Письма еврею-буддисту. Часть и целое

Акива,

Существует ли еврейский эквивалент буддистского понимания «недвойствен­ного дуализма», где переплетаются часть и целое?

Дэвид,

Я не уверен, что еврейское понимание это­го момента будет существенно отличаться от буддистского. Возможно, у буддистов ак­центы больше смещены в сторону понятия «целого» и на взаимосвязанность частей в их единстве. Мы же признаем парадоксальное взаимодействие части и целого. Тора обраща­ет внимание на каждую часть как отдельную, и все же утверждает, что в целом все части образуют единство.

Давайте более подробно рассмотрим эту идею.

Данной темой подробно занимался рав Элияу Десслер, мудрец Торы и учитель по­следних поколений. Я попытаюсь обобщить его анализ для Вас. Надеюсь, Вы оцените его по достоинству.

Все начинается с того, что нужно изучить тот порядок, который мы наблюдаем в миро­здании. Наш мир изящно упорядочен — сам факт того, что он может быть изучен и описан математически и научно, служит этому под­тверждением.

Существует три основных уровня порядка. Третий и самый высокий — тот, который мы должны будем рассмотреть наиболее внима­тельно. Если мы подходим к нему, исследуя два нижних уровня, мы обнаружим, что тре­тий рассматривается явно в облегченном ва­рианте.

I

Первый уровень — «порядок ради поряд­ка». Это симметрия и гармония, наличие ко­торых в мире очевидно. Естественный поря­док пронизывает Вселенную, он проявляется, в том числе, и посредством нашего разума, ко­торый понимает, что эта система существует: внешний мир всегда параллелен внутреннему. Именно этот свойство разума, отраженное в порядке физического мира, позволяет нам мыслить логически и последовательно.

Внутренние и внешние проявления порядка резонируют друг с другом: когда они находятся в гармонии, мы воспринимаем их мелодичный танец; когда они находятся в дисгармонии — мы ощущаем их диссонанс. В ситуации, когда порядок или симметрия очевидны, Ваша ре­акция на эту симметрию зависит от Вашего внутреннего порядка или его отсутствия. Если Вы путешествуете поездом и колеса ритмично стучат о рельсы, Ваша реакция на этот ритм зависит от Вашего собственного внутреннего состояния. Если внутренне Вы спокойны и, возможно, направляетесь в какое-то приятное место, то этот звук влияет на Вас умиротво­ряюще, он Вам приятен, в нем есть что-то му­зыкальное. Внутренняя симметрия и внешняя симметрия гармоничны, они резонируют друг с другом. Но если вы находитесь в беде либо отправляетесь в какое-то неприятное или страшное место, а ваши мысли и чувства на­ходятся в смятении — этот звук невыносим. Внешняя гармония «насмехается» над вну­тренней дисгармонией, и вы чувствуете боль от этой насмешки.

Внутренний порядок ищет отражения во внешнем мире; «разбитый» внутренний мир часто отражает себя во внешнем беспорядке.

Интересно отметить, что на Западе в те­чение последних нескольких столетий наблю­дается тенденция постепенного вытеснения симметрии из всех областей художественно-­визуального творчества. Мы видим постепен­ное изменение норм и представлений о них: от репрезентативности и симметрии искусство шло к свободным формам, а далее к асим­метричным и даже откровенно хаотическим произведениям в эпоху постмодерна. Почему отображение нашего поколения через призму искусства требует таких диссонансов? Что это говорит о нашем внутреннем состоянии?

Несомненно, что такое положение дел можно интерпретировать по-разному, но если искусство является отражением «разума культуры» или поколения, может ли быть так, что стремление к дисгармонии подразумевает разрушение внутреннего чувства порядка?

Интересно, является ли внутренняя дис­гармония Запада частью той силы, что уво­дит своих последователей на Восток? Как формируется внутренняя среда в буддийских школах? Я полагаю, что зал медитации спро­ектирован с соблюдением законов симметрии. А есть ли в школе сад, предназначенный для создания успокаивающей и приятной атмо­сферы? И как буддистский учитель отреаги­ровал бы на выставку современного постмо­дернистского искусства?

II

Второй уровень, «порядок ради результа­та», возникает там, где части, для того чтобы функционировать, должны быть расположе­ны определенным образом. Любое устройство призвано поддерживать правильное соотно­шение между своими частями, чтобы каждая часть могла правильно выполнять свою функ­цию. Примером такого порядка является на­личие индексов в библиотечном каталоге.

