Элиша бен Абуя (Авуя), он же Ахер — мудрец эпохи танаим. В Талмуде говорится, что он был одним из четырех мудрецов, «вошедших в Пардес», т.е. достигших высшего уровня познания Торы, но Элиша бен Абуя предал ее, став еретиком и отступником, за что и был прозван «Ахер» — дословно, «другой», «некий».
Отец Элиши, Абуя (или, в другом произношении, Авуя), был знатным Иерусалимским евреем, чей образ жизни в значительной степени подвергся влиянию эллинистической культуры. И хотя на обрезание своего сына он пригласил великих учителей Торы, на этом торжестве не было атмосферы исполнения заповеди: чревоугодие, танцы и греческие песнопения царили там, пока раби Элиэзер не предложил раби Йеошуа: «Скажем же слово Торы».
Мудрецы стали толковать различные места Торы. Благодаря их словам, преисполненным глубины и истины, вокруг засверкал Небесный огонь, подобный тому огню, который видели евреи при даровании Торы.
Пораженный величием знатоков Торы, Абуя поклялся: «Коль таковы почести, достигаемые изучением Торы, я посвящу сына своего Торе».
Но нестойкой оказалась Тора его сына, поскольку отец посвятил его на это поприще не во Имя Небес, но ради почестей и власти благодаря Торе.
Элиша стал выдающимся учеником, затем светилом Торы и вошел в число четырех мудрецов, о которых рассказывается в трактате «Хагига» (14б):
Четыре мудреца вошли в «Пардес»(буквально — «фруктовый сад»), т.е. достигли высших уровней мудрости познания Торы. Один — взглянул украдкой и умер; другой — смотрел долго и сошел с ума; еще один всматривался долго и стал отступником; а один вошел с миром и ушел с миром.
Тот, кто вошел с миром и ушел с миром, был Раби Акива, а того, кто стал отступником, потерпев духовный крах, звали Элиша бен Абуя.
Радикальные теологи древнего Израиля, среди которых был и Элиша бен Абуя, рассуждали так: «Какой смысл жить по законам Вс-вышнего, если Он не интересуется людьми? А может быть, многое просто не в Его власти? Ведь злодеи процветают, надменные счастливы. Разве зло не торжествует? Как же увязать все это с присутствием Б-га?».
Такой взгляд противоречит Торе и является выражением мировоззрения гностиков, которое распространилось в эллинистически-римском мире, в том числе среди ассимилированных евреев, усвоивших греческую культуру.
Особенно глубокие корни учение гностиков пустило на востоке, где испокон веков процветали мистические культы. Мир, по мнению гностиков, был отдан на произвол двух властей. Одна из них — власть добра — была далека и бессильна. Другая — плоть от плоти этого мира — по существу, правила им. Она была властью зла.
Открывает нам Талмуд, что к таким выводам привели Элишу размышления о двух случаях, которыми он был свидетелем.
Однажды в Шабат, когда Элиша обучал Торе в долине Гинасар, он увидел, как какой-то еврей залез на дерево и снял с ветвей птицу вместе с ее птенцом. Тем самым еврей осквернил шабат и нарушил запрет, гласящий: «Не бери матери вместе с ее птенцами» (Дварим 22:6). На исходе шабата Элише довелось наблюдать, как другой еврей залез на дерево, и, прежде чем взять яйца, отогнал высидевшую их птицу, как и повелевает Тора. Когда он слезал с дерева, его укусила змея, и он умер.
Элиша решил, что этот случай противоречит данному в Торе обещанию о том, что человеку, соблюдающему мицву отгонять птицу от яиц, дана будет долгая и хорошая жизнь (Дварим 22:7).
Если бы Элиша постарался доискаться до истины, он понял бы, что в этом обещании подразумевается мир «вечной жизни и абсолютного блага».
Говорят еще, что он окончательно сбился с пути при виде трагедии раби Йеуды Анахтома. Этот мудрец был убит, и, пока труп лежал на земле, нечистое животное отгрызло ему язык.
«Как же такое возможно, чтобы язык, столь много обучавший Торе, подвергся такому позору? — подумал Элиша. — Если таков жестокий конец этого святого мудреца, то ни для кого другого нет никакой надежды, ибо у большинства людей грехи еще тяжелее, чем у раби Йеуды Анахтома».
Элиша не смог понять, что смерть постигла этого праведника во искупление грехов его поколения, и что в Грядущем Мире раби Йеуда был вознесен на необычайную высоту, или, быть может, его гибель объяснялась другими, непостижимыми для нас причинами, известными одному лишь Б-гу.
Элиша не мог узреть, что добро и зло исходят из одного и того же источника и решил жить по законам нееврейского мира. Он принял участие в травле своих бывших единоверцев и преследованиях мудрецов, сотрудничая с римлянами.
Он также дал волю низменным вожделениям, не отказывая себе в том, что так ценится в этом мире. Продажная любовь, погоня за богатством и прочими радостями жизни увлекли его.
