваций.

Всевышний в некоторых случаях как бы говорит: до этой границы можете судить и принимать решения, но дальше оставьте дело на совести того, кто стоит перед вами. Вам Я запрещаю присуждать его к тем или иным действиям (штраф, расплата, компенсация), пусть решает сам. На Небесном суде будет все доподлинно выяснено и взвешено, все тайное будет открыто, все мысли и сомнения раскрыты и учтены. После чего будет принято решение. Последнее и бесповоротное.

И об этом решении данный человек уже знает, вернее, догадывается сейчас! Если он не хочет понести наказание на Небесном суде, то ему надо бежать и от себя расплатиться за все, что сделал. Ибо любое наказание за проступок на нашем свете – ничто по сравнению с наказаниями на суде в мире грядущем. Тот, грядущий мир лежит в духовной плоскости; как мы уже сказали, там нет материальных составляющих – в частности времени, но в нем нет и категории пространства, т.е. там все бесконечно, – в том числе и такие понятия как награда и наказание. Поэтому лучше понести "конечное" наказание здесь, чем "бесконечное" там.

Что имеем в результате? В идеале есть такая картина. Еврей приходит на суд и говорит судьям: вот, что я сделал, оцените мой поступок, я хочу нести за него полную ответственность – без малейшей вашей снисходительности (ибо вы только помощники Всевышнего, но не те, кто принимает решение там). Я хочу узнать ПРАВДУ и готов заплатить за нее полную стоимость "по прейскуранту" Торы. Если вы можете (и должны!) приговорить меня к такому-то решению, то требую – приговорите! Но если не можете, причем считаете, что с меня будет взыскано Небесным судом, то тоже не скрывайте это от меня: я пойду и расплачусь уже сейчас[14]!

Возвращаемся к нашему детективному рассказу "Случай в магазине".

Если человек виновен в создании ямы в том месте, где ходят люди (вырыл сам и не закрыл крышкой или не оградил предупреждающим забором; открыл чужую яму и т.д.), то по человеческому суду он несет ответственность за телесный ущерб, причиненный этой ямой другим людям.

Но если ущерб был нанесен чужому имуществу (другой прохожий испачкал костюм, разбил часы на своей руке и пр.), а не чужому телу (здоровью), то он обязан заплатить только перед Небесным судом. В противном случае, по приговору того же Небесного суда будет наказан. Как наказан? Не приговором к полной компенсации ущерба – там уже ничего поделать нельзя. Но приговором к вещам, связанным с дальнейшим пребыванием его души в мире, созданном Всевышним... Все это впрямую касается нашего первого покупателя.

И еще несколько слов – на этот раз о том покупателе, что уронил плохо положенную банку. Мы сказали, что в природе человека нет привычки пристально смотреть под ноги. И все же границы такой невнимательности не настолько широки, чтобы объявить всех людей ротозеями, которые вечно натыкаются на все стенки. Человек не обязан смотреть под ноги, но прямо-то он должен смотреть. Например, на стенки, которые стоят впереди и рядом. Впрочем, люди не ходят впритык к стенкам[15]. Тем не менее в магазине, где ситуация узких проходов между торговыми рядами вполне принята и обычна, нельзя требовать от человека, чтобы он шел и пристально смотрел по сторонам, опасаясь что-нибудь задеть и уронить.

Отсюда, конечно, не значит, что надо ступать с грацией слона, но также нельзя требовать чрезмерной аккуратности там, куда вас пригласил хозяин магазина, расположивший товары именно в тесноте и изобилии.

Вердикт суда: человек, уронивший неправильно поставленную банку, не виновен!

Впрочем, и здесь есть одно замечание. Если второй покупатель проходя мимо, заметил, что банка стоит не на месте и вот-вот упадет от малейшего толчка, – и, тем не менее, прошел рядом и задел ее, то ответственность несет он (какую именно ответственность – мы узнаем чуть ниже).

