Рассказы мудрецов о гибели Первого Храма

В течение восемнадцати лет во дворце Навухаднецара раздавался голос с неба, говоривший: «Недостойный раб! Поднимись и разрушь дом Г-спода, ибо Его сыновья не слушаются Его». Навухаднецар испугался и не двигался с места, говоря: «Всевышний хочет поразить мое царство и поступить со мной так же, как с моим предшественником (Санхеривом)». Что же он сделал в конце концов? Остался в Дафне Антиохийской и послал Навузарадана, начальника своих телохранителей, чтобы тот разрушил Иерусалим. Тот провел под Иерусалимом три с половиной года, ежедневно обходя вокруг города, но не мог его взять. Когда он уже хотел вернуться домой, Всевышний послал ему спасительную мысль, и он начал изо дня в день измерять высоту стен Иерусалима. Оказалось, что стена ежедневно погружается в землю на два с половиной тефаха. Когда она погрузилась полностью, враги вошли в Иерусалим. Именно об этом часе сказано: «Не верили цари земли и все жители Вселенной, что враг и неприятель войдет в ворота Иерусалима» (Эйха, 4,12).

Рава говорил: «Триста мулов, нагруженных стальными топорами, способными рубить железо, послал Навухаднецар Навузарадану, и все они разбились об одни-единственные ворота Иерусалима, не причинив им вреда, как сказано: “И ныне все украшения его молотом и топором разбивают” (Тегилим, 74,6). Навузарадан уже хотел возвратиться домой, когда голос с неба произнес: “Навузарадан! Прыгай смелей! Пришло время Храму быть разрушенным и сгореть”. У Навузарадана оставался один-единственный топор, он ударил им в ворота и разбил их, как сказано: “Подобен был он тем, что поднимают топор на заросли древесные” (Тегилим, 74,5). Он убивал всех на своем пути, пока не дошел до Храма и не поджег его. Храм поднялся в небо, но Небесная сила заставила его опуститься на землю, как сказано: “Как в давильне истоптал Г-сподь деву, дочь Йегуды” (Эйха, 1,15). Навузарадан возгордился собой, но голос с Небес сказал ему: “Ты поразил уже убитых, сжег уже сожженное, истолок в муку уже перемеленное”».

В тот же час Всевышний сказал пророку Йирмеягу: «Ступай в Анатот и купи поле у Ханамеля, твоего дяди». Как только Йирмеягу покинул Иерусалим, с неба спустился ангел, ударил ногой по стенам города и разрушил их. Затем он провозгласил: «Пусть теперь враги придут и войдут в дом, в котором нет хозяина (Йирмеягу), опозорят и разрушат его. Пусть они войдут в виноградник, покинутый сторожем, и срежут лозы в нем. Но у них не будет оснований хвастать, что они завоевали его. Они захватили уже завоеванный город, истребили уже пораженный народ, сожгли уже сожженный дом».

Пришли враги и построили себе возвышение на Храмовой горе (чтобы держать там совет). Они выбрали то самое место, на котором царь Шломо совещался со старейшинами о том, как украсить Храм. Именно там восседали враги и совещались о том, как сжечь его. Но не успели они закончить совещание, как увидели, что четыре ангела спускаются с неба, неся в руках четыре горящих факела. Они коснулись ими четырех углов Храма и сожгли его.

Первосвященника, шедшего своим путем, враги схватили и зарезали у жертвенника, там, где изо дня в день приносился в жертву Тамид. Его дочь выбежала и закричала: «О горе, горе, отец мой, свет моих очей!» Враги схватили ее и зарезали, так что кровь ее смешалась с кровью отца. Когда когены и левиты увидели, что Храм сгорел, они взяли в руки свои трубы и другие музыкальные инструменты, бросились в огонь и сгорели. Когда девы Иерусалима, прявшие занавесь для Храма, увидели, что Храм сгорел, они бросились в огонь и сгорели.