Рав Эльханан Вассерман, выдающийся мудрец последнего поколения, обычно ука­зывал, что если библиотека индексируется, то чем больше книг она содержит, тем лучше; но когда индекс отсутствует, то чем больше книг библиотека содержит, тем хуже. Без ин­декса огромное количество книг в библиотеке превращается в проблему: если бы у вас было только двадцать книг, вы бы нашли то, что вам нужно, и без каталогизации. А если у вас их двадцать тысяч — тогда, скорее всего, нет. И так же обстоят дела с порядком, присущим разуму: чем более организован ум, тем по­лезнее для него большое количество фактов. Но недисциплинированный, неорганизован­ный ум лучше справляется с меньшим коли­чеством фактов. Тот, кто хочет много знать, должен развивать структурированное и упо­рядоченное мышление; развитие мощного ума важнее, чем простое накопление данных. Ма­стерство великих мудрецов Торы заключается в их способности к мощному анализу структу­рированных данных и к тому, чтобы нарушать структуру, когда это необходимо. Но даже при разрыве модели необходимо поддержи­вать определенную структуру. Истина требу­ет определенного принуждения: пути Истины всегда более ограничены, чем пути лжи — ведь у математической задачи может быть лишь одно правильное решение, но всегда есть неизмеримое количество ложных.

III

Третий уровень — «порядок ради един­ства функций» — это тот уровень, который нам нужно обдумать. Этот уровень выражает парадокс; здесь части объединяются в отго­лоске корневого Б-жественного Единства, в котором части не противоречат друг другу. На этом уровне компоненты организованы так, что они объединяются в единое целое, а составной объект функционирует именно благодаря гармоничному объединению его компонентов.

Примером такого типа порядка может быть сложная машина — части механизмов взаи­мосвязаны таким образом, что машина рабо­тает. Каждая часть бесполезна сама по себе, но вместе они достигают своей цели.

Это не следует путать с порядком преды­дущего уровня: тип порядка, где индексируют каталог библиотеки, обеспечивает функцию библиотеки в целом, но каждая книга имеет свою собственную идентичность и полезна сама по себе — даже если индекс исчеза­ет, и книги находятся в полном беспорядке, каждая книга все же остается книгой, не­поврежденной и значимой. Возможно, Вам трудно будет найти определенный экземпляр, но природа каждой книги не будет затронута вообще. В случае машины, однако, отдель­ные части не являются чем-то значимым сами по себе, и только будучи взаимосвязанными они достигают значения. В библиотеке индекс делает каждую автономную часть доступной, но в машине порядок и организация являются причиной существования частей; ни одна от­дельная часть не может использоваться без остальных.

Здесь мы начинаем ощущать «напряже­ние» между индивидуальным и целым. В кар­бюраторе нашего автомобиля может быть маленький винтик, который почти не имеет значения с точки зрения его материальной ценности — он может стоить меньше самой малой монеты. Но без него двигатель не ра­ботает, и если этот маленький винтик выпа­дет и зароется в песок где-нибудь в пустыне, когда вы движетесь через Долину Смерти, то вы поймете, что его стоимость равна цене всего автомобиля. Без этой крошечной части у вас ничего нет. Пока двигатель плавно рабо­тал, эта его часть казалась незаметной и не­значительной; теперь, когда винт отсутствует, значение винтика стало более чем очевидным.

Системы, созданные таким образом, что все их части являются необходимыми, имеют уникальное качество: каждая часть проявля­ет парадоксальную двойственность. Каждая часть — это ничего и все одновременно: ни­чего, потому что без остальных частей систе­мы она совершенно бесполезна, но, когда все остальные части действуют и функциониру­ют, то и эта часть становится существенной и важной для всех. Каждая часть зависит от остальных, и в этом она полностью им подчи­нена; и все же, все остальные зависят от нее, и в этом она полностью контролирует их.

Вот как мы смотрим на человечество: в ев­рейском народе каждый человек имеет зна­чение и является уникальным, совершенно необходимым для той цели, которую должен достичь еврейский народ в целом, и все же потерянным в своей биологической незначи­тельности, когда он не выполняет свое пред­назначение. И каждая нация представляет собой подобную картину, а в более широком масштабе — все человечество и, в конечном счете, вся Вселенная.

Каждая вещь создается уникальной с точки зрения своей позиции и функции, и, в конеч­ном итоге, демонстрирует, насколько она кри­тически необходима в большей схеме реаль­ности. Важно понимать, что мы — не просто «книги в библиотеке», которые должны быть эффективно упорядочены. Мы органически связаны с миром — так, что каждый из нас несказанно мал относительно Космоса, и все же совершенно необходим, даже при таких масштабах и пропорциях.

Каждый еврей представлен одной из 600 000 букв в Торе (более глубокие источники указывают, что имя «Исраэль», читаемое как аббревиатура, говорит: «В Торе есть 600 000 букв»). И точно так же, как свиток Торы со­вершенно непригоден, если хотя бы одна из букв в нем отсутствует, даже частично — так и каждый человек должен находиться на сво­ем месте и быть «целостным».

