«Отказник» Хафец Хаим

В книге воспоминаний о великом учителе нашего века, Хафец Хаиме (рав Исраэль Меир Акоэн, 1838—1933), приведен такой эпизод. Уже будучи весьма пожилым человеком, редко выезжающим из своего города Радина, Хафец Хаим как-то оказался в Варшаве, где пробыл несколько дней. Понятно, что варшавские евреи не могли не воспользоваться случаем и почти все побывали у рава, — каждый со своими проблемами. Так случилось, что в те дни польский сейм утвердил назначение нескольких новых министров, одному из которых удалось провести закон о повышении налогов. В первую очередь от закона пострадали евреи — самый малоимущий слой населения. Неудивительно, что большинство приходящих за советом к раву чаще всего задавали один вопрос: что делать? Когда у него собралось особенно много народу, Хафец Хаим дал общий ответ:

— Сказано в Талмуде: «Сказал раби Элиэзер: Как поступать человеку, попавшему в тяжелое положение? — Пусть займется Торой и добрыми делами»… Если соберутся вместе все мудрецы, разве дадут они совет лучше, чем тот, который дал нам раби Элиэзер? Даже если соберутся все мудрецы предыдущего поколения, разве дадут они совет лучше, чем этот? И даже если соберутся все ришоним (мудрецы XI—XVI веков), дадут ли они лучший совет? И если бы даже собрались все аморы и танаи (мудрецы эпохи Мишны и Талмуда), могли бы они дать совет лучше, чем дал раби Элиэзер?

Здесь Хафец Хаим выдержал паузу и продолжил:

— Теперь приходят евреи и хотят, чтобы Исраэль Меир дал им совет лучше этого… Спросите меня, что я здесь делаю, в Варшаве? Отвечу: я приехал сюда, чтобы оформить паспорт (в те дни Хафец Хаим намеревался выехать в Эрец Исраэль и занимался оформлением «выездных» документов). Мне сказали, что для получения паспорта надо принести метрику (справку о рождении). Я сказал им, что нет у меня никакой метрики. И никогда не было. Но они даже слушать не стали. Чтобы решилось это дело, я сижу теперь в Варшаве и жду ответа от чиновников. Побывал даже у одного депутата, но и он отказался помочь, поскольку нет нужного документа. Сказал мне, что можно привести двух свидетелей, которые подтвердят дату моего рождения. Но каких свидетелей я могу привести? Мне уже больше восьмидесяти лет. Родился далеко отсюда, в белорусском местечке. Даже если туда поехать, каких свидетелей я там найду? Им больше девяноста лет! Они уже умерли, наверно. А если не умерли, то разве помнят дату моего рождения? Как это возможно?! Мне отвечают: таков закон. Я им говорю, что в те времена метрик не писали, а свидетелей найти нельзя, — но пользы от этих слов нет. Скажите, почему в стране, где есть уставы и суды, принят такой нелепый закон?

Хафец Хаим внимательно посмотрел на слушателей и ответил:

— Написано в святой Торе: «И догнал Лаван Яакова… И сказал: что ты сделал?.. Зачем убежал тайно и не сказал мне? Я отпустил бы тебя с весельем… Не позволил мне поцеловать моих внуков и дочерей (Рахель и Лею)… Зачем украл моих божков?» После этого Лаван начал искать своих идолов в шатрах Яакова, но не нашел. «И рассердился Яаков и поспорил с Лаваном. И сказал: В чем мой проступок? В чем мой грех, что ты гонишься за мной? Перещупал все мои вещи — нашел ли что-нибудь из своего дома?» Смотрите, Яаков так рассердился, что начал спорить. Хотя «спор» обернулся всего лишь вопросом: «в чем мой проступок?» Разве так люди спорят! А что ответил Лаван? Он только что перещупал все вещи Яакова и не нашел ни шнурка из своего дома. Очень странный ответ: «Эти дочери — мои дочери. А эти сыновья — мои сыновья. И все, что ты видишь (у себя), — все это мое!»

Скажите, вы понимаете ответ Лавана? Он сказал Яакову, что тот в его глазах — ничто, нуль. Его как бы нет, он не существует. А значит, у Яакова нет никаких прав на все, чем он владеет. Все это принадлежит Лавану!

То же самое со мной. Если бы на моем месте был нееврей, у которого нет метрики и который из-за старости не может привести свидетелей своего рождения, то в таком случае никто не требовал бы выполнения этого странного закона. Ибо в нем отсутствует логика. Но когда к ним приходит еврей — то у него нет никакого права на существование. Поэтому его просьбу удовлетворить нельзя. В этом весь смысл нелепого закона. Не будь евреев — не было бы и его…

Я слабый старик. Меня легко не видеть. Но наш праотец Яаков был сильным человеком. И все же Лаван не побоялся открыто сказать ему, что его нет.

Что нам остается делать, евреи? Спорить, доказывать? Кричать: в чем наша вина? — Бесполезно. Они нас не видят. Нас как бы нет… Теперь понятен совет раби Элиэзера: когда еврею становится плохо, надо заниматься Торой и добрыми делами. Это единственно мудрый совет в нашем положении.

Так учил Хафец Хаим семьдесят лет назад. Дело происходило в послевоенной Польше, молодом, демократическом государстве.

По материалам газеты «Истоки»

БлОготворительность рава Реувена Пятигорского