Майсе-9. Приключения досов в Швейцарии

"הֶן עָם לְבָדָד יִשְׁכֹּן וּבַגּוֹיִם לֹא יִתְחַשָּׁב"

Не поймите меня правильно (с) - швейцарцы очень милые люди.

Если у них есть какой-то интерес.

Или если вы принадлежите к списку народов, к которым положено относиться толерантно.

Евреи (ярко выраженные), как я понимаю, в этом списке отсутствуют. И не только в швейцарском.

Мы вообще не вписываемся ни в какие списки кроме списка претендентов в газовые камеры.

Эта история произошла десять лет назад, когда мне по делам надо было смотаться на несколько дней в Базель. Мои впечатления об европах в то время были сильно розовые, а потому мы с женой решили ехать вместе, зацепив с собой (на всякий случай) всех наших спиногрызов (на тот момент - четыре штуки, старшему из которых стукнуло 4 года, а младшей - 8 месяцев).

Наш самолет грохнулся с размаху на взлетно-посадочную полосу цюрихского аэропорта, и, как это принято на израильских рейсах, публика зааплодировала. "Спасибо, что воспользовались услугами компании Swiss" - пропела стюардесса, и мы оказались в тихой-мирной-дружелюбной-толерантной Европе, вдали от нервного-шумного-эпилептичного Израиля.

С опозданием на два часа, но с улыбками на два миллиона шекелей.

Пока мы выползли из бело-красного лайнера, прошли паспортный контроль, получили наши чемоданы и нашли для них свободную тележку - детки уснули. Я прицепил кенгурушку с младшей себе на спину, повесил камеру на одно плечо, рюкзак - на другое, взялся за ручку тележки и приготовился к поездке на нижний этаж - там, в одной из прокатных фирм, за нами была зарезервирована машина. Моя жена была вооружена двойной коляской и чемоданчиком на колесиках, за который схватился то и дело засыпавший старший, пытавшийся, тем не менее, держаться огурцом.  

Первое, что бросилось нам в глаза - пристальное внимание окружающих, сопровождающее нашу скромную процессию всю дорогу до лифта. Такого в Швейцарии я раньше не замечал, несмотря на свой "досовский прикид". И тут до меня дошло: они не привыкли видеть детей вообще, а ТАКОГО количества детей в одном пакете - тем более.

Перед лифтом была очередь. Честно говоря, я не совсем понял, почему бы молодым, здоровым и не обремененным багажом гражданам не воспользоваться эскалатором - но, в конце концов, мое дело десятое, я ausländer.  

В лифт входили по-двое - по-трое, надо понимать - чтобы не нарушать личное пространство. Прикинув, что нам при таком раскладе придется простоять тут минут пятнадцать - я принял решение брать штурмом эскалатор (на тележках там нарисовано, что их можно катать на эскалаторе). Тем более, что никому из присутствующих даже в голову не пришла бредовая идея уступить очередь паре с четырьмя спящими малышами и семью местами багажа.

Я взгромоздился на ленту, уперев тележку на задние копыта, за мной таким же образом последовала жена с двойной коляской и полуспящим первенцем. Когда мы были где-то посередине - жена пожаловалась, что коляска вот-вот от нее уедет. Я, одной рукой поддерживая тележку, поднялся на две ступеньки назад и подставил свое могучее плечо под передние колеса коляски. Но не рассчитал рычаг - и тележка с двумя чемоданами "ExtraLarge" вышла из-под моего контроля и пошла вниз по ступеням. Эскалатор, к счастью, был пуст - поэтому после двух-трех кувырков чемоданы благополучно приземлились на нижнем этаже, после чего приняли на себя взбунтовавшуюся тележку. Я, с камерой на одном плече, рюкзаком - на другом и кенгурушкой с младенцем - на спине, преследовать эту компанию не стал, потому как был занят поддержкой коляски. Со стороны это все, наверное, смотрелось очень смешно, но многочисленные зрители не смеялись. Вы думаете, они переживали или сочувствовали? Нет. На лицах двух десятков свидетелей происшествия не было ничего, кроме праздного любопытства. Так смотрят на пиявок в аквариуме - слегка отстраненно, слегка брезгливо, но в общем - ничего особенного. Ни один (!) даже не дернулся в нашу сторону, чтобы помочь. Наверное, засомневались в крепости моего плеча и испугались, что коляска повторит кульбит тележки, изобразив известный кадр из фильма "Броненосец Потемкин".  

