Летний кошмар в зимнюю ночь

Все предопределено, но свобода выбора дана,

а мир судится по благости

В ярком свете ажурная тень темной листвы оливы, деревянный стол грубой работы, врытый в песок, и две скамьи. На одной из них сижу я. На другой старый еврей с лицом ребе - моего первого учителя Торы. Перед нами глиняные плошки, похожие на те, что дети делают на кружках керамики, и крошечные чашечки с кофе. Кривые, но веселенькой расцветки. В плошках тоненькие кружевные французские блинчики со взбитыми сливками и заварным кремом.
Ребе глядит вверх, забросив одну руку за голову. Второй он сосредоточенно оглаживает седую бороду. Кладет распахнутую ладонь на нос и скулы у самых пейсов и медленно ведет ее вниз, постепенно сжимая кулак.
Я обнимаю ладонями теплую чашечку и глотаю очень сладкий кофе. Слизываю сливочную пенку с блинчика. Верчусь и ерзаю на скамье. Рядом с плошками нет ни ножей, ни вилок. Но я ни о чем не могу спрашивать. Таковы условия этой встречи. Беру плошку и несу ко рту, чтобы откусить блинчик.
Ребе касается пальцем переносицы – двигает очки на привычное место. Кладет руку на макушку, прижимает кипу к голове, делает ею широкий круг и забывает на лбу над бровями. Он указывает куда-то вперед и вверх.
- Видишь вон те горы. Ты должна дойти до них.
Я всматриваюсь. Вдали еле различима горная цепь, в центре которой два темно-розовых холма прислонились друг к другу округлыми вершинами. Холмы выглядят игрушечными и очень девочковыми. Этакие плюшевые горы для блондинок в форме сердечек. Облака над ними ванильными кружавчиками и рюшечками.
- Вот те кукольные горы, – хмыкаю я. - До них разве что скорым поездом!
- Кхе-кхе, - прячет кашель в кулак ребе и снова делает широкий круг кипой по голове. – Говорит Талмуд: «Ноги человека — его поручители».
- Ребе, эти горы какие-то не такие, понимаете. Не мои они. Розовые в рюшечках! Мне надо к другим горам.
- Кхе-кхе, - отвечает ребе. – Надо – значит, надо. Конечно, к другим. В следующий раз.
То же самое мне однажды сказал анестезиолог, с которым я беседовала перед операцией. Он мне объяснил, что сначала меня усыпит лекарство, что в капельнице, а потом в гортань воткнут какую-то трубку, чтоб сон был крепче.
- А можно без трубки? – поморщилась я.
- Можно, - кивнул анестезиолог. – В другой раз. Это будет другая операция.
- Тебя ноги приведут, - говорит ребе, делает кипой по голове третий круг и исчезает, не прощаясь.
- Теперь мне всю жизнь к этим розовым плюшевым горам в рюшечках переть?! – в отчаянии ору я ему вслед и просыпаюсь, оглушенная собственным криком.

Теги не заданы