Использовать скрытые в нас силы! Глава Цав

«И будет сжигать на ней коэн дрова каждое утро» (6:5). Однажды Бабу Сали спросили: почему он так тщательно следит за тем, чтобы каждое утро молиться Шахарит вместе с восходом солнца?

На это праведник ответил: «Когда наступит тот день, в который я предстану перед небесным судом, скорее всего, судить меня начнут за выполнение Шулхан Аруха, начиная с первых его пунктов. И если я не смогу утвердительно ответить, когда меня спросят о выполнении первого пункта “Чтобы человек сам будил рассвет”, как тогда продолжится мой суд? Если же я встаю рано, то смогу хотя бы на первый вопрос ответить уверенно».

Каждое утро в раннее время коэн должен был вставать, чтобы зажигать дрова на жертвеннике, как этому учит Гмара (Псахим 59 а). Видя удвоение слова «утро», Гмара объясняет, что уже с того самого момента, как появлялись первые лучи солнца, коэны спешили на свое служение.

Поскольку же молитвы были установлены вместо постоянной жертвы (Брахот 26 б), автор книги «Наар Шалом» видит в этом доказательство того, как важно пораньше вставать в синагогу.

В трактате Брахот (8 а) приводятся слова раби Йоханана: он говорит, что в Вавилоне есть старцы, которые долго прожили потому, что приходили в синагогу раньше других утром и выходили из нее позже других вечером. Человеку, который раньше приходит в синагогу и бейт-мидраш и позже уходит оттуда, Б-г дает долголетие. Гаон раби Моше Леви объясняет это так: «Здесь действует принцип “мера за меру”: человек выделяет часть своего личного времени, добавляя часы к Торе и молитве днем и ночью. За это Святой, благословен Он, говорит ему: не думай, что ты потерял это время — Я добавлю тебе еще столько же лет жизни, чтобы ты мог и дальше заниматься Торой и служением Мне».

Гаон раби Йеуда Цадка, глава ешивы «Порат Йосеф», говорил следующее: «Я удивляюсь тем, кто встает в поздний час и произносит утреннюю молитву — как они могут потом говорить в Рош-Ходеш: “Славьте Б-га, служители Б-жьи!” Разве бывает служитель, который встает в поздний час на свое служение?»

Кто хорошо толкует, должен хорошо и выполнять, и действительно в синагоге «Шемеш Цдака», где он молился, ни один человек не опережал его на молитву, кроме габая раби Мулы-Абы Наки, который вставал, чтобы открыть двери синагоги.

Однажды рав почувствовал «зависть книжников» и решил, что хотя бы один день он придет туда раньше габая. И действительно, в тот день он встал за несколько часов до молитвы и поспешил в синагогу.

Но, к его удивлению, в синагоге уже горел свет, и Мула был уже на месте. На удивленный вопрос рава «что случилось?» и почему тот пришел в этот раз так рано, габай рассказал, что в эту ночь он пытался уснуть, но по какой-то причине это никак ему не удавалось. Тогда он сказал самому себе: «Если уж не могу заснуть, пойду прямо сейчас в синагогу». Так с Небес устроили, чтобы первенство в этом деле осталось за ним.

В этой связи зять рава Цадки — гаон раби Яаков Ашкенази — рассказывает, что рав Цадка настолько ограждал себя от всего, что казалось ему излишествами, что даже не соглашался, чтобы в его доме устанавливали телефонный аппарат (речь не идет о мобильном телефоне, который сегодня в нескольких версиях присутствует в каждом доме). Члены семьи подталкивали его впустить в их дом это устройство, чтобы они могли всегда быть с ним на связи, но он отказывался, утверждая, что телефон приведет к прерыванию в занятиях Торой.

В конце жизни у него болело сердце, и после сердечного приступа он согласился с родными и, не имея выбора, разрешил установить телефон. Но и здесь, как и в остальных его сферах его жизни, было очевидно его мышление, диктуемое Торой. Он решил, что первая же беседа по телефону должна быть посвящена словам Торы, чтобы и в дальнейшем по этому аппарату говорили лишь о хороших вещах — примерно, как это делается при заселении в новый дом. Поэтому он взял трубку, набрал номер своего сына-гаона раби Моше Цадка и стал разговаривать с ним о недельной главе Торы.

«Короткое время спустя после установки телефона, — рассказывал рав Ашкенази, — у меня дома раздался звонок рано утром. Я поднял трубку, и на другом конце услышал “говорит Йеуда” (без всяких титулов). Он сказал, что дверной замок у него дома заклинило, и он оказался заперт дома. Стал извиняться, говоря, что как раз сегодня — день его рождения (3-е Швата), и будет очень жаль, если в такой день он пропустит свою раннюю молитву, ставшую ежедневной привычкой. Я стремительно приехал к нему домой, дверной замок был старым и простым. Я попросил подать мне нож через щель под дверью, и так сумел справиться с заклинившим замком.

Спустя несколько дней, рав встретил одного из своих сыновей, который настаивал на покупке телефона, и рассказал, как застрял в доме, и как звонил мне, чтобы я открыл дверь. Сын ответил тоном победителя: “Ну, видишь, папа, как хорошо иметь телефон! Без него как бы ты выбрался из дома?”

Но раби Йеуда не был впечатлен этим доводом: “Знай, — ответил он решительно, — что дверь заклинило, только потому что в доме был установлен телефон. Если бы его не было, дверь бы не запиралась вовсе, по принципу “Дает снег, как шерсть” — Б-г дает снег в соответствии с шерстью”» (Оцротейну).