Приглашение в небесный суд. Дварим

«Ибо правосудие принадлежит Всесильному» (1:17). В удивительной истории, рассказанной нам ее главным участником, живущим в Америке, содержится острое, как бритва, послание: оскорбление еврея, сына Царя царей, — чрезвычайно тяжкое преступление, особенно если речь идет об ученике.

Однажды ночью, — рассказывал он, — я увидел во сне моего покойного отца, который сказал мне: «Тебя хотят пригласить на небесный суд по делу об обиде, нанесенной тебе 43 года назад».

«И что мне делать?» — спросил я. «Пойди к раву Каневскому и спроси его, что делать», — был ответ. На этом сновидение закончилось.

Мне не понадобилось больших усилий, чтобы вспомнить в деталях то событие. Этот волнующий случай преследовал меня все эти годы, не оставляя никогда. Вот как все произошло.

В тот день я пришел на утренний седер в ешиву. Все 300 учеников уже находились в зале и начали учебу. Внезапно один из товарищей подошел ко мне и заявил, что Гмара, по которой я учусь, принадлежит ему, и что я должен вернуть ее. Я точно знал, что он ошибается, и потому не хотел ничего слушать.

Он обратился к раву, сидевшему в стороне, и тот подозвал меня. Не задавая вопросов и не выясняя, кто прав, он потребовал у меня вернуть Гмару товарищу. «Но эта Гмара моя», — попытался возразить я, и прежде, чем закончил фразу, получил сильную пощечину. Она была такой сильной, что я чуть не слетел с места. Эхо от удара раздалось по всему залу, так что все ученики смолкли, и в помещении воцарилась мертвая тишина.

Подумайте, о каком оскорблении идет речь. Триста парней видели, как меня позорят, будучи уверены, что я сделал нечто непозволительное, за что и получил такой мощный удар.

Естественно, я обиделся до глубины души. Я вышел из бейт-мидраша. Ко мне подошел глава ешивы и, услышав, что произошло, понял, какая чудовищная несправедливость была совершена. Он отпустил меня домой отдыхать.

Прошли десятки лет и примерно 4 года назад я почувствовал, что скучаю по ешиве, в которой учился в молодости. Я решил нанести туда визит и даже набрался смелости постучать домой к тому раву. Его жена сказала, что он плохо себя чувствует. Я содрогнулся, когда увидел его. Его голова вращалась из стороны в сторону в страшных движениях — словно что-то стояло перед ним и ударяло его по обеим щекам. Я хотел сказать его родным, что знаю причину, но сдержался и не произнес ни слова. Прошло четыре года, пока ко мне не пришло упомянутое сновидение.

Рав Каневский сказал, что «сны тщетное говорят», но услышав, что я чувствую в этом сне какую-то правду, посоветовал пойти в суд и сказать, что я полностью прощаю этого рава. Однако я все еще не чувствовал покоя. Я решил снова поехать к нему и сказать о прощении ему самому.

Но когда я постучал в дверь, сосед сказал, что накануне его срочно отвезли в больницу. Там у его кровати стояли родные — оказалось, врачи позвали их, сказав, что его часы сочтены. Я подошел к его младшему сыну, сказав, что хочу на мгновение поговорить с его отцом. Я добавил, что хочу напомнить отцу один случай, когда тот согрешил против меня. Сын испугался: «Разве ж это подходящий момент, чтобы говорить с отцом о грехах?! Он может принять это близко к сердцу и не выдержать!» Тогда я пересказал вкратце мой сон и предположил, что именно это может улучшить его состояние.

Родные согласились впустить меня. Состояние рава действительно было тяжелым. С большими стараниями я спросил, помнит ли он тот случай, когда обидел меня. Больной слегка кивнул головой в знак согласия. Я громко произнес, что прощаю его, и вернулся домой. Едва лишь я переступил порог дома, как зазвонил телефон — на линии был один из детей того рава: «Не спрашивай, что произошло, когда ты ушел, — заговорил он, — состояние отца внезапно улучшилось, и врачи были поражены, увидев, как он пошел на поправку».

Таковы подробности этой истории в том виде, как мы слышали ее от ее главного героя. Едва ли нужно долго пояснять выводы и уроки, которые можно извлечь из нее. Есть Суд и есть Судья, и даже спустя много лет, когда человек думает, что его грех «забыт», ему напоминают о том, что все записано и сохранено (Бархи Нафши).