В царствование Давида еврейское государство приблизилось по своим размерам к границам, обозначенным в Пятикнижии: «от моря Суф (т.е. Красного моря) до моря филистимлян (Средиземного) и от пустыни (Негев) до реки (Евфрат)» (Шмот 23:31, Раши; см. I Мелахим 5:1).
Сын Давида, мудрый царь Шломо, возвел в Иерусалиме Храм — Дом Творца. В Танахе рассказывается, что «из всех народов приходили внимать мудрости Шломо, от всех земных царей, которые слышали о его мудрости» (I Мелахим 5:14). Наступило время покоя и изобилия: «серебро в Иерусалиме стало равноценно обычным камням» (там же 10:27). Сыны Израиля «многочисленные, как песок у моря, ели, пили и веселились» (там же 4:20). Они «жили в безопасности — каждый под своей виноградной лозой и под своей смоковницей» (там же 5:5).
Казалось, наступила эра Геулы — Конечного избавления, и народ Израиля уже стал «светочем для народов»…
Давид бен Ишай (דוד המלך; 2854—2924 гг. /906—836 гг. до н.э./) — величайший из царей Израиля, создатель духовных песнопений, прославляющих Творца мира.
По линии отца происходил от верховного судьи Ивцана-Боаза (см.), который был прямым потомком вождя колена Йеуды — Нахшона, сына Аминадава. А прабабушкой Давида была жена Ивцана-Боаза моавитянка Рут(Рут 4:20-21, Таргум; I Диврей аямим 2:10-11).
Его мать Ницевет бат Адаэль (Бава батра 91а) происходила от Бецалеля (см.), создателя Шатра Откровения, а, следовательно, ее род восходил к пророчице Мирьям, сестре Моше (см.) (Танхума, Ваяк»эль 4; Шмот раба 40:4, 48:4; Седер адорот).
С рождением Давида был связан ряд загадочных обстоятельств. Его отец Ишай из-за своего великого трепета перед Б-гом стал сомневаться: возможно, его дед Боаз, взявший в жены моавитянку Рут, ошибочно истолковал закон Торы, запрещающий моавитянам вступать в общину Израиля (Боаз толковал: запрещено моавитянам, но не моавитянкам). «И тогда получается, — рассуждал Ишай, — что та связь была запрещенной, и все потомки Рут, в том числе и я, — моавитяне, и им запрещено вступать в брак с евреями». И хотя к тому времени у Ишая было шесть сыновей и две дочери, он отделился от своей жены, и его дети об этом знали. Но несколько лет спустя он опечалился, что не выполняет заповедь «Плодитесь и размножайтесь». Он позвал к себе кнаанскую рабыню, которая жила в его доме, и сказал ей: «Я освобожу тебя на условии: если я еврей, и мне можно жениться на еврейках, то, поскольку освобожденная рабыня становится еврейкой, я беру тебя в жены по закону Моше и Израиля. Но если я моавитянин, то это освобождение недействительно, ты остаешься рабыней, и тогда — связь с тобой разрешена и моавитянину». Но рабыня видела, как страдает праведная жена Ишая, и сказала ей: «Давай поступим, как Рахель и ее сестра Лея». Жена Ишая пришла к нему вместо рабыни, а он не обнаружил подмены. Спустя три месяца сыновья заметили, что их мать беременна, и сообщили Ишаю: «Наша мать понесла от блуда». Сыном, родившимся от этой беременности, и был Давид. В зрелые годы он написал в одном из своих псалмов: «Ненавистным я стал для своих братьев» (Теилим 69:9) — ибо они думали, что он мамзер, результат блуда замужней женщины (Сефер аТодаа, 3:110-111; Оцар ишей аТанах, Давид).
Родился в 2854 году /906 г. до н.э./ в городе Бейт-Лехеме (Седер адорот). Появился на свет как бы «обрезанным», т.е. без крайней плоти, как и Первый Человек — Адам (см.), а также такие праведники как праотец Яаков (см.) и пророки Моше и Шмуэль (см.) (Шохер тов 9).
Когда в день сотворения Адама Творец показал ему все грядущие поколения, тот увидел, что прекрасной душе Давида вообще не отпущено жизни: этот младенец должен был умереть на третьем часу от рождения. Адам пришел в смятение и передал Давиду семьдесят лет от своей жизни — он написал дарственную расписку, а Творец поставил на ней печать. Поэтому Первый Человек прожил только 930 лет из отпущенной ему тысячи, а 70 — перешли к Давиду (Зоар 1, 91б; Ялкут Шимони, Берешит 41).
В детстве Давид часто делился с отцом своими мечтами, которые походили на предсказания: «В будущем я разгромлю филистимлян и завоюю их города. В будущем я убью их богатыря Гольята. В будущем я построю Храм для Творца». Отец, с презрением относившийся к фантазиям подростка, отправил его пасти овец на дальние пастбища (Мидраш аГадоль, Дварим 1:17; Оцар ишей аТанах, Давид).
В течение многих лет Давид был пастухом, как когда-то праотцы еврейского народа, а также пророк Моше. В кочевой жизни на лоне природы Давид приобрел исключительную ловкость и силу: защищая своих овец, молодой пастух одолевал в схватке львов и медведей (Мидраш Шмуэль 2:20:5; Оцар ишей аТанах, Давид).
Кочуя со своими стадами, юноша любовался окружающей природой, различая за ее совершенством природы невидимые персты Творца. Даже ночью, когда все спали в своих постелях, он обычно оставался в поле, разглядывая луну и звезды. Там он начал слагать свои первые псалмы, прославляющие Создателя, — и он напевал их под звуки кинара (древней лютни) (Зоар хадаш, Шир аширим 67г). «Вот, я взираю на небеса, сотворенные Твоими перстами, на луну и звезды, созданные Тобой, — пел Давид. — Что такое человек, чтобы Ты о нем помнил?… А Ты лишь немногим умалил его перед ангелами, славой и великолепием увенчал его. Даровал ему власть над творениями Твоих рук, все положил к стопам его — несметные тысячи скота и полевых зверей, небесных птиц и рыб, следующих морскими путями. Б-г, наш Владыка, как величественно Твое Имя по всей Земле» (Теилим 8:4—10).
В 2883 году /877 г. до н.э./ в судьбе двадцатидевятилетнего пастуха произошло неожиданное радикальное изменение. Однажды его спешно позвали домой с дальнего выгона. Дома его ждал пророк Шмуэль, который, не давая никаких объяснений, взял свой рог с елеем и помазал его на царство вместо царя Шауля, — ибо такова была воля Б-га (I Шмуэль 16:11—13; Седер олам раба 13; Седер адорот).
Когда, следуя повелению Творца, Шмуэль пришел в дом отца Давида — Ишая, чтобы помазать на царство одного из его сыновей, Ишай представил ему семерых старших братьев, но Шмуэль сказал: «Не этих избрал Б-г. Разве нет у тебя больше отроков?» И только тогда Ишай послал на пастбище за Давидом (там же 16:1—11; Седер адорот). Ишай не позвал Давида сразу лишь потому, что по-прежнему считал его мамзером и хотел скрыть его от пророка (Оцар ишей аТанах, Давид). Когда пророк Шмуэль увидел, что пришедший с выпаса юноша — рыжий и краснолицый, он забеспокоился и подумал: «По своей природе он склонен к кровопролитию и станет убивать людей, как злодей Эсав!» Но Всевышний сказал ему: «Эсав убивал ради своей прихоти, а этот будет убивать по решению совета мудрецов» — т.е. в войнах против врагов Израиля (Берешит раба 63:8; Мальбим, I Шмуэль 16:12).
Позднее Давид иносказательно написал о своем избрании в одном из псалмов: «Камень, который отвергли строители, стал краеугольным» (Теилим 118:22) — ведь он сам был подобен камню, которым пренебрегали и вообще не хотели закладывать в стену дома (Мецудат Давид).
В мидраше образно истолковано, за какие именно качества Творец избрал пастуха Давида на царство: «Б-г проверил его на овцах и убедился, что он — хороший пастух. Давид защищал ягнят от взрослых овец. Ягнят он выводил на луг первыми, чтобы пощипали нежную траву, затем приводил старых овец, чтобы ели траву, оставшуюся после молодняка, а потом уже выводил крепкий молодой скот, чтобы подъедал более жесткую траву. “Тот, кто пасет стада, учитывая особенности каждой овцы, — сказал Творец, — пусть пасет Мой народ” (Шмот раба 2:2).
Но пока это помазание было сохранено в тайне от царя Шауля, так как пророк Шмуэль опасался царского гнева (Танхума, Эмор 2).
Вскоре до царя Шауля дошел слух о том, что Давид умеет искусно играть на кинаре. Его призвали ко двору, чтобы развлекать царя игрой на кинаре в минуты печали. Шауль полюбил Давида и, обратив внимание на его ловкость и силу, сделал его своим оруженосцем (I Шмуэль 16:14-23).
Когда в пределы Израиля вновь вторглось войско филистимлян, Давид вызвался сразиться с филистимлянским богатырем Гольятом (Голиафом) из Гата, которого все боялись. Гольят приглашал еврейских воинов на единоборство, говоря: «Выберете у себя человека, и пусть он выйдет ко мне. Если он сможет со мною сразиться и убьет меня, то будем мы вам рабами. Но если я одолею его и убью его, то вы будете нам рабами и будете служить нам!» И когда Давид решился на поединок, царь Шауль попытался остановить его, но Давид сказал: «Раб твой пас овец своего отца, и если приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я шел за ним и бил его, и вырывал из пасти его. А если он бросался на меня, то я брал его за космы и бил его, и убивал его. И льва, и медведя убивал твой раб! И с этим необрезанным филистимлянином будет то же, что с ними, ибо он поносил войско Б-га Живого! Б-г, спасавший меня от льва и медведя, спасет меня и от этого филистимлянина». «Иди, — согласился царь, — да будет Г-сподь с тобою» (там же 17:1-37).
Давид вышел на бой с пращей в руке и несколькими камнями в пастушеской котомке. «Подойди ко мне, — сказал Гольят, — и я отдам твой труп небесным птицам и полевым зверям!» «Ты выходишь на меня с мечом и с копьем, — отвечал Давид, — а я выхожу на тебя с Именем Б-га. …И узнает всё это воинство, что не мечом и копьем спасет Б-г, но победа в войне — от Б-га!». Давид быстро побежал навстречу Гольяту, и камнем, выпущенным из пращи, поразил его в лоб. Подбежав к рухнувшему великану, Давид выхватил у него меч и отрубил ему голову. Филистимляне в панике обратились в бегство, и сыны Израиля преследовали их вплоть до Гата (там же 17:40-52).
После этой победы Давид завоевал любовь всего народа, и царь Шауль назначил его своим воеводой (там же 18:5). Особенно близко Давид подружился с сыном царя — Йонатаном, и они заключили между собой братский союз (там же 18:1-3).
Когда войско возвращалось после победы над филистимлянами, во всех городах Израиля их встречали ликующие женщины, восклицавшие: «Шауль поразил тысячи, а Давид — десятки тысяч!» Эти слова вызвали гнев царя, и с того дня его любовь к Давиду обратилась в ненависть (там же 18:6-9).
На следующий день царь в припадке гнева метнул копье в Давида, как обычно игравшего для него на кинаре, но Давид успел увернуться. С криком «Приколю Давида к стене!» Шауль бросил копье еще раз — и Давид был вынужден бежать от него (I Шмуэль 18:10-11).