Мало того, он отвечает еще и перед тем, кто идет сзади и сейчас на это варенье упадет (за телесные повреждения, а не за имущественные). А первый покупатель, плохо поставивший банку, свободен![16]

Понятно, что если вслед за первым покупателем, поставившим неправильно банку, шел владелец магазина и заметил непорядок – то все теперь возлагается на него. Заметил и отодвинул от края полки поглубже – молодец. Заметил и ничего не сделал – несет всю дальнейшую ответственность за свою банку, которая вот-вот свалится, и за все, что она, свалившись, наделает[17].

То же самое в случае, если владелец магазина шел не за первым покупателем, а за вторым – уже после падения последнего на пол[18]. Если владелец видит, что надо прибрать лужу варенья и поднять стеклянные осколки, то становится ответственным за все последующее (как тот, кто шел мимо раскрытой ямы). За что именно он понесет ответственность? За телесные повреждения – по суду земному. И за все остальное – по суду Небес[19].

Что касается положения, согласно которому нельзя пройти мимо чужого имущества, которое вот-вот пропадет, и не попытаться его спасти (или сообщить хозяину), то оно, это положение, попадает под общее правило, сформулированное Рамбаном[20], который опирался на Талмуд[21]. В его формулировке говорится об ответственности человека, отказывающегося выступить в качестве свидетеля в суде по делу другого еврея, хотя он прекрасно все видел своими глазами, – но теперь ему, видите ли, жалко времени (или по другим причинам) и он не может идти в суд. Так вот, такой человек наказывается не по человеческому суду, а по приговору Суда небесного. Потому что в результате его отказа пойти в суд и свидетельствовать перед судьями другой еврей понесет имущественную потерю. Значит, он мог вернуть ему пропажу (или предотвратить пропажу, что одно и то же), но не вернул. Вывод: уклоняющийся от спасения чужого имущества в час опасности – подсуден по приговору Небесного суда![22]

Итак, если вдоль полок с товарами идет покупатель и видит, что некий товар может упасть и разбиться, но ничего не делает для того, чтобы избежать этой потери, то он будет наказан по решению Высшей Небесной коллегии, когда она приступит к тотальной оценке всех поступков его жизни.

(Адаптация главы из сборника респонсов раввина Шпица.)

** **

Примечание. Уже после составления этого материала возникла небольшая проблема.

Ученики нашли якобы противоречие между тем, что написали мы, и тем, что написано, как они сказали, у Рамбама. Прежде чем привести, что же написано у Рамбама, обратимся к Мишне, к тому тексту, что впрямую связан с приведенным учениками отрывком. Открываем трактат "Бава Кама", третью главу, читаем в первой мишне (вторая ее часть):

"Разбился кувшин на улице[23], и поскользнулся некто на воде (вылившейся из него) или ударился об осколки – обязан (владелец кувшина оплатить ущерб поскользнувшемуся). Раби Йеуда говорит: если намеривался – обязан, если не намеривался – не обязан".

Имеется в виду: если намерен хозяин кувшина оставить себе воду или черепки от разбитого кувшина[24], то обязан убрать их, чтобы они не послужили причиной падения других пешеходов, в противном случае он будет вынужден по суду оплатить их ущерб, возникший в связи с падением на том, что принадлежит ему.

Откуда взялось такое разночтение в понимании закона у тана-камы[25] и раби Йеуды?

Оказывается, первый считает, что тот, кто несет что-то в руках и не смотрит под ноги, отвечает за последствия, если споткнется и выронит свою ношу. А второй полагает, что он не виновен.

Какая разница между двумя этими подходами? Дело в том, что если человек нечаянно что-то уронил, то он может объявить упавшее и разбившееся не своим имуществом (оно ему на самом деле теперь не нужно). И если кто-то о ту разбитую вещь споткнется, то первый человек не виноват (ведь он и сам выронил предмет не в силу своей оплошности). Но если предмет уронен не в силу сложившихся обстоятельств, а, например, намеренно или по недосмотру (который в данном случае объявляется непростительным), то уронивший его отвечает за все дальнейшие последствия.

Теперь наш случай: человек несет тяжелый кувшин, поскользнулся и выронил его. Виноват или нет?

