Из цикла «Все для Босса», темы: Рухама Шайн, Все для Босса
Моше и Рухома сели на большой океанский корабль, и он повез их в Европу. Маленькая каюта была завалена съестными припасами, которые заботливые родственники надавали в дорогу. Но молодожены не смогли съесть ни кусочка, потому что началась качка, а вместе с ней морская болезнь. Наверно, море хотело подсказать Рухоме, что она едет навстречу серьезным испытаниям. Огромные волны швыряли корабль, свертки с едой летали по каюте, а потом полетели за борт, потому что когда Моше с Рухомой немного пришли в себя, пища успела испортиться. Если бы рыбы могли говорить, они бы выразили супругам Шайн искреннюю благодарность за большой копченый бычий язык, за пятифунтовую головку сельского сыра и прочие деликатесы.
Наконец плавание закончилось, но качка продолжалась.Приехав на поезде в Польшу, Моше и Рухома пересели в телегу, потому что другой возможности доехать до города Мир тогда не было. Копыта лошадей тяжело били по каменистой цороде, пассажиров швыряло по ухабам, вот-вот вылетишь.
Но самый ужас был в гостинице, где они остановились на пару дней, пока не снимут подходящую квартиру. Рухома спросила у хозяйки, где находится туалет. Та как-то странно взглянула на нее и сказала:
— Тут зих он! Оденься!
Рухома вернулась в номер и одела шерстяной костюм. Опять тот же взгляд и приказ:
— Тут он айер мантл! Надень пальто! Приказ был выполнен и последовал новый:
— Тут он де волонкес! Одевай валенки!
Рухома, не снимая туфель на высоких каблуках, сунула ноги в необъятные валенки и почувствовала себя водолазом, которого готовят к путешествию на дно океана. На самом деле все было еще страшнее. Хозяйка взяла керосиновую лампу и повела Рухому по бесконечно длинной тропинке, терявшейся в темноте. Со всех сторон громоздился снег, деревья трясли корявыми ветками, и Рухома чувствовала себя преступником, которого ведут на виселицу. О, Америка с ее цивилизацией и канализацией! Вернувшись назад, Рухома села писать Папе письмо, где были такие грустные строки:
«Папа, я знаю, ты будешь считать меня предателем, но наверно мы скоро воспользуемся обратными билетами…»
Но вышло все не так.
Рухома и Моше собрались в дорогу только через пять лет. И им очень не хотелось покидать этот маленький городок, лишенный элементарных удобств.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Впереди — изрыгающие огонь мортиры, позади — банды арабов, и со всех сторон — снайперы. На этот раз чуда не произошло, море врагов не расступилось перед нами.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабский легион продолжал наступать. Вот постепенно исчезла паутина под потолком и перед глазами встала иная картина.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
А был ли Котель по-настоящему нашим? Разве не управляла нами тяжелая рука англичан? Разве не подвергались мы возле Стены постоянным унижениям и оскорблениям?
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Снова была война, и вновь ожили наши воспоминания. Затхлая кладовая, мощные взрывы, кошмарные разрушения.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Все сильнее становилась пальба, все чаще пролетали снаряды. Но все равно настроение у нас было приподнятым.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Арабы творили там все, что им заблагорассудится, а английские военнослужащие, присланные британскими властями специально для поддержания порядка, при любом инциденте неизменно смотрели в другую сторону
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Евреи вынуждены бежать из Старого города, чтобы не стать жертвами арабов
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Раненые продолжали идти непрерывным потоком. Некоторых втаскивали на носилках и укладывали на пол или на кровать.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
В 1920 году верховная власть Великобритании в Палестине получила официальное признание в форме мандата, предоставленного Лигой Наций. Британия должна была управлять делами в стране до тех пор, пока коренное население — еврейское и арабское — не достигнет политической зрелости и готовности к независимому самоуправлению.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Я старательно прислушивалась, пытаясь определить, кто же беседует в столь поздний час. Впрочем, это недолго оставалось загадкой, поскольку голоса становились все громче и громче.
Пуа Штайнер,
из цикла «Навеки мой Иерусалим»
Смотровая площадка на горе Сион всегда была переполнена людьми. Может быть, героине удастся увидеть оставленный дом?