Ежедневно (кроме суббот и праздников) на этой страничке вы найдете свежий выпуск специально отобранных и адаптированных редактором для каждодневного изучения статей на разные тематики Иудаизма.
Вопрос «что делать?» очень еврейский. Каждую минуту нам надо знать, можно или нельзя, «лучше не надо» или «а вот это попробуйте». Однако в основном своде Закона, «Шулхан Арухе», простому человеку не всегда удастся быстро найти ответ. Поэтому рав Шломо Ганцфрид (1804-1886) написал сокращенный вариант, быстро завоевавший популярность в народе. Сегодня — годовщина его смерти.
10. Если есть возможность принести пользу
Условия, при которых мы можем сказать человеку, что его обманули:
в) если есть возможность поговорить с продавцом и убедить его вернуть деньги, полученные обманным путем, то мы так и поступим; и только если продавец откажется выполнить наше законное требование, откроем покупателю, что он обманут, — при условии, что у того есть шанс вернуть убытки;
§2. В чем состоит раскаяние? Грешник оставляет свой грех, и удаляет его из мыслей, и принимает в сердце решение не совершать более греха, как сказано: «Да оставит грешник путь свой и преступный человек — замыслы свои…» (Йешаяу, 55:7). И он сожалеть о совершенном, как сказано: «Ибо одумавшись, я начал сожалеть о содеянном и, осознав свою вину, я в досаде ударил себя по бедру, устыдился и смутился, ибо покрыл себя позором грехов юности своей» (Ирмияу, 31:18) — и призывает в свидетели Того, Кому ведомо тайное, что никогда более не совершит этого греха, как сказано «Не назовем более богом нашим творение наших рук» (Oшеа, 14:4). Кроме того, следует исповедаться и выразить словами все эти мысли, все решения, которые человек принял в сердце своем.
Волшебная мелодия для голоса
«И вот странствия сынов Израиля…»(33:1).
Тихое морозное утро осветило неоглядную степь. Великий мудрец и основатель хасидизма Баал Шем Тов задумчиво молчал, раскачиваясь в быстро мчащейся повозке под частый перестук конских копыт.
Вдруг он встрепенулся и попросил сидевшего рядом помощника остановить экипаж. Помощник выглянул в окошко и крикнул вознице: «Сто-о-ой!» Повозка замерла. Разгоряченные лошади нетерпеливо фыркали и били копытами о мерзлый грунт.
Тишина. Кроме лошадиного храпа — ни единого звука. И вдруг откуда-то издали донеслось пение. Сильный мужской голос старательно выводил мелодию, столь красивую и задушевную, что, казалось, к ней прислушиваются деревья, выставив вперед свои ветви, как антенны.
Некоторое время Баал Шем Тов напряженно вслушивался в переливы редкостной мелодии, как будто сошедшей с небес. На его лбу пролегли глубокие морщины. Казалось, что мудрец пытается вспомнить что-то очень давнее, из другой жизни.
Неожиданно его глаза сузились, а губы расплылись в радостной улыбке. «Пригласи сюда этого певца», — сказал он помощнику. Через несколько минут перед еврейским мудрецом предстал простой русский крестьянин.
«Твоя песня очаровала меня, — сказал ребе, — Ничего более прекрасного я не слышал».
«Да, она мне самому нравится», — ответил крестьянин.
«Я не слышал ее сначала, пожалуйста, напой мне», — попросил Баал Шем Тов.
Крестьянин пел долго и самозабвенно. Когда он кончил, наступила полная тишина. Даже лошади перестали храпеть, как будто околдованные волшебной мелодией.
«Прекрасно, — выдохнул ребе. — Будь добр, спой еще раз». Когда крестьянин вновь замолчал, Баал Шем Тов осторожно сказал: «Ну вот, кажется, я запомнил ее. Послушай, я правильно пою?» И он затянул мелодию. У крестьянина был сильный, звучный голос, но ребе вложил в пение всю глубину своей души, первозданную тоску по чему-то невыразимому, сокрытому.
«Да, все правильно», — подтвердил крестьянин.
«Прости, не сочти за нахальство, — робко сказал Баал Шем Тов. — Прежде чем продолжить путь, я хотел бы снова услышать ее из твоих уст».
«За нами дело не встанет», — сказал покладистый певец и раскрыл рот. Его гортань не издала ни звука. Крестьянин сомкнул губы, набрал воздуха, раскрыл рот… и снова неловкая тишина. Бедняга беззвучно шевелил губами, напрягал горло и память, но не мог выдавить из себя ни единой ноты.
Баал Шем Тов смотрел на него с каким-то странным интересом. Затем неожиданно сказал: «Прощай», и повозка тронулась с места. Несколько минут ребе и его помощник ехали молча. Наконец, последний не выдержал — его распирало от любопытства: «Что все это значит, ребе?»
Лицо мудреца озарилось внутренним светом, морщины разгладились. Он удовлетворенно откинулся на спинку сиденья и сказал: «Когда я услышал голос этого крестьянина, я понял, что он поет одну из тех песен, которые исполняли левиты на ступеньках Храма. Две тысячи лет эта мелодия находилась в изгнании, переходила от одного певца к другому, скиталась из страны в страну. Тот крестьянин был похож на ореховую скорлупу, в которой хранится искра святости. Как только эта искра вернулась к законным хозяевам — евреям, ему больше не требовалось помнить волшебную мелодию, и он ее тут же забыл».