Тогда Шауль замыслил извести Давида, сделав вид, что приближает его. Он объявил о своем решении сделать Давида своим зятем, а в качестве свадебного дара Шауль потребовал, чтобы Давид убил не менее сотни филистимлян; он втайне надеялся, что жених и сам погибнет в бою. Однако когда Давид вдвое перевыполнил поставленное условие, царь, скрывая свою вражду, отдал ему в жены свою дочь Михаль (там же 18:20-28).
Тем временем сын царя Йонатан сумел примирить своего отца с Давидом, но, как оказалось, ненадолго. И вскоре в ночной час, когда Давид как прежде музицировал для Шауля, царь вновь метнул в него копье. И Давид, чудом увернувшись от удара, бежал (там же 19:4-10).
В ту же ночь царь послал к его дому стражников, чтобы подстеречь его и утром убить, но жена Михаль предупредила Давида о засаде, и он успел скрыться, спустившись через окно (там же 19:11-17).
Давид бежал в Раму к Шмуэлю, который укрыл его в своей школе пророков (там же 19:18, Раши и Ральбаг). В этом укрытии Шмуэль интенсивно обучал Давида Торе, передавая ему сокровенные тайны, воспринятые им от первосвященника Эли (см.) (Рамбам, Акдамат леЯд Хазака; Мидраш Шмуэль 2:22:4; Оцар ишей аТанах, Давид). В частности, Шмуэль объяснил молодому царю, где, согласно закону Торы, должен быть построен Храм Б-га (Звахим 54б, Раши).
Трижды за Давидом приходили посланцы Шауля, но при виде того, как Шмуэль обучает пророков, они ощущали схождение на них духа святости и присоединялись к ученикам Шмуэля. Наконец, в Раму пришел сам царь, но и он стал пророчествовать вместе с учениками Шмуэля, а Давид тем временем успел скрыться (I Шмуэль 19:19-20:1).
В городе коэнов Нове Давид выдал себя за посланца, выполняющего срочное поручение царя, и его снабдили хлебами, а также дали ему хранившийся там меч Гольята (там же 21:1-10).
В тот же день он пришел в филистимлянский город Гат, рассчитывая, что уж здесь Шауль найти его не сможет. Но его сразу же узнали и привели к царю Ахишу, говоря: «Ведь это Давид, вождь той страны! Это о нем пели в хороводах: Шауль поразил тысячи, а Давид — десятки тысяч!» Испугавшись скорой расправы, Давид притворился перед царем безумным: он неистовствовал, пускал слюни по бороде и делал надписи на створках царских ворот (там же 21:11-14). Давид написал на вратах: «Ахиш, царь Гата, должен мне сто монет, а его жена — пятьдесят». А дочь и жена Ахиша внезапно сошли с ума, и обе кричали и бесновались внутри дворца, а Давид кричал и бесновался у входа (Ялкут Шимони, I Шмуэль, 131; Шохер тов 34). И Ахиш сказал своим приближенным: «Не хватает мне своих сумасшедших, что вы привели сюда еще этого?!» Давида отпустили, и он бежал из пределов филистимлян (там же 21:15-22:1).
На пути из Гата Давид в радости сложил псалом, который так и называется: «Песня Давида, когда он притворился безумным перед Авимелехом[1] и был изгнан, и скрылся». «Благословлять буду Г-спода во все времена, — пел Давид, — хвала Ему всегда на моих устах! …Искал я Г-спода, и Он мне ответил и от всех моих страхов меня избавил» (Теилим 34:1-5).
Давид поселился в непреступной пещере, и туда к нему бежала его семья, а также собрались притесняемые и недовольные люди. Так он стал предводителем отряда в четыреста человек (I Шмуэль 22:1-2). А своих родителей и братьев Давид отвел к царю Моава, попросив: «Позволь моему отцу и моей матери быть у вас, пока я не узнаю, что сделает со мной Б-г» (там же 22:3-4) — он надеялся, что, поскольку его отец происходил от моавитской принцессы Рут, царь Моава не даст их в обиду (Бемидбар раба 14:1).
Позднее, следуя совету пророка Гада (см.), который предвидел, что царь Моава попытается предать его Шаулю, Давид перешел со своим отрядом в пределы колена Йеуды и поселился в лесу Херет (там же 22:5, Перуш р. Йешая). Но как только Давид покинул пределы Моава, царь этой страны убил его семью, и лишь один из братьев сумел укрыться у царя Амона (Бемидбар раба 14:1; Раши, I Шмуэль 22:4).
А через некоторое время к Давиду прибежал коэн Эвьятар, сообщивший, что по приказу царя Шауля были вырезаны все жители города Нов — в отместку за то, что снабдили Давида хлебом и оружием, — и лишь он один уцелел (I Шмуэль 22:20-23). Так Давид обрел близкого сподвижника и советчика, через которого он обращался к Творцу, — ведь Эвьятар, происходящий из рода первосвященника Эли, вынес из Нова нагрудник первосвященника, в который был вложен пергамент с сокровенным Именем Творца. И когда филистимляне вновь вторглись в пределы сынов Израиля, Творец повелел Давиду через Эвьятара: «Иди — и ты победишь филистимлян». А после того как отряд Давида, составлявший уже около шестисот бойцов, одержал победу, Творец предупредил, чтобы они не оставались в освобожденном от филистимлян городе Кеила, так как царь Шауль собирается его осадить, и тогда жители города предадут своего спасителя Давида в руки царя (там же 23:1-13, Мецудат Давид).
Давид со своим отрядом скрылся в пустыне Зиф. Там у него побывал Йонатан, поддержавший его: «Не бойся, ибо не достанет тебя рука Шаула, отца моего, и ты будешь царствовать над Израилем, а я буду вторым после тебя. И Шауль, мой отец, это знает». Давид и Йонатан подтвердили свой союз перед Б-гом (I Шмуэль 23:14-18).
А вскоре в пустыню пришел и сам Шауль со своим войском, так как жители этих мест донесли ему, где скрывается отряд Давида. Но когда в результате длительного преследования войско Шауля окружило отряд Давида у одной из скал, к царю явился вестник, сообщивший, что на страну вновь напали филистимляне, — и Шауль был вынужден прекратить преследование (там же 23:19-28).
С тех пор, когда Давид и его отряд проезжали мимо этой скалы, он и шестьсот воинов, бывших тогда с ним, слезали с коней, склонялись ниц и произносили: «Благословен Тот, Кто совершил для нас чудо на этом месте!» (Шохер тов 18).
В благодарность за это чудесное спасение Давид сложил гимн Творцу, который «избавил его …от руки Шауля». «Я люблю Б-га, Он — моя сила! — пел Давид. — …Окружили меня путы смерти, толпы нечестивцев навели на меня ужас. …И в беде я призвал Г-спода, взмолился к своему Б-гу. Он в Своем Святилище услышал мой голос, моя мольба дошла до Его слуха. …Протянул Он руку из Поднебесья, взял меня, вытащил из нахлынувших вод. Избавил меня от моего могучего врага, от ненавидящих меня, ведь они сильнее меня. Они опередили меня в день беды, но Г-сподь был мне опорой. И Он вывел меня на простор, спас меня, потому что я угоден ему, …ведь все Его законы — со мною, и Его уставы я не отверг. Перед Ним я не лукавил и остерегался греха. И воздал мне Б-г по моей праведности, по чистоте моих рук — перед Его глазами» (Теилим 18:1-25; Шохер тов 18).
Давид воспринимал выпавшие на его долю многочисленные невзгоды как испытания. «Царь Шауль преследует меня не потому, что я согрешил, — говорил он. — Но таков путь Б-га: испытывать страданиями праведных и, если устоят в своей праведности, наградить их за это» (Мецудат Давид, Теилим 11:5). И, тем не менее, в период бегства от Шауля он часто постился, чтобы Б-г увидел его страдания и сжалился над ним. «Мои колени ослабели от поста, — написал он в одном из псалмов, сложенных в те дни, — и моя плоть истощилась» (Теилим 109:24, Радак).
Вместе с тем он не испытывал никакой личной ненависти к Шаулю, причинившему ему столько бед. Давид молил Б-га: «Смилуйся надо мной, чтобы я не попал в руки Шауля, ибо он не пожалеет меня. И смилуйся надо мной, чтобы и Шауль, помазанный царь Израиля, не попал ко мне в руки, — чтобы не попутало меня дурное влечение, и я не убил его» (Шохер тов 7 и 57).
После чудесного спасения от войска Шауля отряд Давида засел в неприступной местности Эйн-Геди (I Шмуэль 23:29). А вскоре туда пришел и Шауль, вернувшийся из похода против филистимлян: вместе с тремя тысячами отборных воинов он искал Давида среди скал, где обитают серны. В час поисков царь зашел по нужде в пещеру, в глубине которой скрывался Давид со своими соратниками. Приближенные шепотом сказали Давиду: «Вот тот день, когда Б-г говорит тебе: Вот, Я предаю твоего врага в твои руки и сделай с ним то, что ты хочешь» (там же 24:1-4, Раши). Да и сам Давид сомневался: может быть, царствование Шауля уже завершилось, и желание Б-га в том и состоит, чтобы он убил Шауля своей рукой. И тогда он решил проверить свои сомнения (Мальбим, I Шмуэль 24:5). Подкравшись, Давид отрезал край плаща Шауля (I Шмуэль 24:5) — и немедленно почувствовал укор совести, как человек, совершивший дурное дело. Из этого он понял, что Шауль — еще царь и помазанник Б-га, и поэтому время его, Давида, царствования еще не пришло (Мальбим, I Шмуэль 24:6). «Не дай Б-г, — прошептал Давид своим людям, — если сделаю я что-либо моему господину, помазаннику Б-га». Давид удержал своих сподвижников, и дал Шаулю, даже не подозревавшему о подстерегающей его смертельной опасности, беспрепятственно уйти (I Шмуэль 24:7-8).
Затем Давид тоже выбрался из пещеры и окликнул уходящего Шауля: «Господин мой, царь!», а когда Шауль оглянулся, поклонился перед ним лицом до земли. «Зачем, — спросил Давид, — ты внимаешь речам людей, говорящих: “Вот, Давид замышляет зло против тебя”? Ведь сегодня ты видишь своими глазами, что предал тебя Б-г в руки мои в пещере, и говорили мне, чтобы я убил тебя, но я пощадил тебя и сказал: “Не подниму руки на моего господина, ибо он — помазанник Б-га”. Взгляни, отец мой, посмотри на край твоего плаща, что в моей руке! Если отрезал я край твоего плаща, а тебя не убил, то знай и пойми, что нет на мне зла или преступления, и не грешил я против тебя. А ты преследуешь меня, чтобы отнять у меня душу! Да рассудит Б-г между мной и тобой, и да отомстит тебе Б-г за меня, но моей руки на тебе не будет. Как говорит старинная пословица: “От злодеев исходит зло” — а моей руки на тебе не будет!» Царь громко заплакал и сказал Давиду: «Ты справедливее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом. …И теперь знаю я, что ты непременно будешь царствовать, и утвердится в твоей руке царство Израиля. А теперь поклянись мне Б-гом, что не истребишь моего потомства после меня». И Давид поклялся (там же 24:8-22).
