Все для Босса 87. Старый человек из Старого города

Меа Шеарим! Турист в Ерушалаиме, которому захотелось экзотики, идет в этот район. Старики в черных сюртуках и шляпах, мальчики с пейсами по плечи, странные женщины, которым неинтересно знать, какое платье носят в этом году в Париже. Здесь люди идут в синагогу, а не в кино. Здесь не стучит оркестр в динамиках магнитофона, и книги в темных переплетах, а не ярких обложках.

Чем заняты эти люди, где они работают? Кто держит магазин, кто печет хлеб, заработок тут не главное. Упорно и постоянно эти люди лучшую часть времени отдают аводе. Авода, по-еврейски, работа, но на другой язык это слово не переведешь. Авода — учить Тору, авода — углубиться в молитву, авода — помогать слабым и больным. Если работа связана с выполнением мицвы, например, когда ты за плату пишешь для других Сефер Тору, это тоже часть аводы. Для других занятий довольно слова «парноса», прокормление…

У туристов маловато времени. Они бродят по кварталу религиозных фанатиков, любуются длинными бородами и диковинным покроем шляп, и не очень удивляются, если услышат от здешних жителей пару крепких слов по поводу собственной одежды. Действительно, две тысячи лет назад здесь было так же жарко, но евреи не ходили в шортах, и плечи женщин были закрыты…

Папа был человек из Меа Шеарим. У него был здесь маленький магазин, в котором можно было купить святые книги или Сефер Тору, У него была черная шляпа и длинная белая борода. Однажды, когда Рухома приехала в Эрец, чтобы навестить Папу, и они шли, беседуя, по улице Яффо, навстречу показались две молодые женщины, у которых не хватило материи, чтобы прикрыть плечи. Глаза Папы сверкнули:

— Разве улицы Ерушалаима стали баней, чтоб ходить одетыми так нескромно?! — воскликнул он.

Женщины опешили. Потом стали кричать в ответ. Собралась толпа, И Рухома, которая к тому времени уже была матерью взрослых детей, и даже бабушкой, вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая со страхом смотрит, как ее Папа идет в бой.

— Папа, Папа, пожалуйста, пойдем, — повторяла она. Пришел полицейский и поддержал ее просьбу. Когда они двинулись дальше, Папа повернулся к дочери:

— Рухома, когда меня спросят наверху: «Герман, что ты сделал, когда увидел нарушение скромности на улицах Ерушалаима?», я отвечу: «Принесите книгу записей и прочтите мой протест…»

Но Папа не только сердился. Он спасал. И самым обычным образом, когда пригревал сироту и давал крышу бездомному (ведь это можем и мы?), и таким способом, который большинству людей был недоступен. Реб Иче Лихтенштейн вместе с папиным учеником Шепслом Минским занимались торговлей недвижимостью. Их дело было на грани краха. Реб Иче пошел к главе Герерских хасидов и попросил у него броху, благословение, чтобы Гашем имел к ним милость и послал успех. Геререр Ребе очень высоко ценил реб Яакова Йосефа, и сказал гостю, чтобы он попросил броху у Папы.

Когда Папа узнал, что броху просит партнер его ученика, он благословил обоих, пожелав хорошего заработка. Воспрянув духом, реб Иче вышел на улицу. К нему подошел человек и сказал, что хотел бы приобрести квартиру, Реб Иче предложил услуги своей фирмы. Дела их с этого дня пошли в гору…

Реб Иче, наверно, не задавал себе вопроса, чем заняты старики из Старого города…

Так же как гости, которые садились за папин стол в субботу. Люди, которых не пустили бы на порог ресторана, нищие в лохмотьях, старики с плохими манерами, все они встречали у Папы королевский прием. Рассказывают, что среди его гостей был человек, который ел, чавкая, и брызгал пищей во вое стороны. Однажды Папа задержался в синагоге, а гости решили между собой посадить неряху отдельно, за маленький столик, чтоб он никому не мешая. Когда Папа увидел эту картину, он сделал омовение рук, и тоже сел за маленький столик. Гости пришло в смятение.

— Реб Яаков Йосеф, почему вы не сидите во главе стола? — спросили они.

— Мне кажется, что реб Мейеру неприятно есть одному, — спокойно ответил Папа,

Лишь после всеобщих уговоров Папа согласился вернуться на обычное место — при условии, что реб Мейер будет сидеть рядом с ним…

Может, именно поэтому другие люди тоже искали встречи с Папой. Юрист из Лондона, который переехал в Ерушалаим, старался хоть несколько раз в неделю повидаться с Папой, Он объяснял Рухоме: «Я смотрю на дело так: ваш отец большой цадик, и когда придет Машиах, он будет стоять в первой линии, Я тоже хочу попасть в рамки этой картины. Если я буду рядом с реб Яаков Йосефом, у меня есть шанс…»