Никто не может заменить меня, и я не могу исполнить ничьей роли. Вот почему я здесь; мы не случайно неодинаковы. Заметим также, что выражение индивидуальности не про­тиворечит служению Всевышнему; потеря эго — это не то же самое, что потеря лично­сти. Настоящий слуга — это не тот, кто приходит к своему хозяину и говорит: «Учитель, я глина в твоих руках. У меня нет никаких амбиций, чувств, желаний и чувства собствен­ного достоинства. Толкай меня, тяни меня, делай, что хочешь со мной, и я буду подчи­няться». Настоящий слуга — это тот, кто го­ворит: «Учитель, я горю энтузиазмом. Я хочу выразить все свои способности, каждый свой талант и всю свою силу, но для тебя, а не для меня». Это слуга.

Я упоминаю об этом, потому что иногда обнаруживаю потерю этого аспекта «я» у тех, кто изучал восточные практики. Это созна­тельная попытка потерять само представле­ние о личности. То, о чем я говорю, встреча­ется во многих вещах, о которых Вы писали мне ранее. Иудаизм не учит этому, что я и пытался показать: он учит, как достичь цели очищения от эго, детского подхода «это мое», а не потерять саму личность.

Эта двойственность самовыражения и са­моотрицания отражается в мире наших эмо­циональных реакций. Мы откликаемся как на опыт «одиночки», так и на опыт объедине­ния в команду. Эти реакции противоречат друг другу: если естественно печься о том, чтобы быть уникальным «пупом Земли», то должна быть отрицательная реакция на потерю своей индивидуальности в группе; но мы находим, как ни парадоксально, что это не так.

Спасение из бедственного положения без посторонней помощи является источником мечтаний многих молодых людей. Особое внимание уделяется идее, что спасение пол­ностью зависит от действий одного человека; само действие, совершаемое в одиночестве, является источником этого будоражащего ощущения.

Тем не менее, мы испытываем восторг, когда сливаемся в гармоничное целое, где части неотделимы друг от друга: массовые представления синхронной гимнастики, ко­гда ни один человек не выделяется, и вся че­ловеческая масса будто функционирует как единый организм, вызывают особое чувство как у участников, так и у зрителей. Определенные групповые действия, которые зависят от идеального взаимодействия, вызывают особый трепет. Если один из членов сделает небольшое движение, выражающее его ин­дивидуальность, то все действие будет уни­чтожено.

Мы реагируем двумя противоположными способами, потому что это — суть и цель че­ловеческого опыта: каждый из нас уникален и имеет космическое значение, но мы дости­гаем нашей уникальности именно тогда, когда становимся частью более крупного порядка. Когда мы вписываемся в универсальную кар­тину именно с точки зрения наших частных, уникальных качеств и способностей, то вос­хищаемся осознанием того, что никто другой не сможет выполнить вот эту конкретную функцию, никто другой не сможет здесь сто­ять и делать то, что нужно делать именно здесь и именно сейчас. Я, когда я столь прекрасно вливаюсь в целое, то становлюсь неразличим как индивидуум, и все же моя индивидуальность разбухает до пропорций Вселенной. Я ничто, но я все. Каждый человек отража­ет уникальность образа Творца; целостность Вселенной отражает Его Единство, и в глуби­не они не противоречат друг другу.

Восторг от того, что становишься частью команды, является более зрелым опытом, чем острые ощущения от успешных действий «одиночки». Незрелая личность может вы­брать «выход из строя», чтобы испытать свою собственную уникальность; тот факт, что общая структура повреждена, не имеет значения для неразвитого разума. Незре­лость не может увидеть красоту в том, чтобы реализовывать себя идя на уступки. Однако, это единственный путь к подлинной индиви­дуальности.

(Разумеется, это видение поднимает вопрос, который для каждого человека должен быть очевиден: а что такое моя уникальность? Какова моя конкретная задача? Какая важ­ная часть Вселенной принадлежит мне? Этот вопрос имеет принципиальное значение. Ведь жизнь, потраченная на нереалистич­ную и неподходящую индивидуальность — это жизнь, потраченная впустую, и, что еще хуже, она наносит вред всей структуре. Я написал кое-что о подходе Торы к пониманию роли человека, в расчете на подростков, перед которыми эта проблема стоит особенно остро. Но буду рад отправить Вам копию, если Вы заинтересованы в этом).

Акива,

Касательно Вашего комментария о по­рядке и симметрии: дзэнские монастыри и сады в Японии славятся своей аккурат­ностью и дизайном. Такие центры можно найти и на Западе, хотя западная склон­ность к асимметрии и непредсказуемости иногда приводит к причудливому резуль­тату. Таким образом, даже это можно увидеть в дзэн.

