Два слова о совести

На самом деле, конечно, получится больше слов, чем два. Может, даже три, я точно пока не знаю.

Короче, моя проблема заключается в том, что все больше встречается текстов (мне и только мне!), которые – от имени Торы – сообщают, будто человеческая совесть – не что иное, как доброе начало, ецер-тов.

Некоторые авторитеты даже ссылаются на трактат Талмуда "Кидушин", в котором на странице 20а, якобы, написано: "Если человек не прислушался к голосу совести, Всевышний наказывает его муками". Ничего такого там, как мне кажется, не написано[1]. Но дело даже не в этом. А в том, что все повсеместно убеждены, будто совесть – мерило наших деяний. Недаром говорят: "поступить по совести", "бессовестный человек", "совесть заела", "совсем совесть потерял", "я не могу идти вопреки своей совести" и т.д.

У народов мира совесть – действительно критерий праведности поступка. Но так ли это у евреев? На самом ли деле за этим понятием скрывается ецер-тов, доброе начало в человеке?

Повторяю, я не против такого подхода. Но насколько он верен?

** **

В свое время в Центре "Эш-Атора" проводился диспут на тему "Мораль и Тора". Вот отрывок из материала к подготовке диспута, в котором кроме меня принял участие и Фима Свирский (он был руководителем программы).

** **

Вопрос: откуда у человека врожденное отвращение к наси­лию и убийствам?

Нам говорят: отвращение идет из наличия в человеке совести, нашего внутрен­него голоса.

Распространенная ошибка! Совесть, действительно требует от нас быть поря­дочным человеком. Но порядочность при этом измеряется по собственной шкале ценностей. Если мы изменяем собственным представлениям о порядочности, со­весть нас мучает. Если мы не нарушаем кодекса, принятого в том кругу, с которым мы себя отождествляем, то она молчит.

Пример для размышления. На дворе стоит 37-ой год. Советская Россия, ок­руженная врагами и раздираемая "классовой борьбой". Молодой коммунист узна­ет, что у его лучшего друга, с которым он вот уже пять лет учится в Институте Красной профессуры, отец сидит в концлагере за контрреволюционную деятель­ность. Что делать? Заметьте, недавно вышел закон о привлечении к ответственно­сти членов семей осужденных.

Если донести, исполнив долг перед идеалами ленинизма-сталинизма, то внут­ренний голос будет казнить его каждый раз, как только он представит своего то­варища в аду воркутинского концлагеря, из которого тому уже не выбраться по причине общей хилости здоровья. Придется заглушить этот внутренний голос – вином, добровольной отправкой на трудовой фронт (Днепрогэс!), еще как-то. Но если не донести, то не менее противный голос будет казнить его за то, что он на­рушил присягу на верность партии, проявил слабость, личные интересы противо­поставил интересам Пролетарской Революции. Одним словом, драма! 

Скажите, какой из этих двух голосов будет голосом совести? Или у совести мо­жет быть два голоса?

Согласны ли вы с таким выводом: наша совесть – это реакция на отклонение от наших же собственных нравственных идеалов. Она – голос, призывающий нас быть последовательно верными своим принципам. (Павлик Морозов поступил в согласии с голосом своей совести. Эйхман тоже.)

Если наши нормы ложны, то сама совесть может заставить нас пойти на амо­ральный поступок. Это ее функция. Для этого она и существует.

** **

А вот отрывок из конспекта к материалам для "Семейного семинара", проводимого Джойнтом в Саратове (год 2006; ах, какое славное время было).

** **

Допустим, человек совершил плохое дело – и, если он не совсем бессовестен, мучается совестью. Совесть заставляет его исправить свое поведение. Больше не совершать подобных ошибок.

Совесть перед людьми – стыд. Стыд наедине с собой – совесть. Что еще нужно для хорошего поведения?

Современный иврит знает такое слово – совесть, мацпун. Но иудаизм им почти не пользуется. Он предпочитает другой термин – ецер-тов, доброе начало. И это не совсем совесть. Ибо совесть может подвести.

Здесь можно было бы провести бурное обсуждение. Диспут. На тему, что такое совесть. Интеллигентные люди очень скоро приходят к некому всех устраивающему результату, приблизительно звучащему так: совесть – это комплекс стереотипов морального толка, навязанных человеку окружением, обществом. Проведите диспут и проверьте – других результатов, как правило, не бывает.

Люди спокойно воспринимают сюжет, когда молодой офицер СС спасает случайно встреченную им еврейку, свою бывшую сокурсницу по университету, которая бежит от погромщиков. Он предлагает ей пережить лихую годину в подполье. Она нравилась ему в студенческие годы, теперь старое чувство возродилось. И ради нее он готов рисковать своей жизнью. Скорее всего, ничего у них не получится, их всех убьют – таков жанр сентиментального романа. Но насколько это узнаваемо: главный герой, оказывается, постоянно мучается укорами совести. Он чувствует себя преступником, предающим свой народ, который борется с еврейской заразой. Герой романа поступает вопреки совести.

Или другой случай: пионер, доносящий на своего отца-кулака. Не мог не донести, совесть мучила.

Известная актриса после войны полюбила американца-офицера. Любовь! А она постоянно корила себя: как это можно, советский человек в объятиях иностранца, потенциального противника родины, врага!

Итак, совесть может подвести. Совестью надо управлять. Еврей Торы умеет управлять своей совестью. Как? Только обращаясь к своему Доброму началу.

** **

Вот и все, что я хотел заметить про совесть. Мог бы и смолчать. Но тогда, боюсь, совесть бы замучила.))

[1] Рассказывается о человеке, который нарушил запрет. Ему дано исправиться. Написано: если не пришло ему в голову, что он нарушил (если он не почувствовал нарушения, не обратил на него внимания), то его ситуация будет раз от раза ухудшаться. Дан последовательный ряд таких ухудшений. Про совесть ни слова.

Теги: Мусар