Когда царь Цидкиягу все это увидел, он попытался бежать по подземному ходу, который вел из его дома в степи что близ Йерихо, туда, где проходил канал, наполненный водой. Но Всевышний устроил так, что олень бежал в это время над подземным ходом, а вавилоняне гнались за ним. Олень подбежал к выходу из подземного хода как раз тогда, когда Цидкиягу и его сыновья выходили оттуда. Вавилоняне увидели их и схватили.

Навузарадан послал их (Цидкиягу и его сыновей) к Навухаднецару. Навухаднецар обратился к нему: «Скажи, Цидкиягу, что побудило тебя восстать против меня? По какому закону должен я судить тебя? Если по закону твоего Б-га — ты подлежишь смерти, ибо дал ложную клятву Его Именем. Если по законам царства — ты подлежишь смерти, ибо всякий, кто нарушает клятву верности, данную им царю, подлежит смерти». Цидкиягу ответил: «Убей меня первым, чтобы я не увидел, как проливается кровь моих сыновей». Сыновья его также обратились к Навухаднецару: «Убей нас первыми, чтобы мы не увидели, как кровь нашего отца проливается на землю». Навухаднецар поступил так. Он убил сыновей на глазах отца, а затем вырвал ему глаза из глазниц и бросил их в печь. Затем он увел Цидкиягу в Вавилон. Цидкиягу стенал и говорил: «Приходите и смотрите, смертные! Йирмеягу, пророчествуя, говорил мне: “В Вавилон ты придешь, и в Вавилоне умрешь, но Вавилона глаза твои не увидят!” Я не прислушался к его словам — и вот, я в Вавилоне, но глаза мои не видят его!»

Когда пророк Йирмеягу возвращался из Анатот в Иерусалим, он поднял глаза к небу и увидел дым, поднимающийся над Храмом. Он сказал себе: «Быть может, еврейский народ раскаялся в своих грехах и приносит жертвы Всевышнему, раз я вижу, что поднимается дым от воскурений». Но когда он поднялся на стену и увидел, что Храм превратился в груду камней, а стены Иерусалима разрушены, он начал причитать: «Уговорил Ты меня, Г-сподь (покинуть Иерусалим), и я дал уговорить себя» (Йирмеягу, 20,7).

Шествуя своим путем, он начал причитать, говоря: «По какой дороге пошли грешники? По какой дороге пошли осужденные на гибель? Я пойду туда же и погибну с ними». Он увидел тропу, залитую кровью так сильно, что она покрывала обе ее стороны. Он прильнул лицом к земле и увидел следы маленьких детей, которых уводили в плен. Он распростерся на земле и стал целовать эти следы. Он увидел группу юношей, закованных в цепи, и присоединился к ним. Но Навузарадан пришел и отделил его от них. Он увидел группу стариков, закованных в цепи, и присоединился к ним. Пришел Навузарадан и отделил его от них. Они стояли друг напротив друга и плакали. Он сказал: «Братья мои, народ мой, все это произошло с вами из-за того, что вы не внимали моим пророчествам». Когда он прибыл к берегу реки Прат (Евфрат), Навузарадан сказал ему: «Если хочешь идти со мною в Вавилон, иди» (Йирмеягу, 40,4). Йирмеягу задумался и ответил: «Если я пойду с ними в Вавилон, кто утешит тех, кто остался в Иерусалиме?» Он оставил их (пленников, уводимых в Вавилон). Когда пленники увидели, что Йирмеягу оставил их, они горько зарыдали, говоря: «Неужели ты нас покидаешь? Ведь сказано в Писании: “На реках вавилонских — там сидели мы и плакали” (Тегилим, 137,1)». Йирмеягу ответил им: «Я беру в свидетели небо и землю — если бы вы заплакали один только раз, пока жили в Ционе, то не были бы изгнаны оттуда».