Но как только Шауль и Давид расстались, приближенные сказали царю: «Неужели из-за того, что Давид не убил тебя в пещере, он сделался праведником? Да ведь он знал, что если бы он поднял на тебя руку, мы бы изрубили его на куски; вот он и испугался». Шауль тут же внял их словам и вновь пустился в погоню (Шохер тов 58).
Спасаясь от царя, Давид перешел из Эйн-Геди в более далекую пустыню Паран (I Шмуэль 25:1). В те дни он узнал, что недавно, в конце месяца ияр, умер пророк Шмуэль, и перед смертью открыл своим ученикам, что уже помазал на царство Давида вместо Шауля, — и об этом стало известно многим (Мальбим, I Шмуэль 25:1).
Во время пребывания в Паране, в самом начале нового 2884 года /876 г. до н.э./, Давид взял себе еще двух жен: вдову Авигайль, которая была пророчицей и отличалась исключительной красотой, а также Ахиноам (I Шмуэль 25:39-43; Мегила 14а, 15а). Узнав об этом, царь Шауль отдал свою дочь, жену Давида Михаль, другому человеку (там же 25:44, Мальбим). Ближайшие советники царя пояснили, что это разрешено, так как «Давид подлежит смерти за бунт против царя, и он уже все равно, что мертвый» (Берешит раба 32:1).
Вскоре Шаулю донесли, где скрывается отряд Давида, и царь вновь поспешил в погоню. Но ночью, когда Шауль спал посередине стана в окружении своих воинов, Давид сумел прокрасться к нему, забрал его копье и флягу, лежащую в его изголовье (I Шмуэль 26:1-12). Оказавшись в то мгновение рядом с Шаулем, Давид услышал голос своего дурного влечения: «Если бы ты попал к нему в руки, он бы тебя не пожалел. Так и тебе, согласно закону Торы, разрешено его убить, ведь разрешено первым убить того, кто пытается убить тебя» — но Давид сумел преодолеть соблазн и покинул лагерь (Бемидбар раба 15:16). Взобравшись на недоступную для стрел скалу, он криком разбудил Шауля и его воинов, а затем показал им копье и флягу. «Согрешил я, — сказал Шауль. — Возвратись, мой сын Давид, ибо больше я не причиню тебе зла. …Я вел себя глупо и очень ошибался». Но Давид не поверил ему, и, вернув одному из слуг Шауля копье и флягу, ушел к своему отряду (там же 26:13-25, Мецудат Давид).
Чтобы окончательно избавиться от преследования, Давид перешел со своими воинами на территорию филистимлян и попросил у царя Ахиша разрешения поселиться в одном из небольших селений. Получив во владение Циклаг, Давид совершал оттуда набеги на южные города Иудеи и на поселения амалекитян. Он прожил в земле филистимлян чуть более четырех месяцев (I Шмуэль 27:1-11, Раши). А когда филистимляне собрались на войну с сынами Израиля, Ахиш пригласил Давида и его отряд в свое войско, обещав сделать его своим главным телохранителем (I Шмуэль 28:1-2), — но другие филистимлянские князья, не доверявшие Давиду, потребовали, чтобы он покинул их войско (там же 29:2-11).
Вернувшись в Циклаг, Давид увидел, что селение сожжено — выяснилось, что пока он был в походе с филистимлянами, на Циклаг напали амалекитяне и угнали с собой жен и детей, в том числе и жен Давида Авигайль и Ахиноам (там же 30:1-5). Воины Давида готовы были забросать его камнями, утверждая, будто их семьи пленены в наказание за то, что Давид пошел на войну против евреев вместе с Ахишем (Мецудат Давид,I Шмуэль 30:6). Давид вопросил Б-га через коэна Эвьятара: «Погнаться ли мне за этим полчищем? Настигну ли я его?». Ответ был: «Настигнешь и спасешь». Давид догнал амалекитян и истребил их, возвратив всё, что они забрали (I Шмуэль 30:7-26).
А на третий день после того как Давид возвратился в Циклаг, к нему пришел вестник, сообщивший, что царь Шауль и его сын Йонатан погибли в битве с филистимлянами. Вестник принес Давиду царский венец Шауля. Давид и его воины разорвали на себе одежды в знак скорби: в течение всего дня до вечера они постились и оплакивали погибших (II Шмуэль 1:1-12).
[1] Все филистимлянские цари величались титулом «авимелех», так же как цари Египта — титулом «фараон» (Раши, Теилим 34:1).
Следуя повелению Б-га, переданному через коэна Эвьятара, Давид возвратился со своим отрядом в горы Иудеи и поселился в Хевроне. В том же 2884 году жители колена Йеуды поставили его над собой царем (II Шмуэль 2:1-4; Седер олам зута 5:2; Седер адорот).
Люди, знавшие, что меньше года назад Давид пас стада своего отца, изумлялись: «Только что он пас овец, и вот — царь!» «От Б-га пришло это, и нам это кажется удивительным! — написал он тогда в одном из своих псалмов. — В день, когда Б-г сделал это, возликуем и возрадуемся!» (Теилим 118-23-24; Шохер тов 118).
В Хевроне у Давида родились сыновья: первенец от Ахиноам — Амнон и сын Авигайль — Даниэль-Килав, который был особенно похож лицом на Давида (II Шмуэль 3:2-3, Раши). Еще три сына родилось от новых жен: Авшалом — от Маахи, дочери царя Гешура, захваченной Давидом в одном из военных походов,[1] Адония — от Хагит и Шефатья — от Авиталь (II Шмуэль 3:3-4). И, наконец, Давид вернул себе дочь Шауля Михаль, которую он ласково называл Эгла (Тёлушка), и у них родился сын Итреам (II Шмуэль 3:2-5, Раши и Радак).
Давид царствовал над коленом Йеуды в Хевроне семь лет и шесть месяцев (II Шмуэль 2:11, 5:5). А над остальными коленами тем временем был поставлен царем сын Шауля — сорокалетний Ишбошет: пять с половиной лет он правил только своим коленом Биньямина и еще четырьмя коленами, а затем два года — всеми коленами, кроме колена Йеуды (II Шмуэль 2:8-10, Мецудат Давид; Бемидбар раба 14:1).
В 2892 году /868 г. до н.э./, после смерти Ишбошета, в Хеврон сошлись представители всех колен и возвели тридцатилетнего Давида на царство над всей страной. «Даже в прежние дни, когда Шауль еще был над нами царем, ты был вождем Израиля» — сказали ему (II Шмуэль 5:1-4; I Диврей аямим 11:1-3, 12:39-40; Седер адорот).
Собрав войско со всех колен, Давид отвоевал у племени йевусеев город Иерусалим. Взяв штурмом неприступную крепость Сион, он поселился в ней и построил там царский дом из ливанского кедра. Эту крепость стали называть «град Давида» (II Шмуэль 5:6-11; I Диврей аямим 11:4-7).
А когда большое войско филистимлян подошло к Иерусалиму, чтобы испытать силу нового царя Израиля, Давид выступил навстречу и разбил их. После этой победы Давид сказал: «Смёл Б-г моих врагов передо мной, как лавина». Вскоре филистимляне повторили свою попытку и снова потерпели поражение (II Шмуэль 5:17-25; I Диврей аямим 14:8-17). В те дни он написал псалом: «Благословен Б-г, моя опора — Он обучил мои руки битве» (Теилим 144:1, Радак).
С тех пор имя Давида стало наводить страх на окружающие народы (I Диврей аямим 14:17).
Давид отчеканил свои монеты: на одной стороне были изображены пастуший посох и котомка — в память об его прошлом, а на другой — башня в «граде Давида» (Берешит раба 39:11, Эц Йосеф).
В тот же год по решению молодого царя Ковчег Завета был перенесен в «град Давида». В пути Ковчег сопровождали тридцать тысяч представителей от всех колен. Левиты пели и играли на музыкальных инструментах, и Давид веселился вместе со всеми. Но радость была омрачена тем, что один из шедших рядом с Ковчегом по неосторожности прикоснулся к нему рукой и… пал замертво, сраженный с Небес. После этой трагедии Ковчег временно поместили в доме одного из левитов, а затем уже, три месяца спустя, с торжеством, под звуки шофара, левиты перенесли его в град Давида — и царь в радостном порыве во всю силу плясал перед ним (II Шмуэль 6:1-19, Мальбим; I Диврей аямим 13:1-14, 15:1-16:3; Седер адорот). Во время танца Давид хлопал в ладоши, крутился волчком, кувыркался, вскидывая ноги так, что задиралась одежда, — от великой радости, переполнявшей его рядом с Ковчегом. Все женщины заглядывались на него с кровель и из окон, но он их не замечал (Бемидбар раба 4:20, Маарзо).
А когда он возвратился домой, его жена Михаль, которая тоже видела из окна, как он плясал и прыгал перед Ковчегом, упрекнула его: «Сколь почитаем был сегодня царь Израиля, когда выставлял себя на показ перед глазами своих рабынь и рабов, как выставляет себя какой-нибудь пустозвон!» (II Шмуэль 6:16, 6:20). «В семье моего отца, царя Шауля, — добавила Михаль, — всегда вели себя скромно и свято» (Бемидбар раба 4:20). Но Давид ответил: «Перед Б-гом, который предпочел меня твоему отцу и всей его семье, поставив меня вождем народа Б-жьего, Израиля, буду ликовать! И еще более унижу себя, и стану еще ничтожнее в своих глазах, а мои рабыни, о которых ты говорила, будут меня почитать за это» (II Шмуэль 6:21-22).
В день, когда Ковчег Завета перенесли в град Давида, царь сложил псалом, начинающийся словами: «Благодарите Б-га, взывайте к Его Имени, возвещайте среди народов Его деяния!» Этот псалом он передал левитам, и с тех пор его ежедневно пели перед шатром, где был установлен Ковчег (I Диврей аямим 16:7-37; Теилим 105:1, Радак).
В те дни Давид сказал пророку Натану (см.): «Посмотри, я живу в доме из кедрового дерева, а Ковчег Б-га пребывает в шатре». «Всё, что у тебя на сердце, иди и сделай, — ответил пророк, — ибо Б-г с тобой». Но на следующий день Натан сообщил Давиду слова пророчества, переданные ему во сне Б-гом: «Не ты построишь дом для Моего пребывания. …Но когда завершатся твои дни, и ты почиешь со своими предками, то Я поставлю после тебя твоего потомка, который выйдет из твоих чресл, и упрочу его царство. Он построит Дом Моему Имени, и Я утвержу престол его царства навеки» (II Шмуэль 7:1-17; I Диврей аямим 17:1-15).
[1] При определенных условиях Тора разрешает воину взять в жены пленницу (см. Дварим 20:10-13).
Из слов пророка Давид заключил: возведение Храма доверено не ему из-за того, что он еще не упрочил свое царство и не уничтожил окружающих Израиль врагов (Мальбим, II Шмуэль 8:1).
В течение нескольких лет Давид значительно расширил пределы еврейского государства. Он привел к повиновению филистимлян, завоевав их столицу Гат (II Шмуэль 8:1; I Диврей аямим 18:1). Затем захватил Моав, отомстив за убийство своей семьи, — и моавитяне стали его рабами и данниками (II Шмуэль 8:2, Радак; I Диврей аямим 18:2; Бемидбар раба 14:1).