Тана-кама считает – виноват. Его оппонент, раби Йеуда, считает – не виноват.

Причем большинство мудрецов последующих поколений согласны с раби Йеудой. В частности, так пишет Рамбам (вот его-то слова и привели наши ученики на уроке). Открываем "Законы материального ущерба", читаем[26]:

"Разбился кувшин на улице, и поскользнулся некто на воде или ударился об осколки (пока слово в слово, как в мишне) – не обязан (владелец кувшина оплачивать ущерб поскользнувшемуся) по суду людей, потому что он (поскользнулся) нечаянно[27]. Но по Небесному суду – обязан, потому что вовремя не убрал. (К тому же) осколки и вода никому уже не принадлежат. А он отказался (от владения ими) после того, как (поскользнулся) вынужденно".

Здесь и возникло недоумение. Рамбам пишет, что наш герой ни за что не отвечает, поскольку отказался от упавшей вещи (действительно, зачем ему осколки стекла или разлитая по полу жидкость?). А у нас в случае с банкой варенья – отвечает! Ведь первый покупатель (из детективного рассказа про упавшее варенье), поставивший банку не на место, своим действием ту банку не приобрел. И уж тем более нельзя сказать, что ему принадлежащее разлитое варенье послужило причиной падения третьего покупателя.

В чем дело? Как это противоречие снять?

Оказывается в том-то и дело: насколько простительна вина того, кто создал "камень преткновения"? Или, используя язык Торы, весь вопрос в том, является ли обвиняемый владельцем ямы. Если он эту яму создал нечаянно (не мог не создать[28]), то вины на нем нет, и мы его из-под стражи отпускаем. Но если создал яму по преступному недосмотру[29] или намеренно – то виновен.

Этот вердикт и выносится нами в случае, который произошел в магазине: человек, поставивший банку не на место, сделал это сознательно (хотя и не подумал о последствиях), а значит, отвечает за ущербы, полученные людьми в результате его действия.

** **

И чтобы уж совсем ответить на все возникающие вопросы, приведем – для самых любознательных – два отрывка из свода "Шульхан-Арух"[30]. (Мы специально пытались передать языковый стиль оригинала, отказавшись от всех изысков литературной переводческой правки.)

"Яма" – один из четырех видов (того, что причиняет) ущерб; поскольку написано: "Если выкопает человек яму…" – и, после того как он ее выкопал, на нем лежит ответственность за ущербы, поскольку создал вещь, приводящую к ущербам, и она (эта вещь) является его имуществом, приводящим к ущербам там, где он ее (эту вещь) создал, хотя ей там не место. Опасная вещь ("яма") находится на одном месте, а прохожий идет и несет из-за нее ущерб. Поэтому за всякую подобную (яме) вещь, лежащую на одном месте и приводящую к ущербу, ее владелец несет ответственность – даже если это всего лишь вода, разлитая в общественном месте.

Человек несет кувшин и спотыкается. Кувшин разбивается и (затем) наносит ущерб прохожим. Если (все происходит) сразу после его падения, то – невиновен (хозяин кувшина), потому что споткнуться – не значит произвести действие, за которое привлекают к ответственности. Поэтому, если, после того как осколки кувшина полежали (некоторое время) на земле, они нанесли ущерб (другому) человеку, или кто-то поскользнулся на пролитой из кувшина воде, – то (владелец кувшина) свободен (от выплаты за ущерб) по суду людей. Ибо (считается), что он отказался от владения (осколками и водой) после падения кувшина. Но обязан (выплатить ущерб) по Небесному суду. Однако если было у него время прибрать (осколки и воду) и он продолжает считать себя владельцем осколков, то обязан (выплатить) ущербы, ибо он – владелец "ямы". И свободен (от ответственности), если ущерб нанесен (не самим людям), а предметам (принадлежащим другим людям). Но если по своей вине уронил (кувшин с водой), причем кувшин разбился, – то несет ответственность за (все причиненные им в результате этого) ущербы, независимо от того, когда эти ущербы нанесены – сразу после падения или через некоторое время, даже если он от них отказался.