Йирмеягу шел, плакал и говорил: «Как жаль тебя, прекраснейшая из стран!» На своем обратном пути он [повсюду] находил в горах отрубленные пальцы рук и ног, подбирал их, ласкал, прижимал к груди и целовал, а затем заворачивал их в свою одежду и, плача, говорил: «Дети мои, разве я не предостерегал вас, говоря: “Воздайте славу Г-споду, Б-гу вашему, пока еще не наступила тьма и пока еще ноги ваши не споткнулись на горах мрака” (Йирмеягу, 13, 16). Об этом грозном часе сказано: “Подниму я плач и стон о горах и рыдания — о пастбищах пустыни” (Йирмеягу, 9,9). Об этих прекрасных горах я буду плакать, и плач мой о Яакове станет рыданием».

В Писании сказано: «И отошла Слава Г-спода от порога дома» (Йехезкель, 10,18). Рав Аха сказал: «Так царь оставляет свой дворец в гневе. Но затем он возвращается, целует стены дворца и его колонны и говорит: “Горе тебе и прощай, мой дворец! Горе тебе и прощай, мой царский дом! Горе тебе и прощай, дом моих близких! Горе тебе и прощай, отныне — горе тебе и прощай!”»

В Писании сказано: «И Г-сподь, Б-г Цеваот, призвал в тот день плакать и сетовать» (Йешаягу, 22,12). Когда Всевышний решил разрушить Храм, Он сказал: «Пока Я пребываю в нем, враждебные народы не в состоянии прикоснуться к нему. Поэтому Мне придется отвратить от него взор Мой и поклясться, что Я не обращусь к нему до самого конца времен. Тогда враги придут и разрушат Храм». Тотчас же Всевышний поклялся Своей правой рукой и спрятал ее за спину, как сказано: «Пред врагом убрал Он десницу Свою» (Эйха, 2,3). Враги немедленно вошли в Храм и сожгли его. Поскольку Храм был сожжен, Всевышний сказал: «Отныне нет у Меня резиденции на земле. Шхина Моя покинет землю и вернется в свою прежнюю обитель». В этот час Всевышний заплакал и сказал: «Горе Мне, что Я сделал? Поселил Шхину Мою на земле ради Израиля, а когда евреи согрешили, вернул ее в прежнюю обитель. Я стал предметом насмешек для народов мира, презрения для всего живого». Тотчас явился ангел Метатрон, пал ниц перед Всевышним и сказал: «Властелин мира! Пусть я буду плакать, а не Ты!» Всевышний ответил: «Если ты не дашь Мне плакать здесь, Я поднимусь в сферы, куда тебе нет доступа, и буду плакать там». Именно об этом сказано: «Если же вы не послушаете, будет душа моя плакать втайне» (Йирмеягу, 13,17). Всевышний сказал ангелам служения: «Давайте пойдем — вы и Я — в Мой дом и увидим, что сделали с ним враги». Тотчас отправились в путь Всевышний и ангелы, а Йирмеягу шел перед ними. Как только Всевышний увидел издалека здание Храма, Он сказал: «Несомненно, это Мой дом, Мое пристанище, с которым враги расправились, как им было угодно». Тотчас громко заплакал Всевышний и сказал: «Горе Мне и Моему дому! Сыновья Мои — где вы? Когены и левиты, где вы? Что еще могу Я сделать для вас? Сколько раз Я предупреждал вас — но вы не раскаялись в своих грехах!»

Всевышний сказал Йирмеягу: «Я подобен сегодня человеку, у которого был единственный сын. Он устроил сыну свадьбу, и тот умер прямо под хупой. Неужели ты не сострадаешь ни Мне, ни Моему сыну? Ступай и подними Авраама, Ицхака, Яакова и Моше из их могил — они умеют плакать». Йирмеягу ответил: «Властелин мира! Я не знаю, где похоронен Моше». Всевышний сказал ему: «Иди, встань на берегу Иордана и возгласи: “Сын Амрама! Сын Амрама! Встань и смотри, как враги истребляют твою паству!”»

