Искры святости

В двадцать лет со мной произошла история, смысл которой я долго не могла понять. Как-то на редкость неудачно все складывалось в тот год. Я все время болела, долго не могла найти работу, с родителями были сплошные выяснения отношений, в личной жизни тоже все было плохо. Помню, иду я по улице в серый-серый осенний день, пинаю листья, потом поднимаю глаза и понимаю, что вышла к церквушке. Небольшой, беленькой, скромной такой. «Дай, думаю, зайду, свечку, что ли поставлю, вдруг, поможет…»

В тот момент слово «синагога» я разве что в учебнике читала. А вот про церковь слышала отовсюду. Тогда все повально проходили обряд крещения и потом с гордостью рассказывали об этом друг другу. Захожу. Вокруг свечи, пахнет ладаном, и очень тихо… но навстречу ко мне уже спешит женщина в платочке. Чем, тебе, говорит, помочь?

— Да, вот, — отвечаю, — свечку хочу поставить.

— Очень хорошо, а зачем?

— Все, — говорю, как-то нерадостно. Все плохо, честно говоря. Может, хоть на душе полегчает.

— Тебе, — говорит женщина, надо с нашим батюшкой поговорить. Ты крещенная?

— Нет, — отвечаю. Мне нельзя.

— Почему? — Удивляется женщина.

— А я еврейка. Нам нельзя креститься! (Го-ворю, а сама просто диву даюсь, откуда что взя-лось? Почему нельзя креститься??? Это я сейчас такое сказала?)

Женщина еще немного поуговаривала меня, но успехов не достигла. С батюшкой встречаться отказалась, и креститься тоже. Наотрез. Легче мне, правда, как-то не стало, а в синагогу я попа-ла только несколько лет спустя.

Моя семья была абсолютно ассимилированной. Все, что я знала о еврействе (слово иудаизм даже не звучало), это то, что есть такой продукт — маца, ее бабушка нам весной приносила зачем-то. В чем сакральный смысл этого угощения, не знал никто, но бабушку расстраивать не хотелось, и мы мужественно ели этот сухой продукт, нама-зывая его вареньем и запивая чаем.

Т.е., я не знала про свой народ, а тем паче религию вообще ничего! Откуда взялась эта твердая уверенность в том, что мне, еврейке, нельзя креститься? Не знаю до сих пор. Но не оставляла надежды выяснить, что же это было. В мистику я не верю, а вот учиться люблю. Посему и начала искать в источниках, и опрашивать мудрых рав-винов на предмет, что это могло быть. Тогда-то впервые и прозвучало это выражение — «искры святости».

Идея первая. Искры святости — заслуги предков?

Итак, вариант первый. Если вы чувствовали какую-то духовную неудовлетворенность (а, может, и не чувствовали ничего такого), но в ка-кой-то момент осознали, что вокруг вас личности со странными ермолками (кипами) на головах, в речи звучат слова, типа: кошер, Шабат, синагога, — поздравляю, вы-таки оказались в еврейской организации. Вопрос, в какой именно? Это может быть ортодоксальная синагога, или клуб Сохнута, или молодежная реформистская организация. В чем разница?

Возможно, вас подталкивали в том или ином направлении те самые «искры святости». Которые в данном случае, не что иное, как заслуги предков. Та внутренняя сила, которая передает-ся потомкам от далеких (или не очень) предков, и подталкивает человека, побуждая к каким-то действиям.

Вы ничего такого не замечали? Только не рассказывайте, что, будучи рожденными у еврейских родителей, вы не чувствовали с самого детства, что чем-то отличаетесь от своих сверстников. Чем-то таким, чему нет названия. На уровне ощущений, что невозможно объяснить логикой. И что порой какое-то непонятное чувство неудовлетворенности не давало вам покоя. Когда, вроде бы, все хорошо, но покоя как-то нет…

Вопрос, в каком именно месте человек почувствует себя «проснувшимся» и поймет, что да, отличается чем-то от окружающих дружелюбных соседей и приятелей? И на чем остановится? Будет ли эта жажда гнать его вперед и понукать искать истину дальше и дальше, или позволит остановиться после двух-трех летних лагерей на природе? Изменится ли его жизнь и окруже-ние, или вся эта «еврейская тусовка» так и оста-нется приятным воспоминаем юности?

