Два воспитателя

Миллион лет назад мне предложили участвовать на одной конференции по воспитанию и школьному образованию. Я там докладывал о методах еврейского воспитания с точки зрения Торы (как я это себе в то время представлял). А в Труды той конференции мне предложили отправить все, что покажется мне интересным и поучительным, – но в виде короткого и запоминающегося эссе (так выразились устроители).

Вот это эссе и осталось на моем литскладе. Предлагаю вам на суд и знакомство.

Тема: воспитание.

Материал: еврейская история.

Аудитория: учителя, воспитатели и просто мамы и бабушки, любящие почитать на сон что-нибудь из Песталоцци и Сухомлинского.

Форма подачи материала: свободная.

Название: "Шауль и Давид".

Предуведомление: поскольку анализом затронуты известнейшие персонажи еврейской истории, к ним надо относиться с величайшим уважением, не сводя их личности до заурядного уровня, т.е. помня, что они стояли на очень высокой духовной ступени, а следовательно, не заслуживают со стороны потомков ни критики, ни каких-либо обвинений (ндБ) в свой адрес. Для нас их святость неоспорима. Вот, в таком ракурсе и будем вести о них разговор, договорились?
Итак:

** **

Занимаясь вопросом еврейского воспитания, нельзя не обратиться к опыту двух едва ли не самых центральных персонажей нашей истории (если, конечно, не считать праотцев), опыту двух царей, двух соперников – Шауля и Давида.

Почему именно они? Потому что многим исследователям их позиции представляются как два крайних, полярных положения, в диапазоне между которыми лежат все приоритетные установки еврейской науки воспитания.

Судите сами: народ их любил. Пристального внимания к своим особам они не лишились и после смерти.

Оба были семьянинами по складу своих характеров. Безумно любили своих детей. Дети, пожалуй, отвечали им признательностью.

Шауль был в семье предельно жестким, Давид – предельно мягким.

Шауль умел настоять на своем и ни в чем не терпел возражений. Давид старался свое мнение никому не навязывать.

Если спросить Шауля, был ли он счастлив в семье, он удивился бы самой постановке вопроса. Давида спрашивать не надо: в конце жизни он глубоко страдал от всего, что его сыновья с ним сделали, продолжал их любить – и верил, что умирает именно потому, что не состоялся как отец.

Шауль был фактически первым царем у евреев, и это обстоятельство не могло не наложить отпечаток на весь образ его правления. До того как пророк Шмуэль помазал его на царство, можно было ожидать, что царить в Израиле и Иудее будет один из последних Судей. То была эпоха Судей, и естественным продолжением хода истории был бы плавный переход в эпоху Царей, когда один из признанных авторитетов народа воцаряется на трон.

Но у пророков свои резоны: помазанный Шауль никогда не был Судьей. Он даже не был достоин быть Судьей, потому что не обладал необходимыми качествами. Например, врожденной терпимостью. Но это свойство – быть нетерпимым, обладая харизмой вождя и умея эффективно командовать, – пригодилось ему в качестве царя.

У Шауля было несколько сыновей. И все были, как и он, воинами. Но Шауль воином стал – по необходимости. А его сыновья войной занимались с детства – так их воспитал отец.

Военное воспитание накладывает на личность свой отпечаток. Война – это всегда дисциплина, готовность к самопожертвованию ради исполнения приказа, отвага в бою. Все это было реализовано Шаулем не только в полевых условиях, но и внутри семьи. Его дети никогда не могли похвастать хоть каким-то влиянием на отца.

Когда Шауль целью своей жизни сделал преследование Давида, последнего не могла защитить протекция Йонатана, сына царя, ибо Йонатан сам боялся отца. Любил и боялся, разрываясь между двумя своими привязанностями – отцом и Давидом.

Шауль родился в тихой семье обывателя, был пастухом – но стал воином, превратив свою семью в часть военного отряда.

Давид тоже родился в большой семье и тоже в молодости пас стада – но воином так и не стал, хотя приобрел имя царя-воина, царя-победителя. Однако сам он почти никогда в бой не ходил, за него воевали его верные друзья-соратники. И в семье он тоже не воевал.

