Из цикла «Живи Верой», темы: Воскрешение из мертвых, Смерть, Жизнь, 13 принципов веры, Вера, Рав Моше Шапиро
В продолжении объяснения, данного Талмудом первой мишне главы «Хелек» (91а) сказано: «Сказал тот еретик Гвие бен Псиса: “Горе тем грешникам, кто утверждает, что мертвые оживут. Живые — умирают, а мертвые — оживут(То есть если даже живые умирают, то как могут ожить мертвые!?)!?” Ответил он ему: “Горе тем грешникам, кто утверждает, что мертвые не оживут. Тот, кого не было — живет, а тот, кто уже жил, — тем более!”[1]».
Здесь мы видим спор двух мировоззрений, бесконечно далеких друг от друга, настолько, что их адепты называют друг друга «грешниками». Еретик утверждает: «Во всем мире мы видим только одно движение: живые идут навстречу смерти». А Гвия бен Псиса отвечает ему: «Ты видишь каждый день, что рождаются люди: новая жизнь возникает из небытия, а тем более — из уже существующей жизни возникнет другая жизнь». Разница между двумя мировоззрениями в том, куда, согласно им, движется Творение: от жизни к смерти или от смерти к жизни.
Если рассмотреть вопрос глубже, конечно, станет очевидно, что жизнь возникает и движется навстречу своему завершению. С самого возникновения жизни ей положена граница, и она идет к завершению. Где в Творении мы можем увидеть намек на обратный процесс: на то, что мертвые оживут?.. Но именно в этом и заключается изменение восприятия, данное Торой.
С точки зрения истины, мы видим, как целые объекты формируются из маленького семени. Это верно и в отношении дерева, и в отношении образа человека, и в отношении всего животного и растительного мира. Для Будущего мира все существующее здесь — это только семя, и из понимания природы семени мы выводим правило: «То, чего не было, появилось, [значит] то, что уже жило, тем более будет жить снова».
То же различие, что мы видим между семенем и тем, что из него возникает, будет и после воскрешения: между нынешним человеком и восставшим из мертвых. То есть то, что мы сегодня считаем образом человека по отношению к будущему, не более чем капля семени, из которой возникает человек.
Талмуд в трактате «Брахот» (15б) говорит: «Что значит написанное: “Три вещи, которые [никогда] не насытятся: могила и утроба…” (Мишлей 30:15,16). Какая связь могилы с утробой!? Сказать тебе, что, как утроба “вносит и выносит”, так и могила “вносит и выносит”. Это ведь следует из принципа “тем более”: в утробу вносят скромно, а выносят с великим шумом. В могилу же вносят с шумом[2], тем более должны выносить из нее с шумом. Это ответ тем, кто утверждает, что воскрешение мертвых — не из Торы».
«Скромно» означает, что речь идет о чем-то неважном, о таком, что не стоит разговоров. Но то, что выходит из семени потом, — это целый человеческий образ, и его принимают с шумом. «В могилу вносят с шумом» — когда человек уходит туда как нечто важное, достойное траура. Таким образом, если из презренного семени выходит нечто столь важное, то тем более из него самого должно выйти что-то важное и великое.
Талмуд утверждает, что «воскрешение мертвых — из Торы» мы учим из того стиха Писания, где оно уподобляет могилу утробе. Если Тора смотрит на могилу как на утробу, значит, мы видим, что о воскрешении мертвых сказано в Торе.
Настоящая тема спора еретика с Гвией бен Псиса — является ли наше бытие здесь вершиной совершенства и концом пути, или же вся жизнь этого мира — только корень и семя для того, что будет потом. Еретик считает, что здесь находится окончательная форма бытия, и потому (с его точки зрения) он прав: все идет навстречу небытию.
Но Тора учит нас, что с самого начала мы должны смотреть на мир только как на корень того, чему предстоит возникнуть. С этой точки зрения, уже в самом мироздании мы видим процесс произрастания из семени целого нового творения. Этот взгляд стоит перевести дальше и увидеть, что и все это «целое» творение — только корень.
[1] То есть, если то, чего не было ранее, появляется и живет, разве то, что уже было и жило, не способно, тем более, ожить снова!?
[2] Оплакивающих.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Впереди — изрыгающие огонь мортиры, позади — банды арабов, и со всех сторон — снайперы. На этот раз чуда не произошло, море врагов не расступилось перед нами.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабский легион продолжал наступать. Вот постепенно исчезла паутина под потолком и перед глазами встала иная картина.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
А был ли Котель по-настоящему нашим? Разве не управляла нами тяжелая рука англичан? Разве не подвергались мы возле Стены постоянным унижениям и оскорблениям?
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Снова была война, и вновь ожили наши воспоминания. Затхлая кладовая, мощные взрывы, кошмарные разрушения.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Все сильнее становилась пальба, все чаще пролетали снаряды. Но все равно настроение у нас было приподнятым.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабы творили там все, что им заблагорассудится, а английские военнослужащие, присланные британскими властями специально для поддержания порядка, при любом инциденте неизменно смотрели в другую сторону
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Евреи вынуждены бежать из Старого города, чтобы не стать жертвами арабов
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Раненые продолжали идти непрерывным потоком. Некоторых втаскивали на носилках и укладывали на пол или на кровать.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
В 1920 году верховная власть Великобритании в Палестине получила официальное признание в форме мандата, предоставленного Лигой Наций. Британия должна была управлять делами в стране до тех пор, пока коренное население — еврейское и арабское — не достигнет политической зрелости и готовности к независимому самоуправлению.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Я старательно прислушивалась, пытаясь определить, кто же беседует в столь поздний час. Впрочем, это недолго оставалось загадкой, поскольку голоса становились все громче и громче.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Смотровая площадка на горе Сион всегда была переполнена людьми. Может быть, героине удастся увидеть оставленный дом?