Все зависит от заслуг предков? Тогда почему сегодня какие-то евреи возвращаются ко Все-вышнему, казалось бы, даже не имея к этому ни-каких внешних причин, а кто-то, имея «великую родословную», дальше рассказов об этом никуда не идет? Почему заслуги «именитых» предков не проявляются наиболее сильно на фоне предков менее именитых?

Несколько лет назад я побывала на собрании иудео-христиан в роли «засланного казачка». И один из тех, кто был там на руководящих постах, с гордостью говорил, что его дед был раввином в одном из городов Беларуси. И я не могла понять, как внук раввина мог оказаться в таком месте. (Кажется, в тот момент я, не сдержавшись, сообщила ему что-то вроде того, что его дед, наверное, сейчас, в гробу переворачивается. «Почему? — Удивился мужчина. Кстати, очень, приятный и интеллигентный. — “Потому что он был раввином, а вы евреев крестите”. — “Крестим? Нет! Мы их окунаем в купель и благословляем святым духом…а может, и крестим…” — неуверенно произнес мужчина. Интересно, где он сейчас?)

Если дед был большим раввином, как внук может теперь помогать крестить евреев? Причем, практически все евреи, бывшие там, не понима-ли, что происходит, и что их обманывают. Как вообще евреи, искавшие истину, могли попасть в такую ситуацию? Да еще и приманкой служит внук раввина? Возможно, его дед на самом деле имел глубочайшие познания в Торе и был праведником, но вот предшествующие ему поколения не были на таком уровне? А что я? Я вот ничего не слышала ни про каких раввинов и мудрецов в своем роду, но меня судьба приве-ла с улицы прямо в синагогу. Почему?

Если встречается такое, что внук или правнук простого человека попадает сразу “в хорошие руки” (не будем сейчас углубляться, что име-ется в виду), то, возможно, среди его предков были пусть даже самые обычные люди, с точки зрения должностей и общественного положения, но они служили Всевышнему особым образом. И очень может быть, что именно их заслуги потом и проявились. Ведь один человек, как известно, в поле не воин. И каким бы он рав-вином дед не был, суммарный духовный заряд служения Творцу у его внука может оказаться намного меньше, чем у того, кто не внук равви-на, но потомок многих поколений соблюдавших заповеди людей, которые сейчас помогают ему преодолеть свое дурное начало, взмыть ввысь и приблизиться к Творцу. Ни что не пропадает бесследно, ничего не бывает просто так. Весь ев-рейский народ — словно единое дерево от кор-ней и до плодов. Единое тело, единая душа и не только в одном поколении. Весь он как единый организм, на все времена.

Есть ли у нас свобода выбора? Может ли еврей отказаться от своего великого наследия? Запросто. Если он не выбирает путь служения Творцу, то неизбежно катится вниз, в пучину греха, где его духовный потенциал все больше и больше покрывается слоем грязи, и на ка-ком-то этапе чувствительность души снижает-ся, и ощущение связи со Всевышним ослабе-вает, как зрение, и перестать проявлять себя. Оно, конечно, не исчезнет окончательно, и все-гда можно вернуться, если по-настоящему за-хотеть, и было множество случаев, когда люди возвращались на путь служения, но чем дальше человек отходит от наследия, тем сложнее путь обратно.

Идея вторая. А если я не верю в сказки?

А если исходить из того, что иудаизм это “эмуна сихлит” — разумная вера, которая опирается на знания, а не на слепую веру — как сюда впи-сывается вся вышеизложенная концепция?

