Темы: Память, Молитва, Изучение Торы, Ита Минкин, Рассказы
Авром-Абиш бежал к лесу, что было сил. Что он будет делать в лесу, он не думал, но оставаться со всеми особенно после того, произошло сегодня в хедере, он был не в силах.
— Как будто это произошло только сегодня…, — с горечью думал Авром-Абиш, минуя осиновую опушку. — Да каждый день происходит!
От быстрого бега у него перехватило дыхание. Мальчик был вынужден остановиться, чтобы перевести дух. Лес встретил запыхавшегося паренька приветливым щебетанием суетливых птиц. Солнце уже начало свой путь к закату, и дневные труженики леса торопились закончить свои дела, пока оно окончательно не спряталось в зарослях валежника.
— Почему я не как все? Почему? Чем я прогневил Тебя, Владыка мира, чем?! Я учусь, я стараюсь, правда, но что я могу поделать?
Он споткнулся о сухой корень и чуть не упал.
Стало темнеть. В лесу темнота подступает быстрее. Авром-Абиш стоял, прислонившись к дереву, и чувствовал через одежду его сухую шершавую кору.
— Ну, почему я НИ-ЧЕ-ГО не запоминаю? Я ХОЧУ ПОМНИТЬ! ПОМНИТЬ И ЗНАТЬ! Я хочу учить Твою Тору и знать, и чтобы то, что я учу, стало частью меня, и я помнил все! В-С-Е!!!
Аврому-Абишу казалось, что его крик рвет облака над кронами деревьев, а ветер разносит его мольбу по всей Вселенной…
Обессиленный от бега и крика он упал. Сердце его металось между Небом и землей, и слезы застилали ему глаза. Он лежал на траве, и взгляд его бесцельно блуждал по травинкам и сухим иголкам. Вот муравей тащит на себе щепку. Для этого он сотворен.
— А я… я тоже, Ты слышишь, я хочу жить тем, для чего сотворен я!
Ветер стих, солнце скрылось в зарослях валежника, закончился день суетливых птах. Авром-Абиш заснул. Мальчику снилось, что его мольба поднимается выше и выше, и вот на Небесах открываются навстречу ей Врата Милости.
Уже совсем стемнело, когда Авром-Абиш проснулся. Он все помнил отчетливо: и свой бег, и свой сон. Он не боялся темноты леса. На душе у него было светло от вспомнившихся строк из выученной в хедере мишны: «Омер рав Еуда…». Обрадованный и окрыленный Авром-Абиш вскочил на ноги и побежал домой. На душе у него было светло!
из журнала «Мир Торы», Москва
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Впереди — изрыгающие огонь мортиры, позади — банды арабов, и со всех сторон — снайперы. На этот раз чуда не произошло, море врагов не расступилось перед нами.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабский легион продолжал наступать. Вот постепенно исчезла паутина под потолком и перед глазами встала иная картина.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
А был ли Котель по-настоящему нашим? Разве не управляла нами тяжелая рука англичан? Разве не подвергались мы возле Стены постоянным унижениям и оскорблениям?
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Снова была война, и вновь ожили наши воспоминания. Затхлая кладовая, мощные взрывы, кошмарные разрушения.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Все сильнее становилась пальба, все чаще пролетали снаряды. Но все равно настроение у нас было приподнятым.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабы творили там все, что им заблагорассудится, а английские военнослужащие, присланные британскими властями специально для поддержания порядка, при любом инциденте неизменно смотрели в другую сторону
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Евреи вынуждены бежать из Старого города, чтобы не стать жертвами арабов
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Раненые продолжали идти непрерывным потоком. Некоторых втаскивали на носилках и укладывали на пол или на кровать.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
В 1920 году верховная власть Великобритании в Палестине получила официальное признание в форме мандата, предоставленного Лигой Наций. Британия должна была управлять делами в стране до тех пор, пока коренное население — еврейское и арабское — не достигнет политической зрелости и готовности к независимому самоуправлению.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Я старательно прислушивалась, пытаясь определить, кто же беседует в столь поздний час. Впрочем, это недолго оставалось загадкой, поскольку голоса становились все громче и громче.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Смотровая площадка на горе Сион всегда была переполнена людьми. Может быть, героине удастся увидеть оставленный дом?