Ежедневно (кроме суббот и праздников) на этой страничке вы найдете свежий выпуск специально отобранных и адаптированных редактором для каждодневного изучения статей на разные тематики Иудаизма.
Накрытый стол — это не обязательно еда. «Шулхан Арух» — «накрытый стол», так называется главный свод еврейских законов, составленный рабби Йосефом Каро. Впервые он увидел свет, будучи напечатан в типографии неподалеку от Цфата, 2 элуля.
9. Сообщение о финансовом обмане
б) [Чтобы предупреждать жениха о том, что его будущий тесть не намерен выполнять условия брачного контракта], мы должны быть уверены, что жених, узнав о намерении тестя обмануть его, не согласится на помолвку;
(Если мы уверены, что он женится, несмотря на нашу информацию, нам запрещено говорить об этом. Однако если наш рассказ поможет жениху выработать честный план, при помощи которого он получит обещанные ему деньги, можно предупредить его).
§7. Йом-Кипур — время раскаяния для всех, для отдельного человека и для общины; это окончательный срок для прощения и отпущения грехов Израиля, поэтому в этот день все должны раскаяться в своих грехах и исповедаться. Закон об исповеди в Йом-Кипур предписывает произнести ее в первый раз в канун этого дня, до последней трапезы перед постом, — на тот случай, если человек во время еды подавится и умрет, не успев исповедаться. Несмотря на то, что была произнесена исповедь перед трапезой, в Йом-Кипур вновь исповедуются вечером в молитве маарив и днем в молитвах шахарит, мусаф, минха, неила. В каком месте молитвы произносится исповедь? Каждый произносит ее после своей личной молитвы посланник общины включает ее в четвертое благословение при повторении молитвы вслух.
— Я не могу больше терпеть Алекса в моем классе! — воскликнул учитель и положил на стол книгу Торы, на которой было написано матерное слово по-английски. Эти книги были выданы ученикам Синай Академи в качестве учебников.
— Это написал Алекс? — спросил я.
— Он отрицает, но кто же это мог сделать?
— По закону Торы каждый человек считается праведным до тех пор, пока не доказана его вина.
— Надпись на книге Торы сделана рукой Алекса, это его почерк!
Что же делать? — напряженно думал я. Как директор школы я обязан поддерживать учителей, но в еще большей степени я должен защищать учеников. Конечно, подозрения учителя — это не доказательство вины. Но я также знал, как тяжело учителю с Алексом…
В июне 1990 года я принял одиннадцатилетнего Алекса в летний лагерь. Более четырехсот детей выезжали ежедневно в парк, но лишь один из них обладал столь неуемной энергией, что постоянно попадал в неприятные истории. К сожалению, в конце концов пришлось попросить родителей не посылать его больше в лагерь. Каково же было мое изумление, когда в начале сентября Алекс пришел с отцом и дедушкой поступать в Синай Академи.
— Алекс был единственным ребенком, которого пришлось исключить из лагеря. Как же я могу принять его в школу? — сказал я…
— Когда немцы подходили к Киеву, мне было шестнадцать лет, — обратился ко мне дедушка Миша. — Меня и несколько сот моих ровесников перевозили на двух баржах через Днепр. Начался налет немецкой авиации, на моих глазах в другую баржу попала бомба. Я чудом спасся. Вскоре меня взяли в армию. После освобождения Киева я вернулся домой и узнал, что все мои родные лежат в Бабьем Яру. После войны я женился и воспитал своего сына евреем.
Я чудом спасся от рук фашистов, мой сын вырос евреем, несмотря на политику государственного антисемитизма в СССР. Прошу вас, помогите мне в Америке вырастить внука евреем!
Я принял Алекса в седьмой класс. Первые два года у него был прекрасный педагог рабби Дов Каган. В 1993 году Алекс перешел в девятый класс к новому учителю, который не нашел к нему подхода. Тогда и произошла эта история с надписью на книге Торы.
Как защитить Алекса, не унижая учителя?..
Позвонив в полицейский участок, я сказал, что ищу частного детектива.
— Я не могу сравнивать почерк Алекса с надписью на Торе, — объяснил сыщик, придя в школу. — Верните Алекса только на минуту в класс. Я предложу тем, кто захочет принять участие в тестировании, написать несколько слов.
— Но если мы вернем Алекса в класс только для экспертизы, то он будет публично унижен, — возразил я. — Публичное унижение приравнивается Торой к убийству и запрещено даже под страхом смерти.
Я извинился перед Алексом и попросил преподавателя принять его в класс. Детектив провел экспертизу и к всеобщей радости заключил: нет оснований предполагать, что кто-то из ребят этого класса сделал надпись на Торе. Я не искал других виновных, потому что задача школы воспитывать, а не наказывать.
А что если бы детектив заключил, что это был Алекс или другой юноша? Я все равно бы не исключил другого ученика. В соответствии с еврейской традицией, ученика можно исключить лишь тогда, когда он подвергает физической или духовной опасности других детей. Конечно, нельзя проявлять милосердие к одному, проявляя жестокость ко многим. Однако в каждой конкретной ситуации необходимо определять границы допустимого.
Алекс благополучно окончил школу и служит в ВМФ США. Все эти годы бабушка и дедушка Алекса приходили на уроки Торы (дедушка по праздникам пел еврейские песни. Пусть он будет здоров и поет их еще долгие годы).
А сегодня я получил по электронной почте фото Алекса с главнокомандующим 7-го Флота адмиралом Робертом Вилардом. В своем послании Алекс пишет:
«Шалом!!!
Спасибо всем раввинам и учителям Синай Академи за то, что вы помогли мне остаться евреем.
Ваш ученик
Авраам»
В чем урок этой истории?
В ценности терпения и веры в людей?
В том, что свершились мечты и молитвы дедушки?
В том, что тот, кого защитили, сегодня защищает всех нас?
Или, может быть, урок в том, что цель не оправдывает средства?
Почему сказано в Торе дважды «К справедливости, к справедливости стремись» (Дварим 16:20)? Чтобы научить нас, что к справедливости нужно стремиться лишь справедливыми методами!