Учителя дзэн подчеркивают, что специ­альная комната или обстановка, за исклю­чением тишины, не важны для медитации, хотя они считаются полезными, особенно для начинающих. Тем не менее, культивирование и поддержание чистоты, простоты и порядка в зале для медитаций и вокруг него рассматривается в качестве важного аспекта практики дзэн.

Что касается того, как буддийский учи­тель ответил бы на выставку постмодер­нистского искусства: «Что ж, у них быва­ет и такое», — это могло бы быть общим ответом.

Потеря личности, о которой Вы гово­рите, является тем, что могут пресле­довать более аскетические разновидности буддизма. Дзэн учит вас быть осторож­ным во всех случаях, чтобы распознать, кем Вы являетесь на самом деле, а что не более, чем рационализация плохого пове­дения, выдающего себя за Ваши подлинные качества.

Доген, один из выдающихся мастеров дзэн, сказал: «Ваше собственное сердце это зал для практики». Самый важный во­прос и главный вызов в том, чтобы знать, кто Вы такой, какие вещи на Вас влияют (как, например, наросты на днище кораб­ля) и препятствуют вашему прогрессу.

То, что Вы сказали выше, я нахожу весь­ма увлекательным, но иногда я чувствую, что эти идеи, какими бы привлекательны­ми они ни были, приводят нас в лабиринт интеллектуальных изысканий без выхода в практический мир. Как применять эти идеи в жизни? Как использовать их для расширения моего осознания, собствен­ной зрелости, моей связи с окружающими людьми и с проявлением Б-жественного в них?

Дэвид,

Конечно, эта тема имеет практическое применение. Позвольте мне изложить один конкретный пример парадокса саморегуляции и самовыражения.

В иудаизме основной опыт изучения пара­доксального выражения индивидуальности, сублимированной в нечто большее — это брак.

Брак должен представлять собой такие отношения, в которых каждый отдает полно­стью; отдает себя, полностью и бесстрашно. Результат намного превосходит простое сум­мирование двух индивидуумов — это продукт двух душ, каждый из которых подпитывается и запускается другим в резонансном процессе «зажигания». Чтобы достичь этого, Вы дол­жны быть готовы полностью отдать себя безо всякой задней мысли. Вы должны быть гото­вы полностью потерять себя в отношениях, где существует полная уязвимость; и заме­чательный результат заключается в том, что когда вы полностью отдаете себя, то наиболее остро себя ощущаете.

Парадокс здесь заключается в том, что именно в той степени, в которой Вы готовы отдать себя, Вы себя и находите. И когда Вы нашли себя таким образом, то должны быть готовы вновь отдать все, что Вы нашли в от­ношениях. И вновь Вы обнаружите новую глубину своего внутреннего естества. И снова Вы отпустите его. Это начало отношений, ко­торые можно назвать любовью.

Эгоистичное поколение не знает, как да­вать; трудно найти настоящую любовь, кото­рая соединяет двух людей в одной огненной и мерцающей связи дарования и открытия. Сама идея брака как обязательства сегодня не пользуется популярностью — почему бы не использовать преимущества свободных отношений без обязательств? Еврейский брак — это безусловная приверженность, полная отдача тела и души, настоящего и бу­дущего; только с этими вещами Вы можете начать говорить о любви.

Такова еврейская идея брака: два человека так сильно отдают себя друг другу, что они становятся единым целым, но каждый из них обнаруживает свою уникальную, более четко определенную личность, не противоречащую их единству.

Конечно, семья — это начальная ячейка общества. Урок самопознания и самовыра­жения в отношениях, который начинается с женитьбы, должен быть перенесен дальше в семью, а затем в общество. Брак и семья являются важными элементами Торы; се­мья — это тигель, в котором делается мно­го духовной работы. Мы движемся во все возрастающих кругах развития: индивидуум к браку, брак к семье, семья к обществу. Это одна из причин еврейского обычая совер­шать церемонию бракосочетания в присут­ствии «миньяна» (кворума из десяти евреев): несмотря на то, что суть брака заключается в том, что он является переходом в «исклю­чительные» отношения и отделением от об­щества, в том смысле, что партнеры в браке становятся запрещенными для других, но мы начинаем этот этап изоляции от других людей в присутствии десяти евреев (10 человек, со­гласно Торе, это общество). Мы тем самым заявляем, что даже когда эта супружеская пара вступает в определённый вид исключи­тельной связи, в то же время она движется навстречу обществу. Здесь мы снова видим тему исключительности и общности, которая лежит в основе всей Торы.

Еврейский брак изобилует ссылками на брак еврейского народа с Б-гом, предель­ного соединения части и целого. Это понятие «двекута», расщепления себя в опыте, кото­рый является полным отрицанием себя, но, тем не менее, одновременно и самовыраже­нием. Поэтому, если Вы ищете практическое применение этих идей, то брак — хорошее место для начала.

Из журнала Мир Торы