После этого он покорил сирийцев и арамейцев, поставив в Дамаске своего наместника, собирающего с них дань. Его войско разгромило также эдомейцев, выступивших на помощь арамейцам, и Давид поставил своего наместника над Эдомом (II Шмуэль 8:3-14; I Диврей аямим 18:3-13).
Все свои военные победы Давид приписывал только Б-гу. Он говорил: «Не я — царь, а Б-г, возведший меня на царство. …И побеждаю я не своею силой, а только потому, что Он мне помогает и дарует победу» (Шохер тов 144).
Теперь царство Давида включало не только оба берега Иордана, но и простиралось на запад — до Средиземного моря, на север — до реки Евфрат и на юг — до Красного моря, что практически совпадало с границами, указанными в Торе.
Ближайшими сподвижниками Давида при расширении рубежей государства был полководец Йоав, а также отважный богатырь Бенаяу, знаменитый своими подвигами (II Шмуэль 8:16-18, 23:20-23; I Диврей аямим 18:15-17). И когда аммонитяне, заключив союз с арамейцами, поднялись против Израиля, царь сначала послал свое войско во главе с Йоавом, а затем и сам довершил победу, преследуя врагов на их территории (I Диврей аямим 19:6-19).
Всего войско Давида совершило тринадцать походов против врагов Израиля (Ваикра раба 1:4). Все захваченные в этих войнах сокровища он собирал для возведения Храма в Иерусалиме (II Шмуэль 8:11; I Диврей аямим 18:8, 18:11).
Но Всевышний вновь обратился к нему через пророка Натана, сказав: «Поскольку ты вел большие войны и пролил много крови, не тебе строить Дом Моему Имени. …В будущем у тебя родится сын, который будет человеком мирным. …Мир и тишину Я дам Израилю в его дни. …Он построит Дом Моему Имени» (I Диврей аямим 22:8-10, Мальбим).
Услышав слова «Много крови ты пролил», Давид вострепетал: «Вот из-за чего я не гожусь, чтобы построить Храм!» Сказал ему Б-г: «Не печалься, Давид. Клянусь тебе, что вся кровь, которую ты пролил, — для Меня как кровь жертвенных животных». «Если так, то почему же не я возведу Храм?» Сказал ему Б-г: «Если ты построишь Храм, то он будет стоять вечно и никогда не будет разрушен». «Ну, так это ведь прекрасно!» — вскликнул Давид. «Открыто и ведомо Мне, что в будущем евреи будут много грешить, — пояснил Творец, — и тогда Я вымещу Свою ярость на Храме и разрушу его, а народ Израиля уцелеет» (Шохер тов 62:4).
В последующие годы Давид перестал выходить в походы с войском, отправляя вместе себя Йоава (Раши, I Диврей аямим 18:15). Всевышний сказал ему: «Занимайся Торой, а Я буду воевать с твоими врагами» (Шохер тов 35).
Оставаясь в Иерусалиме, Давид судил народ и изучал Тору. На вершине власти он сумел сохранить исключительную скромность: уже став властителем огромной державы Давид старательно учился у знатоков Торы, умаляя свою значимость перед теми, кто превосходил его своей мудростью (Мегила 11а).
Одним из его наставников был Ахитофель (Седер адорот), который научил его заниматься Торой не только в одиночестве, но и вместе с другими учениками, сказав ему: «Слова Торы оживают в собрании людей» (Авот 6:3; Кала рабати 8). Ахитофель был также его главным советником — Давид любил его более всех людей и не трепетал ни перед кем, кроме него (Шохер тов 55). Но Давид продвигался в изучении Торы столь стремительно, что с течением времени стал заниматься с Ахитофелем на равных как с хаврутой, а затем — и как с учеником (Санхедрин 106б).
Основным наставником Давида был коэн Ира Аяири (II Шмуэль 20:26, Мальбим; Бемидбар раба 3:2; Седер адорот). Еще при его жизни Давид начал давать уроки в доме учения. Но если при жизни наставника он учил, сидя на коврах и подушках, то когда тот умер, царь в течение длительного периода преподавал, сидя в доме учения на голом полу (Моэд катан 16а).
Давид учился также вместе с сыном своего погибшего друга Йонатана — Мефивошетом, который постоянно жил в граде Давида и был выдающимся знатоком Торы (Мальбим, II Шмуэль 9:6-13). Царь считал младшего по возрасту Мефивошета одним из своих наставников (Седер адорот). Когда Давид вел судебное заседание или решал законодательные вопросы, он, не стесняясь, постоянно спрашивал Мефивошета: «Раби, правильно ли я рассудил? Раби, правильно ли я вынес приговор?» (Брахот 4а). В заслугу такого преклонения перед авторитетом мудрецов Торы, Давид удостоился того, что его сын от Авигайль, Даниэль-Килав, стал выдающимся знатоком еврейского закона, превзошедшим даже самого Мефивошета (там же).
Разбирая тяжбы приходящих к нему людей, царь Давид в большинстве случаев старался привести стороны к компромиссу. А если он видел, что по решению его суда бедняк обязан заплатить, то платил за него из своей казны — таким образом, его суд не только был справедливым, но и милостивым (Санхедрин 6б).
Царь не гнушался никаких вопросов, связанных с еврейским законом: женщины, у которых были выделения крови, приносили к нему свое нижнее белье, чтобы установить, разрешена ли им близость с мужем. Они также приносили к нему свои выкидыши и последы, чтобы, осмотрев мертворожденный плод, Давид мог бы установить, считалось ли это родами и разрешена ли женщина, согласно закону Торы, своему мужу (Брахот 4а, Раши; Шохер тов 16).
Ощущая на себе груз ответственности за весь еврейский народ, царь обращался к Торе за ответом на все жизненные и государственные вопросы. «Когда мне необходим совет, — говорил он, — я сморю в Тору и нахожу его» (Ялкут аМехири, Мишлей 22:2; Оцар ишей аТанах, Давид). А если возникала особенно сложная проблема, Давид снимал царскую мантию и корону, облачался в талит и отправлялся советоваться с мудрецами Санхедрина (Берешит раба 74:15).
Все пути приводили его в дом учения. В своей молитве он говорил Творцу: Владыка Вселенной, каждый день я планировал и намечал: «Я пойду в такое-то место», «Я пойду в дом к такому-то» — но всякий раз мои стопы приводили меня в дом молитвы или в дом учения (Ялкут Шимони, Теилим 890). Об этом он написал в одном из псалмов: «Обдумывал я свои пути и направлял стопы к Твоим заповедям» (Теилим 119:59).
«Радуюсь я Твоему слову, как нашедший великий клад» (там же 119:162), — признавался Давид. И действительно, он постигал секреты Торы, как человек, обнаруживший великое сокровище. Ведь если бы человек знал, что в определенном месте скрыты несметные сокровища — драгоценные камни и жемчуг — и у него есть только определенное время, чтобы собрать их, то он не задремал бы ни на мгновение и изо всех сил собирал бы, не прерываясь, как можно больше, — так Давид занимался Торой и творил дела милосердия (р. Х. Шмулевич, Сихот мусар).
Давид посвящал занятиям Торой и значительную часть ночи. С наступлением темноты он садился со своими ближайшими советниками: они вместе изучали Тору и обсуждали наиболее сложные законодательные вопросы. Затем царь шел отдыхать до полуночи (Зоар 1, 206б). Но и спал он короткими отрезками времени, с перерывами. В Талмуде образно говорится, что Давид спал, как конь, — а сон коня — «шестьдесят дыханий» (Сукка 26б). В кабалистической книге Зоар объяснено, что Давид все свои дни остерегался, чтобы не отведать «вкуса смерти», ибо сон — это одна шестидесятая часть от смерти. И чтобы ощущать себя полностью живым, он никогда не дремал более «шестидесяти дыханий» (т.е. около получаса) (Зоар 1, 207а; Шулхан арух, Орах хаим 4:16, Мишна брура 35-36).
До полуночи Давид дремал, как конь, а с полуночи поднимался сильный, как лев. Над кроватью Давида была подвешена лютня (кинор), и когда наступала полночь, северный ветер пробегал по ее струнам, и сама собой рождалась мелодия. Давид сразу же поднимался и учил Тору до рассвета (Брахот 3б). И часто вместе с ним вставали и занимались Торой его ученики (Бемидбар раба 15:16).
А порой до полуночи он изучал Тору, а с полуночи — складывал песни и гимны. В любом случае, после полуночи он никогда не спал (Брахот 3б). И хотя каждую ночь дурное влечение пыталось соблазнить его, убеждая: «У царей принято спать еще три часа после восхода, а ты встаешь в полночь?!» — он преодолевал свое дурное влечение (Шохер тов 22:8). Давид восклицал: «Другие цари храпят всю ночь и встают лишь утром, пробуждаемые солнечными лучами. Но я сам пробуждаю рассвет!» (Брахот 3б).
В такие предрассветные часы царь Давид создавал свои псалмы. Основной темой большинства из них было упование на Творца и полное доверие к Нему. «А я уподобил свою душу младенцу на руках матери, — писал Давид, — как грудной младенец, моя душа!» (Теилим 131:2). «Как младенец, сосущий материнскую грудь, насытившись, не беспокоится, будет ли ему, что сосать через час или два, когда он проголодается, — пояснял Давид, — так и моя душа» (Диврей Элияу, Теилим 131:2).
Многие псалмы он писал для того, чтобы левиты исполняли их перед жертвенником, ведь самому ему, согласно закону Торы, было запрещено петь в Святилище. Поэтому эти псалмы он слагал в такой форме, чтобы левитам было удобно их исполнять — не от первого лица (Рамбан, Викуах 93; Седер адорот 2892).
Писание называет царя Давида «сладкозвучным певцом Израиля» (II Шмуэль 23:1) — но его песни были несравненно бо льшим, чем совершенными поэтическими или музыкальными произведениями. По свидетельству кабалистической книги Зоар, «в его песнях содержатся сокровенные тайны высшей мудрости, потому что все они были сложены под влиянием духа пророчества» (Зоар 1, 179а). «Дух Б-га говорит во мне, — признавался он, — и слова Его на моем языке» (II Шмуэль 23:2).
Свидетельства этих духовных откровений сохранились даже в названиях его псалмов. Если Давид сначала начинал петь, а затем на него сходил дух пророчества, он называл созданный псалом Мизмор леДавид (Песня Давида). Но если на него сразу же сходил дух пророчества, и тогда он начинал петь, — псалом получал название ЛеДавид мизмор (Давида песня) (Песахим 117а; Шохер тов 24:1; Ялкут Шимони, Теилим 695, 24).
В пророческих озарениях, осенявших Давида при сочинении псалмов, он сумел прояснить многие события, которые были записаны Моше в Торе лишь намеком, — в первую очередь, связанные с сотворением Вселенной (Шмот раба 15:22).
В этих пророческих озарениях ему было также открыто, какие цари произойдут от него в будущем. Среди них был не только праведный Хизкия (см.) — и Давид радовался своему будущему потомку, но и нечестивые Ахаз и Менаше — и Давид печалился из-за них (см. Ваикра раба 30:3). Он знал, что через восемь поколений после него нечестивая царица Аталия отравит всех его потомков, чтобы править единолично, и об этом он написал в песне-мольбе: «Спаси, Господи, ибо нет больше благочестивых, нет верных среди сынов человеческих!» (Теилим 12:2). И в заслугу его молитвы был спасен от смерти младенец Йоаш, ставший потом царем (Раши, II Диврей аямим 22:10-11).