Талмуд рассказывает о жрице продажной любви, чьих милостей домогался Элиша. Женщина спросила его: «Разве ты не Элиша?» После того, как, нарушив субботу, ему удалось убедить ее, что он более не ведет себя как подобает рабби, женщина признала: «Ты не Элиша. Ты другой, ахер».
С той поры прозвище Ахер накрепко пристало к бен Абуе. Не было больше мудреца, законоучителя в Израиле. Место раби Элиши занял Ахер.
Мудрецы избегали Ахера. Ведь этот человек, заглянувший в потаенные глубины своей веры и изменивший ей, покинувший ее святая святых, нанес еврейству болезненную, долго не заживавшую рану. Лишь один его ученик, раби Меир, прилепился к нему, не оставляя надежды, что его ребе сделает тшуву.
Однажды в шабат, когда Ахер и раби Меир подошли к границе тхум шабат (участка в 2 000 локтей, внутри которого разрешено ходить в шабат), Ахер предостерег своего ученика не заходить за эту границу.
Почувствовав, что его ребе вновь обрел былую ясность ума, р. Меир стал умолять его сделать тшуву, на что Ахер поведал ему: «Однажды в Йом Кипур, который пришелся в тот год на шабат, я проезжал верхом мимо синагоги. И я услышал, как Небесный Голос призывает: “Вернитесь ко Мне, непокорные сыны, и Я приму вас всех, кроме Элиши бен Абуи, который знал Мое величие, но отвратился от Меня”».
Ахер понял это так, что ему дано было многое познать, он исполнился мудрости Торы, удостоился славы, но, падая с достигнутой высоты в бездны греха, пытался увлечь за собой других. А такому человеку, по мнению Элиши, не положено снисхождение, и потому врата раскаяния были закрыты перед ним. На самом деле, это обращение означало, что Вс-вышний не распространит на Ахера ту помощь Свыше, которую Он обещал всякому, кто попытается возвратиться к Нему. Однако сделай Ахер тшувубез помощи Вс-вышнего, она непременно была бы принята.
Ахер оставался еретиком до конца своих дней. Раби Меир расценил его предсмертные слезы как тшуву, но только Б-г знает, было ли так на самом деле.
О дочерях Ахера раби Йеуда Анаси сказал: «Если даже тот, Тора которого не была во Имя Небес, взрастил столь праведных дочерей, то уж дочери человека, изучавшего Тору с чистыми побуждениями, наверняка будут праведницами». Внук Ахера, сын его дочери, раби Яаков, стал одним из мудрецов Мишны.
Кроме дочерей, Элиша бен Абуя оставил после себя свое учение. Вопрос о том, как относиться к нему, решали несколько поколений мудрецов.
В конце концов, отношение к наследию Элиши сложилось такое, о котором просила его дочь: «Не взирай на деяния его, а взгляни на его Тору».
Высказывания Элиши приводятся в Пиркей Авот (4:20): «Элиша бен Абуя говорил: “Чему подобен тот, кто учится в детстве? Новому пергаменту, на котором что-то написано чернилами. А чему подобен тот, кто учится в старости? Затертому пергаменту, на котором что-то написано чернилами”».
И там же далее: «Раби Меир говорил: “Смотри не на [сам] кувшин, а на его содержимое”».
Раби Меир объясняет, почему он позволял себе учиться у Элиши бен Абуи после того, как тот стал на путь отступничества: носитель мудрости был лишь малозначащим для него вместилищем основного — самой мудрости.
И все же раби Меир не может быть в этом примером для всех: обычному человеку трудно отделить мудрость от ее носителя, и он может невольно подпасть под дурное влияние последнего. Поэтому и сказано: «Если учитель подобен ангелу воинства Г-спода — ловите Тору, слетающую с его уст. А если нет — ее у него не ищите…» (Хагига, 156)
Тора повелевает: «Не ходите вслед вашего сердца и вслед ваших очей, за которыми блудите» (15:39). Мицва не сбиваться с пути, следуя за сердцем, то есть за своими страстями и желаниями, запрещает нам размышлять о ереси.
Эта мицва относится ко всем временам, ко всем мужчинам и женщинам. Нам дано повеление всегда хранить чистоту своих помыслов, оберегая их от запретных идей и представлений.
Понятие «ересь» (в иудаизме часто используется термин «апикорсут») относится не только к отрицанию существования Б-га или отрицанию Б-жественной природы Торы; ересью является также всякая идея, противоречащая какому-либо из основных принципов Торы. Например, отрицание того, что Всемогущий постоянно надзирает за Вселенной, или того, что Он вознаграждает праведников и карает грешников.
Почему же Ахер, несмотря на свои глубокие познания в Торе, стал еретиком? Талмуд (Хагига 15 б) говорит, что на устах у него всегда были греческие песни. Даже в то время, когда он еще был большим авторитетом, — до того, как он открыто отверг Тору, — под полой он прятал нееврейские книги по философии. Даже тогда, когда он изучал Тору, мысли его были подвержены влиянию этих книг.
Будем помнить о том, насколько важно, какие книги мы читаем и какую музыку слушаем, чтобы не уподобиться Ахеру…