В кругу великих. Хазон Иш. Я — тот, кто должен терпеть!

Тот, кто думает, что наш учитель почувствовал себя свободным от ответственности за это дело, назначив меня своим посланником, согласно правилу: «посланник человека — как он сам»^[39], ошибается. В продолжение этого дела он действовал также в согласии с правилом «заповедь, исполненная лично, ценнее, чем исполненная через посланника», — и здесь открылись во всем величии его утонченность, чувствительность и глубина понимания души другого человека.

В течение долгих месяцев мать этих братьев часто приходила в дом нашего учителя, чтобы услышать от него, как продвигается дело с освобождением ее сыновей. Но эта простая женщина не могла понимать, насколько дорого время нашего учителя, и не удовлетворялась тем, чтобы только спросить и выслушать ответ. Она подолгу сидела в его доме, вздыхая и горько плача перед ним о своих сыновьях. Он же сопереживал с ней в ее горе и всякий раз обещал ей проверить состояние дел, и просил прийти завтра, чтобы получить известие.

Все это причиняло нашему учителю большие страдания из-за потерянного времени, которое так дорого, но он постоянно отказывался открыть ей, кто занимается этим делом. Сестра нашего учителя, рабанит Каневски, мир ей, умевшая ценить его время, не могла равнодушно наблюдать за его страданиями и обратилась к нему с вопросом: поскольку р. Шломо Лоренц — тот человек, который занимается этим вопросом, не лучше ли было бы попросить эту женщину, чтобы она обращалась непосредственно к нему? Почему рав (Хазон Иш) обязан отвлекаться от своей учебы без нужды?

Он, однако, ответил ей, что у него нет права делать это. Эта женщина, по характеру своему и потому, что она — мать этих двух братьев, чрезвычайно настойчива. «Она обратилась ко мне, и я обязан терпеть ее, даже если это отвлекает от занятий Торой. У меня нет права возлагать это бремя на р. Шломо Лоренца».

Что могло быть легче и логичнее, чем возложить этот груз на молодого общественного деятеля, время которого так или иначе посвящено общественным делам и который принял бы обязанность с радостью и от всего сердца, и даже увидел бы заслугу для себя в том, чтобы снять бремя с великого мудреца поколения? Однако наш учитель пришел к выводу, что у него нет права освобождать себя от этой обязанности, даже если она исполняется за счет изучения Торы.