Всевышний показал Давиду разрушение Храма, который он так стремился построить. Об этом Давид написал в пророческом псалме, повествующем об изгнанниках: «На реках вавилонских — там сидели мы и плакали, вспоминая Сион» (Теилим 137:1). Ему было показано также и разрушение Второго Храма. Об этом он написал так (там же 137:7): «Припомни, Г-сподь, сынам Эдома день разрушения Иерусалима, когда они говорили: “Крушите, крушите его до основания!” (Гитин 57б).
Давид предвидел, что в будущем римляне, потомки Эсава-Эдома, будут властвовать над народом Израиля и принесут ему неисчислимые бедствия (Раши, Теилим 60:3). И он знал, что царь-Машиах, при котором на земле установится власть Творца, будет его потомком (Шохер тов 16). Ему также было открыто, что в конце времен полчища царя Гога придут на святую землю, чтобы воевать против Машиаха, — и будут истреблены (Брахот 7б). “Для чего сошлись народы и племена замыслили пустое?! — писал Давид. — Восстали земные цари и правители объединились в заговор против Б-га и Его Машиаха” (Теилим 2:1-2, Раши).
Все эти будущие события нашли отражение в его псалмах. И хотя во многих таких псалмах употреблено прошедшее время вместо будущего, комментаторы поясняют, что увиденное в святом пророчестве считается как бы уже свершившимся» (Радак, Теилим 2:1).
Когда царь пробуждался в полночь и начинал играть на арфе или на киноре, мудрецы Израиля слышали их звуки и говорили: «Если уж Давид, царь Израиля, занят Торой, псалмами и гимнами, то тем более и мы должны». Получалось, что весь народ Израиля занимался Торой (Шохер тов 22:8).
Благодаря Давиду, его поколение поднялось на высочайший уровень познания Торы. В его дни не было детей, которые бы не разбирались даже в таких сложнейших разделах Торы, как законы ритуальной нечистоты (Бемидбар раба 19:2).
А по Субботам царь преподавал в большом собрании народа: он садился в доме учения на возвышении и обучал сынов Израиля сокровенным тайнам Торы, привлекая к ней их сердца (Мидраш аГадоль, Шмот 35:1; Оцар ишей аТанах, Давид). Если бы не заслуги царя Давида, учившего в тылу Тору, его полководец Йоав не являлся бы с поля боя триумфатором. Но если бы не Йоав, то и Давид не смог бы посвящать столько времени постижению Торы (Санхедрин 49а).
И хотя Давид властвовал над всеми окружающими царями, он всегда принижал себя перед своим Владыкой, и его глаза были всегда опущены к земле из страха перед Царем царей. На вершине своего величия Давид оставался скромным и доступным, как и в дни молодости, и когда он шел среди народа, не было в нем ни капли высокомерия (Зоар 2, 101б). «Не было гордыни в моем сердце, — написал он в одном из своих псалмов, — и я не смотрел свысока и не шествовал величаво» (Теилим 131:1).
Находясь на вершине своего духовного подъема, царь Давид попросил Всевышнего подвергнуть его испытанию, как когда-то праотца Авраама (см.), чтобы, выдержав испытание, он бы смог достигнуть духовного уровня праотцев. «Владыка Вселенной, проверь и испытай меня» (Теилим 26:2), — попросил он в молитве. «Ты не устоишь в испытании», — предупредил его Б-г (Зоар 2, 107а). Но когда Давид стал настаивать, Творец согласился: «Испытаю тебя запрещенной близостью» (Санхедрин 107а).
К тому времени Давиду уже исполнилось 57 лет (Седер адорот акацар). В те дни сыны Израиля вели войну против аммонитян. 25 нисана царь созвал войско, а в начале следующего месяца, 7 сивана, отправил его в поход под командованием Йоава, но сам он, как обычно, остался в столице. И вот, 24-го элуля, в тот же вечер, когда Давид обратился к Творцу с молитвой об испытании, он увидел с кровли царского дворца, как на одной из крыш города купается девушка, поразившая его своей красотой (II Шмуэль 11:1-2; Зоар, 1, 8б; Седер адорот). И уже это было началом его греха, потому что ему не следовало вглядываться в запрещенное (Мальбим, II Шмуэль 11:2).
Царь послал разузнать о ней, и ему сообщили: «Это же Бат-Шва, дочь Элиама, жена хитийца Урии» (II Шмуэль 11:3).
Царь знал, что Элиам был сыном его ближайшего советника Ахитофеля, а значит, юная красавица приходилась Ахитофелю внучкой (Санхедрин 101б; Седер адорот; Мальбим, II Шмуэль 11:3).
Давид издавна был знаком и с хитийцем Урией, в юности служившим оруженосцем знаменитого филистимлянского богатыря Гольята. Когда Давид сразил Гольята выстрелом из пращи, именно Урия протянул ему меч своего господина. В награду Давид обещал ему в жены еврейскую девушку (Кли якар; Оцар ишей аТанах, Давид). А когда Давид воцарился в Иерусалиме, Урия стал одним из тридцати семи богатырей, составляющих личную гвардию царя (II Шмуэль 23:39; I Диврей аямим 11:41). Много лет спустя во исполнение своего обета Давид повелел отдать ему в жены малолетнюю внучку Ахитофеля. И поскольку, как полагал Давид, Урия все еще не принял еврейства, а связь с неевреем не считается браком, Бат-Шва, в сущности, оставалась незамужней и не нуждалась в разводе (Кли якар; Оцар ишей аТанах, Давид).
Более того, Бат-Шва была предназначена в жены Давиду «со дня Творения». А его беда заключалась лишь в том, что «он съел недозрелый плод» (Санхедрин 107а; Зоар 1, 8б2, 107а) — т.е., подвергнув себя испытанию, увидел ее раньше установленного им срока (см. Маарша, Санхедрин 107а).
И хотя Бат-Шва была создана для Давида, все же прежде она была отдана Урии, ведь таков один из путей Творца: если женщина предназначена определенному человеку, но еще не пришел его срок, порой ее отдают другому, а когда приходит время ее суженого, первый муж устраняется (Зоар 1, 73б). И сама Бат-Шва видела в пророческих снах, что в будущем у нее родится от царя Давида сын, который сложит множество притч и песен. Каждый день она меняла нарядные платья, умащалась благовониями, украшала себя золотыми ожерельями — а когда убедилась, что Давид не замечает ее, поднялась на крышу своего дома, уселась там обнаженной и принялась мыться. Только тогда Давид обратил на нее внимание (Гинзей Шехтер, 1, 166).
Давид приказал слугам привести Бат-Шеву и вступил с ней в близость, а затем отослал ее домой (II Шмуэль 11:4). В Талмуде говорится, что Давид попался на приманку дурного влечения, забыв важный закон: у человека есть маленький орган, который, если его кормить досыта, голоден, а если держать его на голодной диете, сыт (Санхедрин 107а).
А через некоторое время Бат-Шва послала сообщить Давиду, что она забеременела (II Шмуэль 11:5). И было ясно, что она понесла плод именно от него, поскольку Урия ушел на войну 7 сивана, около четырех месяцев назад (Мальбим, II Шмуэль 11:4).
Получив такое известие, Давид повелел полководцу Йоаву прислать к нему Урию. А когда тот прибыл, царь расспросил его о ходе сражений и отправил домой к жене (II Шмуэль 11:6-8; Зоар 1, 8б). Давид хотел устроить так, чтобы, переночевав дома, Урия затем решил, будто жена беременна от него. Таким образом Давид надеялся предотвратить конфликт с Ахитофелем, а возможно, даже мятеж против царя, похитившего жену у другого (Раши, II Шмуэль 11:6; Мецудат Давид, II Шмуэль 11:8 и 12).
Однако вопреки приказу возвратиться домой, Урия остался ночевать во дворце, со слугами царя, объяснив Давиду: «Сыны Израиля и мой господин Йоав стоят станом в поле, а я войду в свой дом, чтобы есть и пить, и спать с женой своей?! Клянусь твоей жизнью, что я такого не сделаю!» (II Шмуэль 11:9-11).
После этого Давид отправил Урию обратно в войско, послав с ним письмо к Йоаву. В этом письме царь повелел: «Поставьте Урию в место самого жестокого сражения и отступите от него, чтобы он был сражен и умер» (II Шмуэль 11:14-15). В Талмуде указывается, что, ослушавшись приказа царя, Урия, действительно, подлежал смертной казни (Шабат 56а). Но Давид предоставил ему возможность почетной смерти, попытавшись, вместе с тем, скрыть свой позор и предупредить возможные обвинения (Мальбим, II Шмуэль 11:8 и 15). После его смерти царь рассчитывал взять Бат-Шеву в жены, чтобы все заключили, что она забеременела уже после свадьбы (Мецудат Давид, II Шмуэль 11:15).
Вскоре царю сообщили, что Урия погиб. И когда истек срок траура по убитому, он взял Бат-Шеву в жены (II Шмуэль 11:18-27).
В этой истории Давид считал себя правым, так как сделал всё разрешенным образом (Мальбим, II Шмуэль 12:1). И даже если Урия и принял еврейство, как многие утверждали, все равно к моменту встречи с Давидом Бат-Шва была разведена. Ведь каждый, кто уходил на войну в дни царствования Давида, вручал своей жене разводное письмо (Шабат 56а; Зоар 2, 107а) — на случай, если он будет убит без свидетелей или просто пропадет без вести, чтобы жена не осталась агуной («соломенной вдовой»). И если муж не возвращался с войны, то жена считалась разведенной с момента вручения разводного письма (Раши, Шабат 56а). И уж тем более, это постановление скрупулезно соблюдалось в доме внучки Ахитофеля, который и посоветовал Давиду ввести такое правило в его войске (Мальбим, II Шмуэль 11:3). А если бы такого разводного письма не было, то близость Давида и Бат-Швы, действительно, считалась бы супружеской изменой, и после нее, согласно закону Торы, Бат-Шва была бы запрещена как для Урии, так и для Давида (Зоар 2, 107а).
Вскоре после того, как Бат-Шва родила царю сына, к нему пришел пророк Натан — будто бы для того, чтобы посоветоваться с царем об одном сложном судебном деле. Натан спросил, как следует поступить с богачом, владеющим многочисленными стадами крупного и мелкого скота, если он отобрал у бедняка единственную овечку. «Такой человек достоин смерти! — вскричал чуткий ко всякой несправедливости Давид. — И он должен заплатить вчетверо за то, что поступил немилосердно!» «Ты — тот человек! — возгласил Натан, а затем передал царю слова Творца: — Так сказал Г-сподь, Б-г Израиля: Я помазал тебя на царство в Израиле, и Я избавил тебя от руки Шауля. …Отчего же ты пренебрег словом Господа, сделав злое в Моих глазах: хитийца Урию ты убил мечом, а его жену взял себе в жены?!» «Согрешил я перед Б-гом», — ответил Давид. А пророк сказал: «Господь снял твой грех — ты не умрешь. Но поскольку этим поступком ты дал повод врагам Б-га хулить Его, умрет родившийся у тебя сын» (II Шмуэль 11:27-12:14).
