Короткие рассказы о раве Ицхаке Зильбере. Глава 10

Рассказывает Йона Фудель

ПОХОДКА

Вспоминаю, как рав Ицхак появлялся на различных свадьбах, бар-мицвах, шева брахот. Увидев его, ряд за рядом подскакивали с мест от неожиданности, образуя веер…

Походки такой не было ни у кого. Люди умеют ходить быстрее, медленнее, но так, как он, — никто. Это была сама поступь мицвы. Одна только походка успокаивала многих, ждущих его, чтобы поделиться с ним своими проблемами.

Рав Полищук очень точно подметил, что после разговора с равом Ицхаком любая проблема или неприятность казалась не такой уж страшной. Действительно, что может быть страшного в мире, который контролирует Всевышний? Теперь же нам надо знать и помнить это уже без рава Ицхака…

Рассказывает Яков Цацкис

ПИНЧЕР

Он никогда не ходил, а всегда бежал.

Как-то он бежит навестить роженицу, несется, а какой-то маленький пинчер вцепился ему в штанину, но он продолжает бежать, не обращая внимания.

Штанину собака ему порвала, а он даже не оглянулся, продолжает свой бег… Торопился — как всегда.

Даже не оглянулся!

Рассказывает Яков Кругляк

ДРУЗЬЯ

Однажды я увидел рава Ицхака побитым. Идет — синяки там, тут…

— Рав Ицхак! Ма кара? Откуда синяки?

— Не спрашивай.

— Но все-таки? Что случилось?

Оказывается, он ездил куда-то на Север, — не помню, в какой город, ездил получать гет от одного человека. И это результат. Человек, наверное, сопротивлялся, не очень хотел давать развод.

Я спрашиваю:

— Получил гет?

— Конечно, теперь самые лучшие друзья.

Как это было? Жена у того осталась где-то в Бухаре, — не знаю точно, где она осталась. Рав Зильбер пришел к нему с просьбой о гете, а он:

— Не дам, и больше не приближайся ко мне!

Потом рав Ицхак предложил ему какие-то деньги… Даже привез. А тот захотел больше:

— Нет, хочу больше!

— Хорошо.

Рав Ицхак ездил к нему два или три раза.

Тому надоело:

— Если я тебя еще раз увижу — побью!

Так реб Ицхак говорит, что отошел в сторону, чтобы его не злить…

А когда вернулся обратно, — тот побил его. Как и обещал. Честный человек оказался. Рав Ицхак опять постоял в сторонке, чтобы тот успокоился, а потом снова подошел.

— Это твое дело — бить, а мое дело — получить гет.

В общем, говорит, он стал плакать, и реб Ицхаку стало его прямо жалко. Тот написал поручение для развода, и просил прощения, и просил у него браху, и они стали самыми закадычными друзьями, каких только можно представить!

Рассказывает Яков Цацкис

ГАМ ЗУ

В семидесятом году, когда Зильберы жили в Ташкенте, зная, что они страстно хотят уехать в Израиль, мы сообщили, что стоит приехать в Москву, потому что начались хождения с просьбами в КГБ, можно было канючить, чтобы выпустили.

Рав Арон Хазан привел своих детишек мал мала меньше в КГБ и сказал:

— Что я могу сделать? Они трефное не едят, по субботам в школу не ходят. Вы должны дать нам разрешение на выезд в Израиль.

И, действительно, ему дали разрешение на выезд.

А в Ташкенте не к кому было обращаться…

Реб Ицхак приехал в Москву, а там дела навалились, надо было навестить, передать, заехать… Он замотался, схватил какую-то машину (скорее всего, это был частник-лихач), заплатил, вышел и оставил в машине талит, тфилин, и, главное, — папку с документами.

Приехал к нам и рассказал… Внешне он не был расстроен, а только обмолвился:

— Лишь бы Гита не узнала…

— Реб Ицхак, это было такси, с шашечками? Или лихач?

— Не знаю.

Я в то время лечил главного диспетчера таксомоторного парка.