Последнее сложное правило можно свести к таблице, описывающей все случаи, когда кувшин выпущен из рук нечаянно, т.е. не по вине того, кто его нес[31]:

[1] Не каждое действие, приведшее к ущербу другого человека, определяется еврейским законом как наказуемый проступок. Об этом ниже в тексте.

[2] Впрочем, с последним замечанием не так очевидно, поскольку уборщик работает на окладе, без учета усилий, затрачиваемых им на каждое конкретное действие.

[3] Например, когда его кто-то толкает на витрину и он ее разбивает своим телом.

[4] Если человек все эти вещи сделал нечаянно, то и тогда он должен расплатиться за все, – если только его не принудили к такому поступку. Причем иногда принуждающими могут быть не люди, а обстоятельства. Все основные случаи подобного рода тщательно рассматриваются еврейским законом.

[5] Поэтому первый вопрос, который возникает: где шел бык – по чужому частному владению или в том месте, что принадлежит всем?

[6] Тот же вопрос: где это чужое лежало?

[7] Если бы каток выпал непосредственно из его рук или будучи оставленным на минуту без присмотра во время работы, – но не под ветром, – то считалось бы, что он как бы сам сбросил его на землю. Это уже "его руки", а не "его имущество", принесшее ущерб другим.

[8] См. Нетивот 291:7:14.

[9] В данном случае – и только в данном! – телесным называется ущерб телу и здоровью человека, но не лишение его жизни; что касается имущественного ущерба, то под последним понимается любой ущерб, причиненный неживым предметам; однако если по вине владельца ямы пострадал чужой бык (например, шел ночью и не видел ямы) – то платить все-таки придется.

[10] Можно предположить, что от огня труднее спасти свое имущество – он идет как бы сам, не дожидаясь присутствия хозяев того стога сена, к которому подбирается под действием ветра. И еще: огонь опасней, а потому смотри за костром, который разжег, внимательней, – иначе придется платить за все. Яма менее опасна: чтобы в нее кто-то свалился, этому кому-то надо идти, а потому за яму с ее владельцев и взыскивается меньше

[11] В отличие, между прочим, от быка, который при ходьбе смотрит вниз; следовательно, хозяин ямы отвечает только за того чужого быка, угодившего в его яму, который свалился туда ночью.

[12] Такое "сбивающее" поведение человека, стоящего перед раввинами, подобно поведению больного, который обманывает врача, выписывающего ему рецепт, тем, что не говорит правду о своем самочувствии.

[13] Строго говоря, в некоторых случаях душе умершего человека дается возможность исправить то, что она "испортила" в прожитой жизни. Даже не указывая на болезненность такого процесса, признаем, что вряд ли стоит заранее принимать его в практический расчет.

[14] Понятно, что таких идеальных картин не бывает. На иврите говорят – эйн дин бли твиа, нет суда без предъявления претензий. Истец и ответчик приходят в суд, чтобы выиграть дело, а не демонстрировать свою добродетель. Но идеал для того и дан, чтобы к нему стремиться... Впрочем, бывают случаи, когда евреи именно так себя и вели. Знаменитый раби Леви Ицхак из Бердичева однажды разбирал в суде любопытный спор. Один человек, приехав в город, стал свидетелем рыночного эпизода, когда некто потерял три тысячи рублей и, обнаружив пропажу, упал в обморок. Наш герой достал деньги из своего кошелька и объявил, что только что нашел их на земле. Все, счастливые, разошлись. Через пару лет к этому доброхоту приходит другой человек и заявляет, что он тоже был в тот день на рынке. И что именно он нашел пропавшие три тысячи, но, движимый своим плохим началом, не вернул находку, а присвоил себе, решив, что, как только одолеет все свои экономические проблемы, деньги вернет, но не сейчас. Так вот, теперь он может расплатиться и принес деньги тому, кто, как он знает, отдал тогда свои деньги. Но наш святой человек отказывается напрочь брать эти деньги, рассудив так: я заслужил награду за совершенную заповедь помощи ближнему, а ты вручаешь мне деньги?! Награда за одну заповедь намного выше всех денег мира... Так или иначе, они пошли к раби Ицхаку Леви на суд Торы. Тот постановил, что любой человек имеет право отказаться от денежной компенсации за те расходы, которые он совершил, движимый желанием выполнить заповедь...