Проводив Натана, Давид написал псалом-молитву: «Перед Тобой одним согрешил я и злое в Твоих глазах сотворил — оправдай Своим словом, оправдай на суде» (Теилим 51:6; Радак, Теилим 51:2). «Очисти меня, будто иссопом (т.е. как излечившегося от проказы; Радак) — и буду чист, омой меня — и стану белее снега, — просил Давид. — Дай мне ощутить веселье и радость, и воспрянут мои кости, сокрушенные Тобой. Отверни Свое лицо от моих заблуждений, и все мои грехи сотри. Чистое сердце сотвори во мне, Б-г, и дух истины обнови во мне. Не отсылай меня от Себя и духа Своей святости не отнимай у меня. Верни мне радость избавления и благородный дух поддержи во мне. Буду обучать грешных Твоим путям, и заблудшие к Тебе возвратятся» (Теилим 51:9-15). «Жертвоприношение Б-гу — сокрушенный дух, — написал Давид в заключительных строках этого псалма. — Разбитое и удрученное сердце Б-г не отвергнет» (там же 51:19).
И сразу же после ухода Натана младенец опасно заболел. Царь молил об исцелении, постился и проводил ночи, лежа на голом полу. На седьмой день от рождения младенец умер. Давид увидел, что слуги перешептываются и, поняв, что произошло, спросил: «Что, умер ребенок?» «Умер». Тогда Давид встал с земли, умылся, переменил одежды и пошел поклониться к шатру, где хранился Ковчег Завета. Вернувшись домой, он попросил поесть. У него спросили: «Почему ты так поступаешь? Почему, когда ребенок был еще жив, ты постился и плакал, а когда он умер, встал и стал есть?» «Пока ребенок был жив, — объяснил Давид, — я постился и плакал, так как думал: кто знает, может быть помилует меня Б-г, и ребенок останется жить. А теперь он умер… Разве я смогу возвратить его? Я приду к нему, но он ко мне не вернется» (II Шмуэль 12:15-23).
Когда время траура истекло, царь вернулся к Бат-Шеве, и она вновь зачала (там же 12:24). Бат-Шва опасалась, что другие дети царя станут позорить ее будущего ребенка из-за сомнительного начала ее связи с Давидом. Но царь ее успокоил: «Первый же сын, который родится у тебя от меня, станет после меня царем» — и он поклялся ей в этом (Радак, там же).
И все же, несмотря на формальную оправданность поступков Давида, история с Бат-Шевой породила во многих людях ощущение пренебрежения Б-жественными заповедями. Сначала об этом говорили за спиной царя, а затем — и ему в лицо. Однажды, когда в доме учения изучали законы казней по приговору суда, у Давида с вызовом спросили: «Какая казнь полагается тому, кто вошел к чужой жене?» «Его казнят удушением, — ответил царь, — но у него сохраняется удел в Грядущем мире. А у того, кто публично позорит своего ближнего, нет удела в Грядущем мире» (Бава меция 59а; Санхедрин 107а).
«Г-споди, не смолчи им! — просил Давид в молитве. — Они говорят, что видели то, что не могли видеть, и нет у меня доказательств против них, кроме Тебя, — ведь Ты знаешь правду. …Не отдаляйся от меня, сразись за меня, и все увидят, что правда — со мной» (Теилим 35:22, Мальбим).
В те дни Давид был окружен стеной недоброжелательности и осуждения. «Я — червь, а не человек, презираем людьми и опозорен в народе, — писал он в псалме. — Каждый видящий меня измывается надо мной: разевают рты, покачивают головой» (Теилим 22:7-8).
А вскоре его поразила тяжелая болезнь: в течение шести месяцев его тело было покрыто язвами — и это стало наказанием за его проступок (Йома 22б). И хотя в отношении самой Бат-Швы он не нарушил требований закона, его грех заключался в том, что он «убил Урию мечом аммонитян», — т.е. послал его на верную смерть (I Мелахим 15:5; Шабат 56а, Раши; Зоар 2, 107а). А смертная казнь была заменена Давиду на болезнь, ведь пораженный язвами цараат подобен мертвому — т.е. эта болезнь имеет искупительную силу смерти (Июн Яаков, Йома 22б).
Когда Давид был прикован к постели, в числе навещавших приходили и его многочисленные недоброжелатели: они делали вид, что удручены и переживают за больного. С трудом скрывая свое злорадство, они разрывали на себе одежды, как будто царь уже мертв, — но не плакали, как обычно плачут скорбящие, а лишь скрежетали зубами (Мальбим, Теилим 35:15). Приходил к его постели и затаивший обиду Ахитофель. «Наш царь, Г-сподь восстановит твое здоровье», — утешал он. А когда вышел, то сказал своему спутнику Доэгу: «Разве может быть надежда у человека, который захватил овечку (Бат-Шеву) и убил пастуха (Урию)?!» (Танхума, Ки тиса 4; Мидраш Агада, Шмот 30:11).
В дни болезни царь написал ряд проникнутых трагизмом псалмов. «Б-же, не в гневе наставляй меня и не в ярости наказывай! — просил он. — Сжалься надо мной, Б-г, ведь я несчастен. Излечи меня, Б-г, ибо содрогаются мои кости. Моя душа в великом смятении. А ты? Б-же, до каких пор?!» (Теилим 6:2-4; Мальбим, Теилим 6:1).
«Нет на мне живого места из-за Твоего гнева, — писал он в другом псалме, — нет мира моим костям из-за моего греха. Ведь мои преступления накрыли меня с головой, придавили меня тяжким гнетом» (Теилим 38:4-5; Мальбим, Теилим 38:1). Впоследствии эти псалмы стали молитвой в устах народа Израиля — их произносят в час болезни или душевной боли (Раши и Радак, Теилим 38:1).
«Владыка Вселенной, прости мне тот грех», — просил Давид. Ответ был: «Прощено тебе». «Сделай мне знамение при жизни», — просил Давид. Ответ был: «При твоей жизни не извещу. Но извещу при жизни твоего сына, которого назовут Шломо» (Шабат 30а).
И вскоре после того, как Давид исцелился от болезни, у него родился сын от Бат-Швы, которому дали имя Шломо (см.). А пророк Натан назвал младенца Йедидья (Любимый Б-гом) (II Шмуэль 12:24-25). Это произошло в 2912 году /848 г. до н.э./, когда Давиду было 58 лет (Седер адорот).
Подводя итог истории с Бат-Шевой, мудрецы Талмуда делают вывод: «Человек никогда не должен подвергать себя испытанию. Вот Давид, царь Израиля, попросил себе испытание — и не устоял» (Санхедрин 107а). Однако сам Давид с горькой иронией объяснял свое духовное поражение так: «Владыка Вселенной, я попросил проверить и испытать меня, а Ты мне ответил, что я не устою в испытании. Вот, я и согрешил, чтобы подтвердить Твои слова, и они оказались истиной! Но если бы я не согрешил, то я бы оказался прав, а Ты — нет. Поэтому я так и поступил» (Зоар 2 107а). «Открыто перед Тобой, — добавлял Давид, — что если бы я пожелал, то смог бы сдержать свое дурное влечение. Но я подумал: как бы не сказали, будто раб победил в споре своего Господина» (Санхедрин 107а). По определению мудрецов, царь Давид был «шутом Царя царей» — и даже погружаясь в пучину бед, он ощущал себя перед своим Владыкой и возвращался к прежней веселости, чтобы радовать Его (Зоар 2, 107а).
Давид был неизмеримо духовно выше того, что он совершил в истории с Бат-Шевой. Но он сделал это, чтобы дать надежду нечестивцам, которые пожелают возвратиться к Творцу. Они скажут: «Царь Давид согрешил и раскаялся, и Всевышний его простил — тем более будем прощены мы, обычные люди» (Зоар 2, 107б). И если человек согрешит, ему говорят: «Посмотри на Давида, который согрешил и сумел вернуться к Творцу» (Авода зара 4б-5а).
Всего у Давида было восемь жен (шесть из них он взял еще до воцарения в Иерусалиме) и десять наложниц. У него родилось еще множество сыновей и дочерей (II Шмуэль 5:13-16, Радак; I Диврей аямим 14:3-7; Санхедрин 21а). Подросшие сыновья стали его ближайшими помощниками в управлении войском и государством (II Шмуэль 8:18, Мецудат Давид).
Первенец Давида, Амнон, страстно полюбил свою сводную сестру Тамар, дочь Давида от Маахи. Согласно закону Торы, они могли пожениться, ведь Давид взял красавицу Мааху, царевну Гешура, в одном из военных походов, и она родила ему Тамар еще до того, как приняла еврейство; и только после этого она прошла гиюр вместе с дочерью (впоследствии она родила ему еще одного ребенка — Авшалома). А поскольку «принявший еврейство подобен вновь родившемуся младенцу» (т.е., согласно закону, более не считается родней своим родственникам по крови), Тамар могла стать женой Амнона (Санхедрин 21а; Мецудат Давид, II Шмуэль 13:1). И, тем не менее, страсть в такой степени овладела им, что он хитростью заманил ее в укромное место и взял силой. А затем, удовлетворив свое вожделение, возненавидел Тамар и прогнал от себя. Давид очень разгневался на сына (II Шмуэль 13:1-21). После этих событий царь и его совет мудрецов вынесли законодательное постановление, запрещающее уединение неженатого с незамужней (уединение с замужней запрещено самой Торой) (Авода зара 36б, Раши; Шулхан арух, Эвен аэзер 22:2).
Эти события произошли в 2913 году /847 г. до н.э./, а два года спустя, в 2915 году /845 г. до н.э./, брат Тамар, Авшалом, заманил Амнона в западню и убил его, чтобы отомстить за сестру. После этого Авшалом бежал от гнева Давида к отцу своей матери Талмаю, царю Гешура. А Давид разорвал на себе одежды и в течение многих дней оплакивал первенца (II Шмуэль 13:23-38; Седер адорот).
Вместе с тем, царь тосковал по Авшалому, и через три года послал за ним своего полководца Йоава и возвратил сына в Иерусалим. Но еще в течение двух лет царь не допускал его к себе, хотя за это время у Авшалома родились и умерли в младенчестве трое сыновей — внуки Давида (II Шмуэль 13:39-14:28, Мальбим).
В 2920 году /840 г. до н.э./, Авшалом направил к Давиду полководца Йоава, который передал ему слова сына: «Я хочу видеть лицо царя. А если есть на мне вина, то пусть он меня убьет». Давид позвал Авшалома к себе, и тот склонился перед ним до земли. После этого царь поцеловал сына (II Шмуэль 14:32-33; Седер адорот).
А в 2921 году /839 г. до н.э./, вестник сообщил Давиду, что Авшалом поднял мятеж в Хевроне, объявив себя новым царем Израиля, — и сердца евреев расположены к нему (II Шмуэль 15:1-13; Раши и Радак, II Шмуэль 15:7; Седер адорот).
Каждый, кто не властвует над своим сыном, губит его — и, в конце концов, сын восстанет против него. И поскольку Давид должным образом не наставлял и не наказывал своих сыновей, Авшалом восстал против него, угрожая убить (Шмот раба 1:1; Танхума, Шмот 1). Тем более что Авшалом был воспитан своей матерью — принцессой Гешура, захваченной Давидом на войне, а в Талмуде сказано: «У того, кто возьмет в жены красавицу, захваченную в плен во время войны, родится сын-бунтовщик» (Санхедрин 107а; Танхума, Ки тэце 1).
