Ежедневно (кроме суббот и праздников) на этой страничке вы найдете свежий выпуск специально отобранных и адаптированных редактором для каждодневного изучения статей на разные тематики Иудаизма.
10. Упрекните злословящего
Представьте себе картину: вы оказались в компании, которая оживленно злословит. Что делать? Знайте: вы обязаны упрекнуть их, пристыдить, если можно; остановить. Нельзя только — смолчать. Не забывайте: если вы смолчите, то станете соучастником в их грехе!
Вечерняя молитва 9-го Ава
Вечером 9-го Ава читается обычная будничная молитва Маарив. После чтенияШмоне-Эсре произносится Кадиш, а затем читаются Книга Эйха и Кинот (ламентации). Затем читается Веата кадош. В произносимом после этого Кадише не читается фрагмент Титкабель («Будут приняты их молитвы»). Это же относится и к Кадишу, читаемому 9-го Ава после утренней молитвы Шахарит, однако в Кадише, произносимом после послеобеденной молитвы Минха, Титкабель уже читается.
Почему мы исключаем 9-го Ава Титкабель из Кадиша? Потому, что в Книге Эйха сказано: «Не дает Он дойти молитве моей» (Эйха, 3,8). Как же, в таком случае, можем мы произнести слова: «Будут приняты их молитвы» — ведь (в этот день) путь к Всевышнему для них закрыт? В некоторых общинах существует обычай произносить Титкабель в вечерней молитве, ибо она читается еще до чтения Эйхи, то есть до того, как мы произносим слова пророка: «Не дает Он дойти молитве моей».
Наши мудрецы сказали: «Всевышний сказал (ангелам в час разрушения Храма): “Как поступает земной царь в час траура? Он гасит фонари (во дворце). Так же поступаю и Я”. Поэтому и сказано в Писании: “Солнце и луна тускнеют, и звезды теряют свой свет” (Йоэль, 2,10)».
Из списка заповедей, которую, по мнению Юлии, предлагал ей иудаизм, Юля решила выбрать одну. В глубине души она считала, что этим делает некоторое одолжение главному Редактору. Признавая, что Издание заповедей внутренне не истрепалось в течение бойких трех тысяч лет, прошедших с момента первого выпуска, Юля оставляла за собой право довольствоваться одним только параграфом, а именно: зажиганием субботних свечей. Было что-то мистически-трепетное в тонкой струйке огня, и Юля, признавая, что зажигание свечей не требует от нее заметных усилий, одновременно с этим ожидала, как бы это сказать, некоторых послаблений и скидок от Небесного налогообложения.
Александр — муж Юли — из палитры заповедей выбрал для себя более разнообразный орнамент, нежели Юлия: он не ограничился одной заповедью, а создал вокруг себя некоторое поле безопасности, которое называл Субботой. Оно включало в себя электрическую плату, и еще кое-какой набор ограничений, непонятных Юле. Жену он, по совету раввинов, не торопил, предоставив ей в религиозном плане двигаться в своем темпе. И темп Юля выбирала сама. На заре юности нравилась ей песня «Ветер перемен» одной популярной группы. Юля никаких перемен и никаких отклонений от намеченных планов не любила. Она была человеком, предпочитающим установленный порядок — всяким сюрпризам, и при поднявшемся вышеозначенном ветре предпочла бы захлопнуть окна.
За пару часов до Рош-ашана — еврейского нового года — позвонила сестра Александра и пригласила брата с женой Юлей к себе в гости: отпраздновать, как говориться, в семейном кругу. Александр с радостью согласился, а Юля восприняла приглашение с некоторым скрипом, свидетельствовавшем о том, что шестеренки родственных чувств заскребли об опасения внутреннего голоса. Дело в том, Алла — художница и человек больших экспромтов (уже только это было Юле чуждо) — оказалась именно тем человеком, который внес в жизнь семьи «ветер перемен» с сильный еврейским наклоном.
Новая «еврейская диета» Аллы гарантировала ее семье довольно слаженную поставку обедов, и это было предпочтительнее, чем полуголодная йога, под властью которой неторопливому тяжеловатому мужу Аллы предлагалась в качестве обеда продолжительная медитация. Были некоторые основания подозревать, что на этот раз «еврейская тема» Аллы носит постоянный и серьезный характер по сравнению с прошлыми ее увлечениями, и именно это подозрение сдерживало Юлю от принятия приглашения. Хотя она и любила Аллу за легкий характер и за непосредственное веселье ее праздничных обедов.
Юля подумала и, бросив взгляд на красно-синюю упаковку полуфабрикатных шницелей, согласилась пойти к Алле, сестре мужа, на Рош-ашана.
Юля зажгла праздничные свечи, напомнив Б-гу, что за это ей полагаются кое-какие не запланированные Им для нее блага. Впрочем, она не сильно верила в бесплатные подарки Свыше, так как считала, что в жизни можно добиться чего-то только и исключительно своими собственными усилиями.
Продолжение следует