Действительно, иудаизм требует от человека служения разума. Но зачастую еврей про-буждается к служению не разумом, а каким-то подспудным чувством. (Есть много историй, в которых рассказывается, что человек начал соблюдать после того, как решил вывести всю эту Библию на чистую воду, сел, и принялся за расчеты, с целью доказать, что там одно с другим не сходится, а оно, как ни странно, сошлось, да еще как! А колодцы? Когда осваивали Страну Израиля в начале 50-х годов прошлого века, и не знали, где лучше рыть колодцы, кому-то пришла в голову мудрая мысль попробовать ориентироваться на указания из Торы. И это помогло… За стопроцентную достоверность вышеизложенного ручаться не могу, отнеситесь к этому, как к информации для размышления).

Иногда люди приходит в иудаизм, потому что разумом они ищут другую жизнь, более каче-ственную, праведную, наполненную духовным смыслом. А как быть с теми, у кого “все схва-чено”, все в порядке? Они чувствуют духовный голод, ведут поиск. Начинают что-то искать. Че-рез иудео-христиан, через буддизм. Да, оконча-тельный выбор, как правило, делается разумом, но вот этот толчок на поиск, осознание, что “не хлебом единым жив человек”, это, скорее всего, эмоции, а не разум.

Итак, почувствовал. Пришел, увидел, заду-мался. А дальше? Дальше, как правило, даже если человек лишь начинает трогать Тору, не ради ее исполнения, не для того, чтобы жить ею, она все равно изнутри будет человека подталкивать, исподволь, поближе к себе. Как это происходит? В Талмуде написано, что надо привлекать к Торе самых закоренелых грешников, потому что “свет Торы пробудит их к лучшему”.

И то, что вначале кажется странным, вдруг становится нормальным и думаешь: почему бы не попробовать? И, оказывается, можно жить полноценной жизнью, не отказываясь при этом от того, к чему было стремление — ни от му-зыки, ни от науки — просто все это в рамках соблюдения. Не надо становиться другим человеком. При тебе остаются твои наработки, твое восприятие жизни.

Идея третья. Не приставайте к предкам!

А если предки тут ни при чем? А что причем? Есть в иудаизме такое понятие, как “гилгуль” — реинкарнация.

Раби Ицхак Лурия (Аризаль) считается не-пререкаемым авторитетом в этом вопросе1. Он считал, что на сегодняшний день в мире попросту не присутствуют “новые” души, которые не были бы “гилгулим”». Если это так, то вехи прошлой жизни должны играть свою роль в нынешней жизни человека, и выстраиваться она должна в соответствии с ними. Таким образом, человек должен выполнить некую особую миссию, ради которой его душа и была в этот мир спущена, а если не выполнил, то идет на добавочный круг. Такое вот третье объяснение.

Четкого ответа на вопрос, почему в тот осен-ний день я не позволила добрым людям «осчаст-ливить» меня крещением, у меня нет и сегодня. Но, судя по тому, что все мои дети носят еврей-ские имена, соблюдают Шабат и едят только ка-шерное, можно сказать, что мое «возвращение» к традиции было предопределено.

И еще… Однажды моя бабушка все же «раскололась». По непонятной мне причине она категорически не хотела рассказывать ничего о своем детстве. Все, что касалось соблюдения, было за семью печатями. Шабат? Не помню. Кашрут? Не уверена. Покрытие волос? Ну, да, было… но тогда все так ходили. И вдруг, видимо, решив, что эта информация не несет никакой подоплеки, бабушка призналась, что по весне всю посуду собирали и относили на чердак, а с чердака доставали другой комплект. «Бабушка, — обрадовалась я тогда, — поздравляю! Вы праздновали Песах, у вас-таки была соблюдающая семья»! Бабушка посмотрела на меня, чуть улыбнулась и ничего не ответила.

Из журнала «Мир Торы»