«Все люди вероломны и предают тех, кто их любит, — горько сетовал Давид в те часы. — Ведь я видел, что сын предал меня и ищет моей смерти. И весь Израиль отвечает мне злом за добро» (Теилим 116:11, Раши).
Царь собрал своих приближенных и сказал: «Поднимайтесь и убежим, ибо не будет нам спасения от Авшалома! Поспешим уйти, чтобы он не опередил и не настиг нас». Все слуги и сторонники царя оставили Иерусалим вместе с ним (II Шмуэль 15:14-18).
Левиты вынесли из города Ковчег Завета, и Давид, как когда-то в молодости, попытался спросить у Б-га через первосвященника Эвьятара, как поступить, однако ответа не получил. Но когда в нагрудник первосвященника облачился коэн Цадок из потомков Пинхаса (см.) и Элазара (см.) — буквы нагрудника высветили ответ: «Вернётесь в город с миром» (II Шмуэль 15:24, Раши и Радак; Йома 73б; Мальбим, II Шмуэль 15:27). После этого Давид велел коэнам Цадоку и Эвьятару возвратить Ковчег в Иерусалим и остаться с ним. «Если я обрету милость в глазах Б-га, — пояснил царь, — то Он возвратит меня и даст мне увидеть Ковчег и его обитель» (II Шмуэль 15:25-29). Согласно повелению Давида, Цадок и Эвьятар должны были сказать Авшалому, будто сами решили остаться в городе — таким образом, не вызывая подозрений, они смогли бы держать Давида в курсе событий (Мальбим, II Шмуэль 15:27).
Царь и его спутники пересекли поток Кидрон и направились к пустыне (II Шмуэль 15:23). Давид шел босиком, как человек, пребывающий в трауре. Поднимаясь на Масличную гору, он плакал, и его спутники плакали вместе с ним (там же 15:30, Мальбим).
По пути Давид узнал, что мятежников поддержал и его главный советник Ахитофель (II Шмуэль 15:31). Зная, насколько хитры и убедительны советы Ахитофеля, царь по-настоящему испугался. Но Всевышний сказал ему: «Не бойся — Я с тобой. Возложи на Меня свое бремя, и Я тебя поддержу» (Шохер тов 55:22-23).
Руководствуясь наитием, Давид возвратил в город своего друга Хушая, поручив ему втереться в доверие к Авшалому и, поддерживая связь с коэнами Цадоком и Эвьятаром, попытаться расстроить замыслы Ахитофеля (II Шмуэль 15:32-37, Мецудат Давид).
Возле поселения Бахурим навстречу Давиду вышел Шими сын Геры из рода царя Шауля. Он стал бросать в Давида камни и кричать ему: «Убирайся, убирайся вон, убийца и распутник!» (II Шмуэль 16:5-7). Называя царя «убийцей», Шими имел в виду судьбу хитийца Урии, а «распутником» — историю с Бат-Шевой (Мальбим, II Шмуэль 16:7). «Обратил Б-г против тебя всю кровь дома Шауля, вместо которого ты стал царствовать, — кричал Шими. — И передал Б-г царство в руки Авшалома, твоего сына. И вот, ты в беде, ибо ты — убийца!» (II Шмуэль 16:8).
Один из приближенных сказал Давиду: «Зачем этот мертвый пес бранит моего господина царя?! Позволь я пойду и сниму с него голову». Но Давид ответил: «Пусть он браниться. Верно, Б-г повелел ему: “Брани Давида!” И он велел своим слугам: “Оставьте его, пусть бранится. …Может быть, увидит Б-г мое унижение и воздаст мне добром за его нынешнее злословие” (там же 16:9-12).»
Унижение, испытанное Давидом от Шими сына Геры, превосходило все страдания, которые он претерпел до этого дня. И когда Давид ни слова не ответил на оскорбления, его грехи искупились (Зоар 2, 107б). А в мидраше объяснено: «Каждый, кто слышит, как его клянут, и молчит, хотя в его силах совершить возмездие, становится как бы подобным Б-гу. Ведь Он тоже слышит, как народы мира поносят Его у Него на глазах, и Он может истребить их в одно мгновение — и молчит. Так и Давид — слышал, как его проклинают, и молчал» (Шохер тов 86:2). И поскольку Давид не дал убить Шими, от того произошел праведный Мордехай (см.) (Мегила 13а).
В дни бегства от сына Давид сложил несколько трагических псалмов-молитв. «Мое сердце трепещет во мне, и смертельный ужас напал на меня», — признавался он (Теилим 55:1-5, Радак). «А я — обездолен и нищ, — сетовал царь, которого сын лишил царства, и взывал: — Б-г, поспеши ко мне! Ты мой помощник и мой избавитель! Б-г, не медли!» (там же 70:1-6, Радак).
Давид считал, что мятеж Авшалома стал еще одним наказанием за грех против Урии, и поэтому не надеялся на свои заслуги, а лишь просил милосердия. «Мой Б-г, избавь меня от руки нечестивца (Авшалома) и от руки творящего беззаконие (Ахитофеля)…» (там же 71:4, Радак) — просил он. «Не отсылай меня в дни старости, — молил царь. — Когда иссякли мои силы, не оставляй меня» (там же 71:9).
Вместе с тем, даже в эти трагические часы Давид не прерывал изучения Торы. Он вспомнил, что и другие страдали подобным образом: праотец Яаков бежал от Эсава, а Моше — от фараона… Но эти беды проложили им путь к конечной победе — и Давид утешился (Шохер тов).
На шестом месяце скитаний царя нагнали посланцы Хушая, посоветовавшие спешно переправиться на восточный берег Иордана, так как Авшалом собрал большое войско, чтобы уничтожить царя. В ту же ночь Давид и его люди перешли Иордан, но и там Авшалом настиг их со своим войском (II Шмуэль 17:1-24; Седер адорот акацар).
Сначала Давид хотел сам принять участие в неизбежном сражении, но его воины возразили: «Не ходи, ведь… даже если падет половина из нас, этому не придадут значения, ибо таких, как мы, есть еще десять тысяч — но если падет царь, это станет поражением всего народа» (II Шмуэль 18:2-3, Радак).
Перед сражением царь попросил своего полководца Йоава: «Ради меня, поступите полегче с отроком, с Авшаломом» — и такой же приказ он отдал всем своим воеводам. В тот же день закаленные в боях воины Давида разгромили армию Авшалома, а сам глава мятежников был убит Йоавом (там же 18:5-17). Но когда вестник сообщил царю о победе, Давид лишь спросил: «Все ли в порядке с отроком, Авшаломом?» А в минуту, когда следующий вестник известил его, что Авшалом убит, царь содрогнулся и зарыдал, причитая: «Сын мой, Авшалом! Сын мой, сын мой Авшалом! Лучше бы я умер вместо тебя, Авшалом, сын мой!» (там же 18:28-19:5).
Тогда Йоав стал упрекать Давида: «В стыд привел ты ныне всех своих слуг, спасших сегодня твою жизнь и жизнь твоих сыновей и дочерей, и жизнь твоих жен и наложниц. Ты любишь ненавидящих тебя и ненавидишь любящих тебя! Ведь ты показал сегодня, что ни воеводы, ни слуги ничего для тебя не значат. Теперь я знаю, что если бы Авшалом был жив, а мы все — мертвы, то это показалось бы тебе справедливым. А теперь встань, выйди и обратись к сердцам твоих слуг, ибо, если ты не выйдешь, то, клянусь Б-гом, ни один не останется ночевать при тебе в ту же ночь, и будет это для тебя хуже всех бед, которые постигали тебя от юности и доныне». Давид вышел к народу, но в скорби молча сел перед ними на землю (там же 19:6-9).
Смерть Авшалома, как и смерть первенца от Бат-Швы, трагедия с Тамар и смерть Амнона, стали расплатой за грех с Бат-Шевой, ведь Давид сам сказал пророку Натану, что богач, укравший «овечку» у бедняка «должен заплатить вчетверо» (Йома 22б).
Вскоре Давид и его сторонники возвратились в Иерусалим (II Шмуэль 20:3).
По завершении междоусобной войны в стране началась засуха, которая повторилась три года подряд. Наступил страшный голод. Давид обратился с мольбой к Творцу, вопрошая его о причинах этой беды, и ответ, переданный через урим ветумим, гласил: «За Шауля» — т.е. за то, что царь Шауль был похоронен без соответствующего почета (II Шмуэль 21:1, Раши и Мецудат Давид; Седер олам раба 14; Йевамот 78б-79а, Раши;Бемидбар раба 8:4). Взяв с собой крупнейших мудрецов и воевод, Давид разыскал останки царя Шауля и своего друга Йонатана, и с почетом похоронил их возле Иерусалима, в пределах их колена Биньямина — и засуха прекратилась (II Шмуэль 21:12—14, Мальбим).
В этот период филистимляне вновь напали на ослабленную междоусобной войной и голодом страну. Давид сам вышел на битву, но в ходе сражения устал и ослаб, и лишь мужество одного из воевод спасло ему жизнь. Тогда воины поклялись Давиду: «Не выйдешь ты больше на войну, чтобы не погас светильник Израиля» (II Шмуэль 21:15—17; I Диврей аямим 20:4—8).
После войны и трех лет голода Давид повелел своему военачальнику Йоаву произвести полный подсчет жителей страны. Через девять месяцев и двадцать дней Йоав, обошедший со своими помощниками всю страну, сообщил царю итоги подсчета: в Иудее осталось пятьсот тысяч боеспособных воинов, а в северных коленах — восемьсот тысяч. Однако, завершив подсчет, Давид почувствовал, что совершил грех перед Б-гом (IIШмуэль 24:1—10) — ведь люди были пересчитаны поголовно, а не по половине шекеля, как заповедано в Торе (см. Мецудат Давид, I Диврей аямим 21:7; Мальбим, II Шмуэль 24:2). Царь попросил Б-га о нисхождении. Но наутро в стране начался мор, за три часа погубивший около 70 тысяч человек (II Шмуэль 24:10-15; Пиркей дераби Элиэзер 43). В тот час Давид увидел над Иерусалимом ангела смерти, поражающего народ, и в ужасе содрогнулся (там же 24:17; Пиркей дераби Элиэзер 43). Кровь застыла в его жилах, и после этого он уже не мог согреться до конца своей жизни (Шохер тов 18:30). Давид в горе разорвал на себе одежды, посыпал голову пеплом и распростерся в покаянной молитве перед Ковчегом Завета (Пиркей дераби Элиэзер 43). Царь сказал Творцу: «Вот, я согрешил, я провинился, а эти овцы, что они сделали?! Пусть же будет рука Твоя на мне и на моем доме» (II Шмуэль 24:17).
В тот же день пророк Гад повелел Давиду поставить жертвенник Творцу на гумне йевусея Аравены, которое было расположено на горе Мория. Царь купил у Аравены это гумно и поле вокруг него (II Шмуэль 24:18—24,Мецудат Давид). Там Давид обнаружил жертвенник, на котором приносили жертвы еще Адам — Первый Человек, Ноах (см.) и праотец Авраам (Псикта рабти 43). И когда царь принес на нем жертвы всесожжения и мирные жертвы, мор прекратился (II Шмуэль 24:25). Творец ответил ему огнем с небес на жертвенник всесожжения, и сказал Давид: «Это дом Б-га» (I Диврей аямим 21:26, 22:1). Он сразу же начал отмерять и говорить: «Отсюда и досюда — двор Храма, отсюда и досюда — Святая Святых» (Псикта рабати 43).