Позвонил ему, рассказываю, вот такое дело:

— Человек оставил религиозные принадлежности, и все документы, и военный билет, и деньги. Но Б-г с ними, с деньгами, документы важнее.

Он обещает:

— Если это было такси, я тебе гарантирую, что к вечеру ты получишь все в целости-сохранности. Я с них со всех семь шкур спущу!

Вечером мне звонит:

— В такси он точно не оставил…

Я говорю:

— Ой-вей, реб Ицхак, что будете делать?

А он:

— Ничего страшного.

— Да, но там был военный белый билет, паспорт и другие документы. Без этих документов даже подать на выезд невозможно!

А что те вытворяли? Не дай Б-г никому это пережить… Когда семья Хазанов должна была уехать, так они не разрешили сыну призывного возраста (ему было семнадцать с половиной — скоро призываться) — ехать с семьей.

У меня был, барух а-Шем, один знакомый эндокринолог, врач Калинин, и он дал справку, что, поскольку у мальчика есть заболевание щитовидной железы, он призываться в этом году не может. Так он выпал из списка призывников на год, и они уехали вместе…

Внешне рав Ицхак оставался спокойным, как будто бы не с ним случилось:

— Ничего страшного. Гам зу ле-това.

Может быть, в душе были какие-то переживания, но внешне он не показывал, сидел, учил, как ни в чем не бывало. С нами говорил о возвышенных делах, как будто бы это не с ним случилось.

Не потому, что он так умел владеть собой. Он полагался на Всевышнего, верил, что все, что случается, — это к лучшему. Раз так случилось, значит, так надо было.

То, что он умел собой владеть — это само собой. Какой человек, когда его бьют по щеке, еще и жена в больнице, станет говорить: «Полицию не надо, я с ним сам договорюсь, потому что мне нужен гет, а не чтобы его посадили»? Это действительно самообладание.

А то, что он, потеряв документы, не потерял голову, — это была надежда на Всевышнего…

А в отношении злословия… можно обвинить реб Ицхака в чем угодно, но только не в лашон а-ра.

Он всегда находил оправдание любому человеку и любым поступкам. Если кто-то в его присутствии наговаривал на другого человека, он был против:

— Это потому ты так говоришь, что тот не может тебе ответить…

Рассказывает Леви Гдалевич

В РАЮ

Я слышал в рабануте собственными ушами, как кто-то сказал:

— Я хочу быть рядом с тобой в Раю.

Рав Ицхак переспросил:

— А что, я буду в Ган Эден? Кто сказал, что я попаду в Рай?

И тот ответил:

— Неважно где, только бы рядом с тобой…

Рассказывает Хаим Шаул

ЕВРЕЙ

Надо было оперировать одного горского еврея, у которого был инфаркт. Ему срочно требовалась операция, и на нее нужна была большая сумма денег. Кто-то его отправил сюда, в Израиль, на лечение, — и им занимался рав Фишер, чтобы были самые лучшие хирурги. В итоге: надо делать операцию на сердце частным образом и много платить, а медицинской страховки у него не было…

Шла молитва у Рава дома. Он молился Шмона Эсре. Вдруг звонят из больницы. Звонка ждали. Что делать? Тот, кто не молился, поднял трубку. Требуют рава Зильбера к телефону:

— Это очень-очень срочно! Пикуах нефеш!

Рав прерывает молитву, берет трубку и говорит:

— Делайте моментально, я за все отвечаю!

И продолжает молиться. После молитвы его спросили:

— А как же деньги?

— Какие деньги? Пока будешь думать про деньги, тот может умереть. Первым делом надо человека спасать!

Потом он ежемесячно платил — года два или даже больше. Многие цдаку приносили на это. Я даже точно не знаю, сколько денег там было собрано, но сумма была огромная.

Рав не был миллионером, — он был Евреем. И у него был большой битахон, у него был такой дух, смелость: человек должен мир перевернуть, а уж спасать человека — в первую очередь.

Люди о своих близких начинают задумываться, когда речь идет о больших деньгах, а он этого человека видел, может быть, всего один раз. Если бы все люди для своих детей делали столько, как он для посторонних…