У Шауля была одна наложница. У Давида – много жен и наложниц. И он любил всех своих жен и детей. В идеале он, видимо, представлял свою семью как огромный райский сад, где все друг друга любят. И не было тогда в Израиле другого места, где бы правил такой разлад.

В семье Шауля не было ни одного спора, ни одного противостояния. В семье Давида не было ни одного мирного дня.

Стиль жизни, избранный человеком – в силу врожденных свойств или приобретенной, т.е. осознанной установки, – всегда будет проверен жизнью на качество. Мягкость Давида, который и Гольята убил как бы извиняясь, привела к ряду трагедий между сыновьями. Рожденные разными матерями, они никогда не считали друг друга братьями. Один из них насилует сестру, другой его за это убивает. Два сына, один за другим, поднимают восстания против отца, переманивая на свою сторону его сановников и гвардейцев. Давид все это видит – и ничего не предпринимает.

За столом Шауля во время трапез, скорее всего, царила тишина. Если кто говорил, то, несомненно, лишь он. За столом Давида говорили все, кроме отца семейства. Он наслаждался своей любовью к детям, те этим пользовались.

В чем-то Давид был похож на нашего праотца Яакова: тот выделил Йосефа, за что все и пострадали. Давид выделил всех! Все его сыновья были для него Йосефом. И все продали друг друга. В то время как дети Шауля погибли в одной битве, стоя спиной друг к другу и защищая один другого от окруживших врагов.

Шауль к ним прорывался, но сам был ранен – и погиб к вечеру.

Обратите внимание: Шауль к ним прорывался, чтобы спасти; Давид от своих сыновей бежал, чтобы спастись.

Шауль своих детей подавил, они были от этого несчастны, и ничего бы из них не получилось, взойди они после отца на трон.

Давид своих детей распустил, они от этого были несчастны – и лезли на трон, отпихивая друг друга локтями.

Шауль руководствовался в жизни несколькими идеями, всецело его поглотившими. Сначала он должен был победить плиштим, затем Давида, посягнувшего, как он считал, на власть.

У Давида никогда не было никаких всепоглощающих идей. Кроме Всевышнего, на помощь Которого он всецело полагался.

Шауль ходил к гадалкам, Давид взывал к Творцу.

Следствие: Шауль и другим навязывал свои идеи-страхи, идеи-призывы; он жил в мире взрослых людей и старался этих людей преодолеть. В то время как Давид смотрел на других, как на малых детей, ничему никого не уча, но и не учась у тех, кто, по его мнению, не был мудрецом.

Шмуэль, пожалуй, похож на нашего праотца Ицхака. С одним отличием: он хотел видеть в своих детях Эсава, но все они были, как Яаков.

Про детей обоих царей в плане опыта семейного воспитания говорить не приходится: все они были объектами, но не воспитанниками, которыми просто не успели стать. Однако в качестве объектов они являли собой достаточно представительную выборку. Мягкие дети Шауля – при отце-диктаторе, и своевольные, необузданные дети Давида – при мягчайшем из отцов.

Вывод: обнаружив в себе доминанту характера – опасайся, как бы она не обернулась полной противоположностью в твоих детях.

Общее правило: сильная черта характера всегда будет подвергнута Всевышним наиболее сильному испытанию. Так, в десяти испытаниях Авраама проверялось его милосердие; у Ицхака все экзамены шли на тему несгибаемости и решительности; Яаков проверялся исключительно в области правды, прямодушия и бескорыстия.

Счастье наших детей – не цель нашего воспитания, а их собственный выбор. Мы в них воспитываем тех, кто будет выбирать. Таково одно из следствий негативного семейного опыта царя Давида.

Не учи человека быть тобой. Он все равно им не станет. Таково одно из следствий негативного опыта царя Шауля.

Были у обоих и позитивные стороны систем воспитания. Какие?

Теги: Мудрецы, Хидуш, Тора, Мусар