Но на этом наши аттракционы не закончились. Они только начинались.

На нижнем этаже было темно. Первый час ночи - какие магазины, какие клиенты, какие услуги? Что? Аэропорт? Ну и что? Ночью аэропорт не летает, это вам не Телявив. Да, фирма проката автомобилей еще открыта, но поторопитесь, мы уже закрываемся. Ваш рейс опоздал? Это nicht mein Problem.

Ладно, добрый вечер, Вы говорите по-английски? Хорошо, можете отвечать по-немецки, я понимаю. Мы зарезервировали машину, вот наши документы и кредитка. Почему не подходит? Ну да, права на мое имя, а кредитка - на имя жены, ну и что? Нет, у нее нет прав. Но она моя жена! У нас общий счет в банке. Как так "не положено"? А что же нам делать? Я понимаю, "nicht mein Problem" и все такое, но Вы же видите - у нас четверо малышей и куча багажа.

В ответ - рыбий взгляд куда-то мимо меня: "Das ist nicht mein Problem".

Может, посоветуете что-нибудь? Я могу отсюда позвонить в Базель? Нет, у меня нет телефонной карточки, где я могу ее купить? Нигде, все закрыто? Но у меня нет монетки, я только что прилетел.

"Das ist nicht mein Problem".

Вы не разменяете мне сто франков? Да, я понимаю, что Вы - не разменная контора, но Вы не можете оставить нас без машины и без возможности позвонить по телефону! Что? Можете? Да, я уже понял, "ncht mein Problem". Ну, тогда мы будем спать здесь, прямо на стульях. Нет, я не выйду, зовите полицию...

Что? Последний поезд? Через десять минут? Спасибо, Вы очень любезны. До свиданья.

В железнодорожной кассе выяснилось, что последний поезд не идет в Базель, он идет в Цюрих. А оттуда, с промежутком в четыре минуты, отходит последний поезд на Базель. Выхода у нас не было, мы купили билеты до Базеля и погрузились в поезд на Цюрих.

В Цюрихе наш состав причалил к первой платформе, а базельский должен был отправляться с одиннадцатой. Ровно через четыре минуты. Тележек нет. Взять все наши "пекалах" за один раз - нереально. Я оставляю жену на месте, хватаю коляску и один чемодан, спускаюсь в переход и несусь к одиннадцатой платформе, стараясь снести как можно меньше встречных прохожих. Затаскиваю коляску и чемодан в ближайший вагон (присутствующие при этом равнодушно наблюдают за моей суетой) - и рысью обратно. По пути встречаю жену с камерой на плече и малышкой на руках: "Ты что, оставила вещи без присмотра? Как охраняет, ему же ЧЕТЫРЕ ГОДА! Ладно, беги дальше, платформа одиннадцать, первый вагон справа, я щас!"

Добегаю до наших вещей, хватаю все, что осталось, в охапку - и сразу обратно. Краем глаза слежу за секундной стрелкой. Еще целых полминуты. Десять секунд.Ступеньки. Семь. Еще три ступеньки. Потерпи, мы уже почти на месте. Три секунды. Поезд еле заметно двигается, но двери еще открыты. Вбрасываю пацана, за ним - чемоданы. Последний рывок - и я в тамбуре. Без сил валюсь на кучу наших вещей, испытывая чувства альпиниста, покорившего Эверест. Успели.

Жена прошла в вагон, зацепив старшего и младшую, я в полной прострации отдыхаю на чемоданах. Коляска с двумя сопящими пассажирами (двух и трех лет) стоит тут же, возле внутренних дверей, ведущих из тамбура в вагон. Но стоит она, надо понимать, слишком близко к дверям, потому как они периодически пытаются закрыться, но тут же открываются снова. Это явно раздражает сидящего на ближайшем кресле арийца, но я пока не двигаюсь - нет сил. Когда он понимает, что оттаскивать коляску или проезжать внутрь я в ближайшем будущем не намерен, он с истинно левантийским задором вскакивает с места и бросается к двери. Нет, он не собирался помочь усталому путнику в моем лице. Он всего лишь хотел освободить неугомонную дверь. Что он и сделал, оттолкнув коляску ногой и выплюнув ругательство в адрес всего еврейского народа. 