Сразу после этого Йирмеягу пришел в Маарат Гамахпела (пещеру, где похоронены праотцы Израиля) и сказал Аврааму, Ицхаку и Яакову: «Встаньте! Пришло время вам предстать перед Всевышним!» Они спросили: «Чем этот день отличается от всех других, почему именно сегодня мы должны предстать перед Всевышним?» Он ответил: «Я не знаю», — ибо боялся, что они скажут: «В твои, а не наши времена постигло это бедствие наших детей».

Йирмеягу оставил их и отправился на берег Иордана. Там он воззвал «Сын Амрама! Сын Амрама! Пришло время тебе предстать перед Всевышним!» Моше ответил: «Чем этот день отличается от всех других, почему именно сегодня я должен предстать перед Всевышним!» Йирмеягу ответил: «Я не знаю». Моше оставил Йирмеягу и предстал перед ангелами служения, которых знал еще со дня Дарования Торы. Он сказал им: «Мои небесные служители! Не знаете ли вы, почему я должен предстать перед Всевышним?» Они ответили: «Сын Амрама, неужели ты не знаешь, что Храм разрушен, а еврейский народ находится в изгнании?» Моше сразу же разорвал на себе драгоценные одежды, надетые на него Всевышним, обхватил руками голову и начал плакать и кричать. Так, плача и крича, он шел, пока не предстал перед праотцами Израиля. Те сказали ему: «Моше, пастырь Израиля, может быть, ты знаешь, чем этот день отличается от всех других?» Он ответил им: «Отцы отцов наших, неужели вы не знаете, что Храм разрушен, а евреи находятся в изгнании среди народов мира?» Праотцы сразу же встали из могил, разорвали свои одежды, обхватили руками головы и начали плакать и кричать. Плача и крича, они пришли к воротам Храма. Всевышний, как только увидел их, сразу же «призвал в этот день плакать и сетовать, и вырывать волосы, и препоясаться вретищем» (Йешаягу, 22,12). Если бы эти слова не были записаны в Писании, невозможно было бы произнести их. В трауре ходили они и плакали от одних ворот к другим, как люди, в доме которых лежит умерший родственник. Всевышний говорил, скорбя: «Горе царю, который преуспел в юности, но не преуспел в старости!»

В час, когда был разрушел Храм, Авраам предстал перед Всевышним, вырывая волосы из своей бороды, бия себя по лицу, разрывая на себе одежды и посыпая голову пеплом. Он ходил по Храму, скорбя и плача. Он сказал Всевышнему: «Для чего был я выделен из всех других народов и языков, если теперь меня постиг такой позор?» Когда ангелы увидели его, они также собрались вместе, чтобы предаться скорби, ряд за рядом, и произнесли: «Опустели дороги, не стало путешествующих…» (Йешаягу, 33,8). То есть: «Опустели дороги, которые проложил Ты к Иерусалиму, чтобы они всегда были полны путников — ведь весь Израиль шел по ним в Иерусалим и возвращался оттуда в праздники — как случилось, что они опустели?»

В этот момент Всевышний обратился к ангелам служения с такими словами: «Для чего вы выстраиваетесь рядами и читаете кинот?» Они ответили: «Властелин мира! Из-за того, что Авраам, которого Ты так любишь, пришел в Храм и плакал там. Почему Ты не обратил на него внимания?» Всевышний сказал: «После того, как он, которого Я так люблю, оставил Меня и перешел в иной мир, он не посещал Мой дом. А теперь — “Что возлюбленному Моему в доме Моем?” (Йирмеягу, 11,15)» Авраам сказал Всевышнему: «Властелин мира! Почему Ты изгнал моих сыновей, передал их во власть других народов, умертвил их множеством различных смертей и разрушил Храм, построенный на том самом месте, где я намеревался принести в жертву моего сына Ицхака по Твоему приказанию?» Всевышний ответил: «Твои сыновья согрешили, они нарушили все повеления Торы, отказались от всех двадцати двух букв ее». Авраам сказал Всевышнему: «Властелин мира! Кто засвидетельствует, что евреи нарушили повеления Твоей Торы?» Всевышний ответил: «Сама Тора явится и засвидетельствует это».

