Из цикла «Знание веры», темы: Человек, Первородный грех, Свобода выбора, Душа, Добро и Зло, Древо Познания, Рав Эуд Авицедек
«И это то, о чем сказали мудрецы наши: во время соития с Хавой, змей впрыснул в нее яд, то есть, буквально внутрь ее, и с тех пор стал причиной великого смешения в ее делах, ибо все дела человека находятся в смешении и большой переменчивости, порой они добрые, а порой злые, и всегда превращаются из хороших в плохие, и из плохих в хорошие, и даже доброе дело почти невозможно всем людям, чтобы оно было полностью святое, чистое и ясное совершенно, без всякой склонности к какому-либо чуждому интересу и легкому помыслу в пользу себя. И также наоборот, в нехорошем деле также примешана в большинстве случаев какая-нибудь благая мысль в представлении человека, и даже совершенный праведник, который никогда в жизни не совершил никакого дурного поступка и не произнес никогда дурной легкомысленной речи, да не будет, при всем это почти невозможно, чтобы даже его добрые дела за всю его жизнь были истинно предельно совершенны, и не будет ни в одном из них никакого недостатка и изъяна, и об этом говорит Писание: “Ибо нет праведного человека на земле, который делал бы добро и не согрешил” (Коэлет 7), то есть, чтобы не было хотя бы какого-то недостатка в самом добром деле, которое он совершает, ибо слово “грех” означает изъян, как известно» (Нэфэш а-Хаим, там).
Насколько дорого чистое деяние, поясняет Рамбам: «Из основ веры в Тору, что когда человек исполняет какую-либо заповедь из 613-ти как подобает и следует, не присоединяя к этому никакую мысль из тех, что преследуют мирские интересы вообще, но исполнит ее во имя самой заповеди из любви к Богу, как я объяснил тебе, то удостаивается через нее жизни в будущем мире» (комментарий к Мишне, конец трактата Макот). В этом предел совершенства человека, служение Богу во имя самого служения.
«Лучше человеку не быть сотворенным, нежели быть сотворенным, ныне же, раз был сотворен, пусть разбирает дела свои, а есть говорящие: пусть ощупывает дела свои» (Эрувин 13б).
«И лучше тебе стараться всеми силами твоими очистить твои добрые дела от всякой примеси чуждых мыслей, и хотя из-за этого их станет меньше, чем чтобы ты прилагал усилия, чтобы было у тебя много добрых дел, но не без чуждых мыслей. Ибо немногое чистое имеет великую ценность, а многое, но не чистое, имеет лишь малую ценность и нет от него пользы» (Ховот а-левавот, шаар йихуд а-маасэ, гл. 6).
Мудрецы наши, указывая на основную суть служения человека, учат нас такому служению: разбор. И как объясняет автор «Месилат Йешарим» (гл. 3) аспект первой ступени лестницы служения: «Тот, кто желает следить за собой, имеет нужду в двух воззрениях, необходимых ему: первое — чтобы разобрался он, в чем состоит истинное благо, к которому должен стремиться человек, а в чем — истинное зло, которого следует избегать. Второе — дела, которые он совершает, из числа хороших дел они, или из числа злых». И поясняет Рамхаль: «И эту вещь сообщили нам мудрецы, говоря: … пусть разбирает дела свои … пусть ощупывает дела свои… ибо разбор дел есть исследование общего числа дел, есть ли среди них дела, которых не следует совершать… и такие следует исторгнуть из мира. Но ощупывание есть исследование даже самих хороших дел, чтобы разобраться в них и увидеть, есть ли в них какая-либо чуждая недобрая мысль, или какая-то примесь, которую нужно убрать и уничтожить».
«Потому, когда приводят человека на суд перед Богом, есть необходимость во многих расчетах, без числа, относительно всех мельчайших деталей всех его дел, речей и помыслов и всего его поведения, аспектов их склонностей, куда они были направлены, и об этом говорит Писание: “Ибо Бог сделал человека прямым, а они (в грехах своих) взыскали многих расчетов”» (Нэфэш а-Хаим, там).
«Относительно истинно Единого, в том, что Он един во славе Своей, и что Он не соединяется и не соучаствует ни с чем иным из существующих, и не походит ни на одно из них, по этой причине должны были мы добавить, что служить будем лишь Ему одному, и что все дела наши будут предназначены только Его имени, и не станем примешивать к ним никакую чуждую мысль, ибо не принимает Господь дел, в которых есть доля у кого-то еще, помимо Него» (Ховот а-левавот, там).
До сих то, что касается достоинства выбора, которого удостоился один лишь человек.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Впереди — изрыгающие огонь мортиры, позади — банды арабов, и со всех сторон — снайперы. На этот раз чуда не произошло, море врагов не расступилось перед нами.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабский легион продолжал наступать. Вот постепенно исчезла паутина под потолком и перед глазами встала иная картина.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
А был ли Котель по-настоящему нашим? Разве не управляла нами тяжелая рука англичан? Разве не подвергались мы возле Стены постоянным унижениям и оскорблениям?
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Снова была война, и вновь ожили наши воспоминания. Затхлая кладовая, мощные взрывы, кошмарные разрушения.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Все сильнее становилась пальба, все чаще пролетали снаряды. Но все равно настроение у нас было приподнятым.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабы творили там все, что им заблагорассудится, а английские военнослужащие, присланные британскими властями специально для поддержания порядка, при любом инциденте неизменно смотрели в другую сторону
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Евреи вынуждены бежать из Старого города, чтобы не стать жертвами арабов
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Раненые продолжали идти непрерывным потоком. Некоторых втаскивали на носилках и укладывали на пол или на кровать.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
В 1920 году верховная власть Великобритании в Палестине получила официальное признание в форме мандата, предоставленного Лигой Наций. Британия должна была управлять делами в стране до тех пор, пока коренное население — еврейское и арабское — не достигнет политической зрелости и готовности к независимому самоуправлению.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Я старательно прислушивалась, пытаясь определить, кто же беседует в столь поздний час. Впрочем, это недолго оставалось загадкой, поскольку голоса становились все громче и громче.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Смотровая площадка на горе Сион всегда была переполнена людьми. Может быть, героине удастся увидеть оставленный дом?