Во время вознесения этой жертвы Давид сложил торжественный псалом, начинающийся словами: «Б-гу принадлежит земля и всё, что на ней, Вселенная и ее обитатели» — этот псалом он предназначил для того, чтобы его пели левиты при внесении Ковчега Завета в Святая Святых будущего Храма (Теилим 24:1, Радак).
В последний год жизни Давид начал многочисленные приготовления к возведению Храма. «Мой сын Шломо — юн и слаб, а дом, который предстоит возвести для Б-га, должен стать величественным и прославленным во всем мире, — говорил Давид. — Буду заготовлять для него». По его приказу каменотесы вырубали и обтесывали каменные блоки. Было заготовлено много кедровых стволов, а также медь и железо для гвоздей и креплений (I Диврей аямим 22:2—5).
По приказу Давида был заложен фундамент будущего строения (Шир аширим раба 1:6). Тогда же он установил 24 смены коэнов и левитов для служения в Святилище (там же 14; Таанит 27а; Бемидбар раба 3:10;Седер адорот 2892).
Вместе с пророками Гадом и Натаном царь разработал подробнейший проект будущего Храма (Седер олам раба 20). Призвав к себе сына Шломо, Давид разъяснил ему разработанный проект и повелел осуществить его (I Диврей аямим 22:6—19; Зоар 2, 164а).
Царь взял для Шломо жену — аммонитянку Нааму. В 2923 году /837 до н.э./ у них родился сын Рехавам, и Давид еще успел понянчить этого внука (Седер олам раба 16, Йемот олам 1; Йевамот 77а).
В последние месяцы жизни царь настолько ослаб, что не покидал своей комнаты во дворце. За ним ухаживала девушка по имени Авишаг, но женой царю она не стала (I Мелахим 1:1—4, Радак; Санхедрин 22а).
Однажды к Давиду пришла его жена Бат-Шева и сообщила, что Адония, его следующий по старшинству сын после Авшалома, провозгласил себя царем — вопреки клятве Давида о том, что его наследником станет Шломо. Вслед за Бат-Шевой пришел и пророк Натан, подтвердивший эту дурную весть. И тогда Давид повелел Натану и коэну Цадоку в тот же день помазать Шломо на царство и, протрубив в шофар, провозгласить: «Да здравствует царь Шломо!» Это повеление Давида было исполнено (I Мелахим 1:11—39, Радак). Давид низко поклонился, сказав: «Благословен Г-сподь, Б-г Израиля, который дал мне сегодня увидеть сидящего на моем престоле!» (I Мелахим 1:48).
Этому торжественному событию Давид посвятил свой последний псалом, названный им «К Шломо». «Он будет властвовать от моря до моря и от реки до окраин земли, — с надеждой предрек Давид. — …И склонятся перед ним все цари, все народы будут ему служить, ибо он спасет возопившего бедняка и обездоленного — того, кому некому помочь. …И будет обильный урожай в стране — до вершин гор. Зашумят нивы, как лес в Ливане, и цвести будут его города, как трава на лугах. Навечно под солнцем возвеличится его имя, благословятся в нем все народы и восславят его» (Теилим 72:1—20, Мецудат Давид).
В годы старости Давид собрал свои песнопения в единую книгу — Сефер Теилим (Мальбим, I Шмуэль 2, 23:1). Согласно преданию, все псалмы, которые были особенно дороги Давиду, начинаются со слова Ашрей (Счастлив) (Брахот 10а).
Псалмы расположены в книге не по порядку следования событий, которые происходили с Давидом. Так, например, вслед за псалмами, сложенными во время бегства от Авшалома, следует множество песен, посвященных событиям, происшедшим до этого мятежа, но и они, в свою очередь, не представлены в порядке следования событий (Меири, Теилим 6:1). Настоящий порядок глав в книге Псалмов и других частях Священного Писания намеренно изменен, ведь если бы был известен настоящий порядок, то каждый читающий мог бы сразу творить миры, оживлять мертвых и совершать чудеса (Шохер тов 3).
В свою книгу Давид включил псалмы еще десяти мудрецов: Адама (см.) (псалом 139), царя Малки-Цедека (Шема, см.), праотца Авраама (см.) (псалом 89), пророка Моше (90-100) и др. (Бава батра 14б, Раши). Но он обработал и обновил эти псалмы, и на них лежит печать его авторства (Песахим 117а; Коэлет раба 7:39; Шохер тов 1; Мецудат Давид, Теилим 90:1).
Свое собрание псалмов Давид разделил на пять книг — подобно Пятикнижию Моше (Шохер тов 1:2). Он попросил Творца: «Владыка Вселенной, удостой меня, чтобы мои песни вечно звучали в домах молитвы и в домах учения. …Пусть их читают и размышляют над ними и получают за это награду, как за изучение самых сложных разделов Торы» (ИТ Шекалим 2:5; Шохер тов 1).
И действительно, его песнопения стали неотъемлемой частью Торы, ведь у Торы много «лиц», и Давид открыл ее поэтическое лицо. И об этом он написал в одном из своих псалмов (Теилим 119:54): «Песнями мне были Твои уставы» (Сефер Атодаа).
Когда Давид уже не покидал своих дворцовых покоев, нечестивцы того поколения собирались под его окнами и кричали: «Давид! Когда построим Храм?! Когда пойдем в Дом Б-га!» — тем самым они глумливо намекали, что Давид зажился на свете и из-за него не могут возвести Храм. Тогда он сказал в молитве к Творцу: «Владыка Вселенной, я слышал, как люди говорят: “Когда умрет этот старик и придет его сын Шломо, тогда построим Храм и войдем в него!” — и я обрадовался, что они спешат сделать Храм». Ответил ему Творец: «Каждый день твоих занятий Торой дороже Мне, чем тысячи всесожжений, которые в будущем твой сын Шломо принесет передо Мной на храмовом жертвеннике» (Макот 10а; Шохер тов 122:1).
И все же Давид попросил: «Владыка Вселенной, открой мне мою кончину». Ответ был: «Мною установлено, что не открывают человеку, при каких обстоятельствах настигнет его смерть». Давид попросил хотя бы открыть, сколько дней ему осталось прожить на свете. Ответ был: «Мною установлено, что человеку не сообщают, сколько ему отпущено дней». Наконец, царь попросил открыть, в какой день недели завершится его жизнь. Ответ был: «Ты умрешь в Субботу». «Пусть я умру сразу после Субботы, чтобы не осквернять день покоя», — попросил Давид. Ответ был: «После той Субботы уже начнется царствование твоего сына Шломо, и не могут пересечься два царствования даже на ширину волоса». «Пусть я умру перед той Субботой», — попросил Давид. И Всевышний вновь повторил ему: «Даже один день, когда ты занят Торой, дороже Мне, чем тысяча жертв всесожжения, которые в будущем принесет Мне твой сын Шломо».
С тех пор каждую Субботу Давид сидел и учился, не прерываясь целые сутки, чтобы к нему не мог приблизиться ангел смерти, ибо Тора защищает от смерти. И в тот день, когда должна была успокоиться его душа, ангел смерти не смог к нему подступиться, ибо он не прерывал занятий. На исходе дня ангел смерти начал раскачивать деревья в дворцовом саду, и листва зашумела небывало громко. Давид вышел выяснить, что это за шум, и, упав на крыльцо, затих (Шабат 30аб, Раши).
Давид умер в час предвечерней молитвы минха (Зоар 2, 156а; Седер адорот), в 2924 году /836 до н.э./, процарствовав сорок лет (I Мелахим 2:10-12; Седер олам зута 5:2) — в тот день завершились 70 лет, подаренные ему Адамом.
Царь Давид назван в Талмуде в числе величайших праведников, над телами которых не было властно посмертное разложение (Бава батра 17а). С его смертью были скрыты многие огни (т.е. тайны) Торы и умножились разногласия между мудрецами по поводу интерпретации законов (Зоар 2, 156б).
Когда после смерти Давида его сын Шломо возвел Храм и хотел внести Ковчег Завета в Святая Святых, створки храмовых ворот прилепились друг к другу. Шломо произнес двадцать четыре молитвы, но это не помогло. И только после того, как он воззвал: «Боже, …вспомни праведность Твоего раба Давида!», врата открылись. В тот час поникли лица всех ненавистников Давида, и весь народ узнал, что Всевышний простил Давиду его грех (Шабат 30а, Раши). И когда Шломо призывал на храмовый жертвенник огонь с Небес, огонь не сходил до тех пор, пока он не произнес: «Вспомни благочестие Твоего раба Давида» (II Диврей аямим 6:42-7:1; Коэлет раба 4:6).
Царь Давид назван в Талмуде среди семи величайших пастырей человечества — наряду с Адамом, Шетом (см.), Метушелахом (см.), Авраамом, Яаковом и Моше (Сукка 52б). И указано, что тот, кто увидит царя Давида во сне, удостоится благочестия (Брахот 57б).
Посох Давида был в руках всех царей Иудеи до времени разрушения Храма, а в будущем он будет передан царю-Машиаху (Ялкут Шимони, Хукат 20, 763).
Предсказано пророками, что царь-Машиах будет прямым потомком Давида (Йехезкель 37:24, Мецудат Давид; Бемидбар раба 14:1).
«Род Давида не мог прекратиться, ведь его вечность была нам обещана Всевышним, — пишет наш учитель р. Ицхак Зильбер. — …И сегодня известно немало людей, ведущих свое происхождение от Давида, — память об этом передается в их семьях из поколения в поколение. Потомки великих мудрецов — Абраванеля, Маараля из Праги, основателя Хабада р. Шнеура-Залмана из Ляд — знают о том, что происходят из рода Давида. Есть такие люди и в Израиле, и в Америке, и в Марокко» («Пламя не спалит тебя», стр. 30-31). Да и сам р. Зильбер принадлежал к этому роду. В книге «Родословная царя Давида», изданной в Риге в 30-е годы прошлого века, упомянут его отец, рав Бен-Цион, а последним — сам рав Ицхак. Правда, они были потомками Давида не по линии царя Шломо, а Машиах выйдет из потомков Шломо.
В конце времен, в день окончательного избавления и воскрешения мертвых, Творец устроит трапезу для праведников. Когда завершат есть и пить, кубок для послетрапезного благословения передадут праотцу Аврааму. Но он скажет: «Не мне благословлять, ибо от меня произошел Ишмаэль (прародитель арабов)». Скажут праотцу Ицхаку (см.): «Возьми и благослови». Скажет им: «Не мне благословлять, ибо от меня произошел Эсав». Скажут праотцу Яакову: «Возьми и благослови». Скажет им: «Не мне благословлять, ибо я взял в жены двух сестер — одну при жизни другой, а потом Тора это запретила». Скажут Моше: «Возьми и благослови». Скажет им: «Не мне благословлять, ибо я не удостоился войти в Землю Израиля». Скажут Йеошуа бин Нуну (см.): «Возьми и благослови». Скажет им: «Не мне благословлять, ибо я не удостоился сына». Скажут Давиду: «Возьми и благослови». Скажет им: «Благословлю, ибо это по мне». И об этом он пророчески написал в одном из своих псалмов (Теилим 116:13): «Чашу спасения подниму и воззову к Имени Б-га» (Песахим 119б).
с разрешения издательства Швут Ами