Немедленно пришла Тора, чтобы дать показания. Авраам сказал ей: «Дочь моя, ты пришла, чтобы засвидетельствовать, что евреи нарушили твои заповеди? Ты не устыдишься сделать это перед лицом моим? Вспомни о том дне, когда Всевышний предлагал тебя всем народам, но ни один из них не принял тебя — до тех пор, пока мои сыновья не пришли к горе Синай и не приняли тебя с почетом? А теперь, в трудный для них час, ты пришла, чтобы дать показания против них?» Как только Тора услышала эти слова, она отошла в сторону и отказалась давать показания.

Тогда Всевышний сказал Аврааму: «Придут двадцать две буквы (еврейского алфавита) и дадут показания против Израиля». Все двадцать две буквы немедленно предстали перед Ним. Буква алеф подошла, чтобы дать показания против евреев (подтверждая, что они нарушили заповеди Торы). Авраам сказал ей: «Алеф, ты, первая из всех букв, даешь показания против Израиля в столь трудный для него час! Вспомни день, когда Всевышний открылся Израилю на горе Синай и первыми Его словами были такие: “Я — Г-сподь, Б-г твой” (слово “Я” — אנכי, Анохи, — начинается с буквы алеф)». Тотчас же буква алеф отошла в сторону и не стала давать показания.

Тогда подошла буква бет, чтобы дать показания против евреев. Авраам сказал ей: «Дочь моя, ты пришла, чтобы дать показания против моих детей, которые так прилежно изучают Тору, первой буквой которой ты являешься!» Буква бет немедленно отошла в сторону и не стала давать показания.

Когда остальные буквы увидели, что Авраам убедил алеф и бет промолчать, они устыдились и не стали свидетельствовать против Израиля. Тогда Авраам немедленно обратился к Всевышнему: «Властелин мира! Лишь когда мне исполнилось сто лет, ты дал мне сына, а когда он стал разумным [взрослым] человеком и ему исполнилось тридцать семь лет, Ты сказал мне: “Принеси его во всесожжение”. Тогда я отнесся к нему со всей твердостью, не сжалился над ним. Я сам связал его и возложил на жертвенник — неужели Ты забудешь об этом и не сжалишься над моими сыновьями?»

В этот момент взял слово Ицхак. Он сказал: «Властелин мира! Когда отец сказал мне: “Б-г усмотрит Себе агнца для всесожжения” (Берешит, 22,8), я не препятствовал исполнению Твоего приказания. Я с радостью дал себя связать, лег на жертвенник и подставил шею свою под нож. Неужели Ты забудешь об этом и не сжалишься нам моими сыновьями?»

Тут взял слово Яаков. Он сказал: «Властелин мира! Разве не провел я двадцать лет в доме Лавана? А когда я покинул его дом и злодей Эсав встретил меня и хотел убить моих сыновей — разве я не предложил ему свою жизнь взамен их жизней? А теперь они отданы во власть своих врагов как скот, который ведут на бойню — и это после того, как я вырастил их, как птенцов, с таким трудом, вынеся из-за них столько мучений. Неужели Ты забудешь об этом и не сжалишься над моими сыновьями?»

Тут взял слово Моше. Он сказал: «Властелин мира! Разве не был я верным пастырем еврейского народа в течение сорока лет? Разве не бежал я перед ним по пустыне как конь, а когда пришло время войти в Эрец Исраэль, разве Ты не произнес мне такой приговор: “В пустыне останутся твои кости”. А теперь, когда евреи изгнаны оттуда, Ты послал меня оплакивать их? Именно о таком обращении и говорят слова земной притчи: “Милость господина не доставляет мне радости, а немилость приносит беду…”»

В этот час Моше сказал Йирмеягу: «Иди передо мной. Я тоже пойду к ним (евреям) и увижу, кто возобладал над ними». Йирмеягу ответил ему: «По дороге нельзя идти, ибо на ней лежат убитые». Моше сказал: «И все-таки пойдем».

