Из цикла «Живи Верой», темы: Дурное начало, 13 принципов веры, Рав Моше Шапиро
Именно эта суть зла раскрывается в споре раби Йеуды а-Наси с Антигносом о дурном начале (Сангедрин 91б): «Сказал ему Антигнос: “С какого момента дурное начало владеет человеком? С момента его формирования (в утробе матери) или с момента, когда он выходит (в этот мир)?” Ответил ему Раби: “С момента формирования”. Ответил ему Антигнос: “Если так, он стал бы биться в утробе и выпал бы. Поэтому [очевидно], что только с момента выхода”. Сказал Раби: “Этому научил меня Антигнос, и Писание подтверждает его слова, как сказано: “У порога грех лежит[1]””.»
Как мы видим, характерным для дурного начала было бы действие «бьется в утробе матери и выпадает». То есть он видит себя совершенным и больше не хочет расти: несмотря на то, что такой «выход» повлечет за собой его смерть, дурное начало не обращает на это внимания. Все его желание — жить «независимо», самому по себе. Он сам знает, что для него хорошо. Это и есть зло.
Это же и объясняет, почему собственно слово «зло» (на святом языке) происходит от слова «разбиение» (отсечение): оно отсекает дальнейший рост. Оно отвергает все, что делает его «зерном» ради того, чтобы из него выросло нечто другое, — ведь оно уже совершенно!
Мы видим в Талмуде, что «зародыш» — это человек в аспекте «корня»: в нем нет дурного начала. Поэтому еще до рождения его «обучают всей Торе, и свеча горит над его головой, и видит он с ней от одного края мира до другого». Это настоящий образ человека, настолько, что даже Ийов «скучал» по этому состоянию: «Кто бы дал мне [жизнь], как в первые месяцы!?» — когда возраст его измерялся только месяцами, а не годами, т. е. во время внутриутробной жизни.
Талмуд описывает человеку «образ» жизни младенца в утробе, дабы научить его продолжать так же и в дальнейшем. Для того чтобы и в этом мире он продолжил быть только «корнем» и готовился к вечной жизни. Именно такой образ жизни дает ему «Древо жизни». Именно к нему мы должны стать причастными ради того, чтобы жить вечно.
[1] Т. е. как только ты выходишь «за порог», тебя поджидает грех.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Впереди — изрыгающие огонь мортиры, позади — банды арабов, и со всех сторон — снайперы. На этот раз чуда не произошло, море врагов не расступилось перед нами.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабский легион продолжал наступать. Вот постепенно исчезла паутина под потолком и перед глазами встала иная картина.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
А был ли Котель по-настоящему нашим? Разве не управляла нами тяжелая рука англичан? Разве не подвергались мы возле Стены постоянным унижениям и оскорблениям?
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Снова была война, и вновь ожили наши воспоминания. Затхлая кладовая, мощные взрывы, кошмарные разрушения.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Все сильнее становилась пальба, все чаще пролетали снаряды. Но все равно настроение у нас было приподнятым.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабы творили там все, что им заблагорассудится, а английские военнослужащие, присланные британскими властями специально для поддержания порядка, при любом инциденте неизменно смотрели в другую сторону
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Евреи вынуждены бежать из Старого города, чтобы не стать жертвами арабов
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Раненые продолжали идти непрерывным потоком. Некоторых втаскивали на носилках и укладывали на пол или на кровать.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
В 1920 году верховная власть Великобритании в Палестине получила официальное признание в форме мандата, предоставленного Лигой Наций. Британия должна была управлять делами в стране до тех пор, пока коренное население — еврейское и арабское — не достигнет политической зрелости и готовности к независимому самоуправлению.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Я старательно прислушивалась, пытаясь определить, кто же беседует в столь поздний час. Впрочем, это недолго оставалось загадкой, поскольку голоса становились все громче и громче.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Смотровая площадка на горе Сион всегда была переполнена людьми. Может быть, героине удастся увидеть оставленный дом?