Язык, на котором оно было произнесено, интонация, выражение лица и аккомпанемент колес на рельсовых стыках - напомнило мне сцену из какого-то фильма про войну. Но я решил не изображать из себя Робин Гуда и маршала Жукова с Эйзенхауэром, потому что визит в полицейский участок не входил в мои планы, в мои планы входил, наоборот, Базельский железнодорожный вокзал.

Я поднялся и, оставив наше добро в тамбуре, прошел к супруге, чтобы узнать, не надо ли ей чем-то помочь. Супруга кормила малышку, старший спал рядом.

И тут нас посетил контролер. Я протянул ему наши билеты и спросил, нет ли проблемы в том, что наши чемоданы лежат в тамбуре. Он посмотрел в билеты и ответил, что проблема не только в чемоданах, лежащих в тамбуре, но и в нас, сидящих в этом вагоне. Оказывается, наши места - в соседнем. Пройдите, пожалуйста. Я попытался попросить, чтобы он подождал с депортацией хотя бы до тех пор, пока моя жена закончит кормить малышку, но ответ был все тот же:

"Das ist nicht mein Problem".

На "помощь зала", судя по туманно-равнодушным взглядам наших попутчиков, рассчитывать не приходилось, поэтому мы послушно встали, разбудили старшего, в который раз собрали свои пожитки и двинулись к выходу. В тамбуре выяснилось, что отпирать дверь в соседний вагон наш конвоир не собирается. Сейчас будет станция - там выйдете и войдете в свой вагон, как положено, через входную дверь. У вас будет целых две минуты.

На этом мое добродушное настроение и ангельское терпение и закончились. Я собрал весь известный мне английский сленг и спокойно, но предельно доходчиво объяснил кондуктору, что с таким количеством багажа и спящих детей бегать по перрону не намерен, что я записываю его фамилию и собираюсь подавать на него в суд за притеснение на национальной почве и что в случае неоткрывания двери - я остаюсь здесь до прибытия в Базель или прибытия полиции.

Точка.

Точку я ему изобразил, уже сидя на наших чемоданах.

Он очень быстро все понял несмотря на свое швейцарское происхождение. Ключ тут же нашелся, дверца открылась и мы сердечно попрощались с милым служителем путей сообщения.

В Базеле на вокзале было пусто. Пол-третьего ночи - не самое популярное время для променадов. Из последних сил мы выволокли все,что у нас было, наружу, и я, оставив засыпающую жену, спящих детей и многострадальные чемоданы, отправился на переговоры к таксистам. Таксисты заломили такую цену, что дешевле было вернуться ночевать в Израиль, чем проехать несколько кварталов по спящему Базелю. Но одно доброе дело они таки сделали - разменяли мне сто франков. Я зашел в первую попавшуюся телефонную будку и позвонил своему двоюродному брату. Брат уже спал, причем спал он в полной уверенности, что мы уже давно приехали и просто не хотим его беспокоить ночными звонками. Минут десять заняло, чтобы объяснить ему, что мы еще в дороге, хотя уже и совсем недалеко от финишной ленты. Мне было приказано ждать, никуда не отходя от центрального входа.

Я отправился к своим, мысленно собираясь с силами для последнего рывка. И тут возле нашей кучи чемоданов и спящих детей я обнаружил новое действующее лицо. Лицо представляло собой пьяную вдрызг представительницу первой древнейшей, которая приставала к моей жене. Причем, приставала она на совершенно неопознанном диалекте. Для меня это уже был овердрафт. Я, не выбирая выражений, объяснил тетке, кто она по жизни и куда ей идти, а также красочно описал возможный вариант развития событий на случай ее неподчинения. Тетка все усвоила и тут же сгинула.

Жена смотрела на меня, как мне показалось, с восхищением. Но на самом деле, она была просто удивлена:

"Ты знаешь, что ты только что говорил с ней на иврите?"

Мммда. Никогда не знаешь, какой язык окажется самым убедительным в такой ситуации...

Подозрительные личности ошивались вокруг и напоминали персонажей какой-то компьютерной игры.

Моральное и физическое истощение отбило у меня всякое желание прикорнуть на чемоданах, и я собрался к прохождению следующего уровня. Ну, кто следующий?

И тут из-за угла вынырнула фигура в белой рубашке, темных брюках, с кипой на голове и развевающимися, как знамя первой конной, цициёт. Я сначала даже не понял, кто это. В голове пронеслось "НАШИ!" - и я без сил опустился на чемоданы.

Арон, как всегда, прибыл вовремя. Он настоящий йекке.

Теги: Майсес