Моше немедленно отправился в путь, а Йирмеягу шел перед ним. Так они шли, пока не пришли к рекам вавилонским. Евреи увидели Моше и начали говорить друг другу: «Бен Амрам встал из могилы и пришел, чтобы освободить нас из рук врагов». Тогда раздался голос с Небес: «Это Мой приговор!» Тотчас же Моше сказал: «Невозможно возвратить вас домой (сейчас), ибо таков приговор Всевышнего. Однако скоро Он Сам вернет вас туда». С этими словами Моше оставил их. Евреи сразу же начали горько плакать. Они плакали, пока их слезы не поднялись к Небесам, как сказано: «На реках вавилонских сидели мы и плакали» (Тегилим, 137,1).

Когда Моше вернулся к праотцам еврейского народа, те спросили: «Что делают враги с нашими сыновьями?» Он ответил: «Часть их они поразили мечом, некоторым связали руки, скрутив их за спиной, некоторые закованы в железные цепи, некоторые раздеты донага, некоторые умерли по дороге и тела их стали добычей птиц и животных, некоторые брошены под палящим солнцем голодные и томимые жаждой». Тут же праотцы разразились горькими рыданиями и причитаниями: «Как ужасна участь, постигшая наших детей! Отчего стали они сиротами, лишившимися отца! Как проведут они полдень и полночь без одежды, ничем не укрытые! Как пройдут они по горам и по острым камням без обуви! Как смогут они нести тяжелые мешки с песком! Каково им с руками, скрученными за спиной!»

Моше сказал: «Солнце, будь проклято! Почему ты не потухло, когда враги вошли в Храм!» Солнце ответило: «О чем ты говоришь, верный пастырь Моше? Как могло я не светить, когда (посланцы Всевышнего) не давали мне покоя, не оставляли меня, били меня шестьюдесятью огненными бичами, говоря: “Ступай, освети дорогу!”»

Тогла Моше сказал: «Горе вам, блеск и сияние Храма! Как случилось, что вы были утрачены? Как горько, что пришло время Храму быть разрушенным! Храм разрушен, дети, изучавшие Тору, убиты, а их родители уведены в плен, в изгнание!»

И еще сказал Моше: «Победители, захватившие их в плен! Не казните их жестокими казнями, не истребляйте их целиком, не убивайте сына на глазах отца и дочь на глазах матери! Придет день, и Всевышний взыщет с вас за это». Однако халдеи-злодеи не послушали совета. Они заставляли мать брать сына на руки и говорили отцу: «Подойди и убей его!» Мать начинала плакать, слезы ее падали на ребенка… Моше обратился к Всевышнему: «Властелин мира! В Твоей Торе написано: “Коровы или овцы не режьте в один день с потомством ее”. Но разве враги не убивают сыновей и матерей в один день в великом числе — и Ты молчишь…»

В тот час предстала перед Всевышним праматерь Рахель и сказала: «Властелин мира! Тебе известно, что Яаков любил меня великой любовью и служил за меня моему отцу целых семь лет. Но когда пришел час моего бракосочетания, мой отец решил подменить меня моей сестрой — однако я не проявила ревности и не опозорила сестру. Если я, всего лишь смертная, всего лишь прах земной, не проявила ревности, когда мне причинили горе — ты, Царь вечный, милосердный — отчего Ты возревновал к идолопоклонству, в котором нет ни одной крупицы подлинного, и изгнал моих детей?» Тотчас же во Всевышнем пробудилась жалость, и Он сказал: «Ради тебя, Рахель, Я возвращаю Израиль в его страну». Именно об этом сказано: «Так сказал Г-сподь: “Слышится голос в Раме, вопль и горькое рыдание: Рахель оплакивает сыновей своих, не хочет она утешиться”» (Йирмеягу, 31, 14). И далее: «Так сказал Г-сподь: “Удержи голос свой от рыдания и глаза твои от слез, ибо есть воздаяние за труд твой… возвратятся сыны в пределы свои”» (Йирмеягу, 31,15).