Муравьи. 1983. Сказка

Это свалилось нечаянно. Я встретил муравьиную магистраль. Четыре ряда сюда, четыре - туда. Тысячи, сотни тысяч урчащих тварей несущихся потоком, перенюхиваясь, перекрикиваясь. У каждого озабоченный вид, все служат, у всех - ровный взгляд, раскрытые рты, любовно наглянцованное брюшко. У всех - тончайшие ассоциации запахов, музыкой колышущиеся в воздухе. Каждый слышит своё, но ощущает непрерывный зов материнской норы. Я бегу около них. Они косятся, принюхиваются и с недоумением спешат дальше. По невидимой сети передаётся сигнал. Чужак. Меня окружает стайка рыжеусых панцерников и заставляет остановиться.

Не бойтесь, - лихо говорю я, - мне интересна ваша жизнь. Дадите посмотреть - хорошо, а нет - я своей дорожкой пойду. Переглянулись, поурчали, а потом сказали: пошли. И мы помчались, обгоняя магистраль, обхаживая тружеников, тащащих непосильные глыбы. И вот уже весь мир состоит из деловитых рыжих тел. Появляются норы, раздаются команды, воздух наполняет торжество глобального строительства. Слышны песни, воодушевление растёт, переходя в восторг общего дела. Каждый при деле, все - ловкие передовики, любой готов перевыполнить норму ещё и ещё. Ах, оркестров не хватает, ярких газетных передовиц, да стройных женщин в красных платочках! Ах, идиллия! Ах, всеобщее благо! Да здравствует муравьиная матка, заботящаяся обо всех, и всем родная мать! Да здравствует всемирный муравейник, самый передовой в мире, самый справедливый и надёжный!

Но только что там за чёрная яма. Ба, это останки неправильных муравьёв! Это еретики, остатки заблудшего царства, это серая, разлагающаяся армия закордонных врагов. Долой! Долой сомнения! Только вперёд, в безмолвное удушье всеобщего счастья!

Стоп, говорю я себе. Всё. Мы это уже хлебали. Насладились и хватит. Муравьиное счастье не для жуков. Я не достоин! - кричу я своим конвоирам, перекрикивая восторженный рёв общественного экстаза. Пячусь и медленно ухожу в свой одинокий лес, осиротевший без лозунгов и маточных восхвалений. Я буду жить! - кричу уже я сам себе, обезумленный всеохватным гипнозом, - Я буду жить не массовым психозом, но живой тканью Творения! Я не верю сдобренной толпой правде. Истина выше, чем любой продукт мозгового распада смертных, дышащих ядом, существ!!! Сон, благоухающий сон опрокидывает меня на мягкие иглы. Как же я устал...

...И видится мне красный сон.

Я снова у муравьёв, один из них, бегу и дышу, полный общественной значимости. Моё задание на сегодня: доставка на базу осиного крыла. Обнюхиваю разложившуюся ткань. Пробую челюстями. Захватываю и, пятясь, начинаю движение. До захода солнца нужно вернуться в муравейник. С последним лучом закрываются ворота, и на стражу выходят дежурные битюги-солдаты. А покуда солнышко палит вовсю. В самый полдень - работа внутри бараков. Уборка, чистка, показательные казни через откусывание головы, снисходительное посещение начальственных муравьёв, песни во славу Матери-муравьихи, дежурство в личиночной, вылизывание непосредственного начальства, и, наконец, получение задания на предзакатные часы. А ночью - сон, если только не вызовут к молодым маткам для особого кормления. А пока - корячусь и тащу, корячусь и тащу. Через безобразные комья грязи, сквозь гущу необработанного мусора. Главное - перевыполнить план, уловить одобрение в жёстких глазах начальства, заслужить снисходительное покусывание заместителей, и, самое главное, удостоиться лишнего кусочка умопомрачительного навоза... Ах, разве это не лакомая минута всего прожитого дня. И пусть эти бездельники-разведчики, блуждающие в дальних лесах, не шушукаются по углам. Им меня не соблазнить. Моё жизненное кредо ясно и просто. Может ли чья-либо жизнь быть значительней и мудрей, чем та, которой живём мы, бесполые рабочие муравьи. Солнце склонилось, а путь не близок. Тропа пустеет. Кажется, мне сегодня пайка не получить. Придётся облизывать усики друзей... Но что эта за тень движется к солнцу, закрывает его плотным густым туманом, и спускает с небес прямо на чудный город-муравейник потоки слизи. Пожар-пожар! Тут уж не до осиных крыльев. Туда, скорей, туда, спасать Таинство – вечно плодоносящую матку. А-а-а, какой жуткий запах, какой смрад, разъедающий кожу, нестерпимый жар! О-о-о, вокруг всё больше трупов, всё сожжено небесным чадом. Вон знакомые муравьи, застывшие в судороге смерти, а это - ах - брошенные личинки, мёртвые, порванные, с тупыми личиками неродившихся солдат... Помогите, нечем дышать! Кого спасать, когда тысячи, миллионы разъеденных кислотой тел. Бежать, спасаться! Но поздно - лапы в судороге, лёгкие растекаются тягучей массой... О-хо-хо, удушье! Я умираю, умираю,.. я не хочу, отпустите меня... отпусти... Краснота густеет, превращаясь в ночь....

..И наступает утро. Оно всегда нежданно. Слишком привыкаем к ночи. Слишком боимся разглядеть себя при свете дня. А восток растёт светлым пламенем. Наливается свежим золотом, обещанием и миром. Невольно ищу точку, где сверкнёт пламенным бризом, где родится вечная улыбка солнца. И вот оно показалась в тишине изумлённого мира. Всё приникло к этому вздоху. Всё затихло, чтобы грянуть хором  утреннюю песнь. И нет ни хищника, ни жертвы, ни слабого, ни сильного. Всё в этот короткий возвышенный миг - единая нерасторжимая душа...

Из книги "Как после жизни насекомой".

Теги: Литература