[15] См. "Бава Кама" 30а, там используется выражение тереться о стенки.

[16] Про первого покупателя мы сказали, что его небрежность привела к последовавшим неприятностям. Но если второй покупатель увидел банку, стоявшую на краю, и все же уронил ее! – то теперь в небрежности можно обвинить и его.

[17] На каждом еврее лежит обязанность устранить потенциальную опасность, если он ее увидел. На языке Торы это называется "возврат потери", т.к. спасти человека от грозящих ему потерь – все равно что вернуть ему эти потери. Закон звучит так: чужую пропавшую вещь, если у нее есть владелец, мы обязаны вернуть, как только нашли ее. Нельзя пройти мимо, сделав вид, что не видишь чужой пропажи; особые случаи оговариваются. (Об этом законе см. чуть ниже по тексту статьи.) Если же опасность представляет собой серьезную угрозу для здоровья, жизни или имущества другого человека, то соблюдение указанной заповеди – устранение опасности – связанно с еще одним указанием Торы: "Не стой на крови своего ближнего".

[18] Любопытно получается. Если за нашими неуклюжими покупателями, творящими ошибку за ошибкой, идет другой человек, который обязан как-то исправить положение (например, предупредить хозяина о неполадках в его заведении), - и все же мы его, этого другого человека, не обязываем участвовать в выплате ущербов, если он ничего не предпринимает, то почему хозяин отвечает за всё? Ведь и он – человек посторонний по отношению ко всем безобразиям, которые учиняют некоторые из его клиентов. Ответ: дело в том, что он не совсем посторонний человек, поскольку заинтересован в том, чтобы к нему приходили люди и покупали товары. А раз так, то он обязан обеспечить их безопасность; в частности, берет на себя обязательство нести ответственность за всякие неприятности указанного толка.

[19] См. "Бава Кама" 29а; Шульхан-Арух, "Хошен Мишпат" 412:4. (С переводом последней ссылки можно ознакомиться в конце статьи.)

[20] См. его "Дина Дигарми".

[21] См. "Бава Кама" 56а.

[22] Здесь предполагается, что он не стоял перед выбором, что спасать – свое добро или чужое? Никто никогда не требует пожертвовать своим имуществом ради спасения чужого.

[23] Сказано: в том, месте, которое принадлежит всем (где все ходят).

[24] Иногда воду действительно можно собрать – если все происходит, скажем, в помещении с каменным полом, или допустим, разговор идет о дорогом вине или какой-нибудь другой ценной жидкости. То же самое черепки – иногда и они представляют ценность: малахит, венецианское стекло, годное и после падения на изготовление украшений, и т.д.

[25] Тана-кама, первый учитель. Так принято называть безымянного мудреца, мнение которого в мишне приведено первым.

[26] В отделе "Незикин", часть "Низкей мамон" 13:7.

[27] В книгах для этого состояния используется слово анус, вынужденный, попавший "под обстоятельства". Как правило, за состояние анус человека к ответственности не привлекают. Остается только в каждом случае выяснить, присутствует ли здесь эта категория.

[28] Как в случае с кувшином вина в мишне: раби Йеуда (а за ним Рамбам) полагает, что его падение нельзя поставить ему в вину.

[29] Как в случае с тем же кувшином вина, но уже в трактовке тана-камы, безымянного первого мудреца.

[30] "Хошен Мишпат" 412:4 и 410:1.

[31] Понятно, что история с банкой варенья в эту схему не укладывается, ибо, повторяем, банка была положена на край полки отнюдь не в силу вынуждающих обстоятельств, хотя и без злобных намерений.

Теги: Талмуд, Закон