Красотой называют всё то, что вызывает эстетическое и нравственное наслаждение. В еврейском мировоззрении красота призвана открывать внутреннюю сущность человека, животного, растения, здания, предмета. Внешняя красота — это лишь отражение истинной красоты, внутренней.
Оглавление
Яфет в шатрах Шема [↑]
Красота, йофи, была дана в удел Йефету: «Да расширит Вс-вышний возможности Яфета, да будет он обитать в шатрах Шема» (Берешит, 9:27). Так благословил Ноах своего старшего сына. Но благословение красотой дается при условии, что Яфет «будет обитать в шатрах Шема». Имя Яфет имеет тот же корень, что и слово яфэ, то есть — «красивый». Четвертым сыном Яфета был Яван, давший начало всей «ориентированной на красоту» греческой культуре.
Еврейский народ — потомок Шема. Шем на иврите означает «имя». В святом языке имя определяет сущность, связывает с духовным корнем. Яфет, красота, искусство находит подобающее место в схеме вещей, когда «обитает в шатрах Шема», то есть когда выражает сущность, раскрывает истину существования. Истина — это и есть Красота, но красота может быть и неистинной. Если Яфет покидает шатры Торы, оставляет мир сущности, мир Шема, и концентрируется на самом себе, искусство становится извращенным и извращающим.
Красота и безобразие [↑]
Еврейский народ, потомки Шема, провозглашают миру, что ум человека не в состоянии ни постичь, ни ограничить Вс-вышнего. Творец не сидит в человеческом шатре. С еврейской точки зрения, красота указывает на реальность за пределами человеческого сознания.
Слово уродливый (на иврите — ахур) означает также «светонепроницаемый», «темный». Все, что скрывает внутреннюю сущность — безобразно, каким бы красивым они ни казалось. Ничто не может быть по-настоящему красиво, если не выражает сущность.
Тьма в еврейской традиции всегда связана с обманом, она скрывает от человека истину и заставляет его принимать доброе за дурное и дурное за доброе. И телесная красота, оторванная от духовного, — это обман. Поэтому греческую культуру, основанную исключительно на стремлении к телесной красоте, еврейские мудрецы называют «тьмой».
Когда внешняя красота выражает лишь себя, это значит, что она используется не по назначению. Неудивительно, что высшая цель искусства заключена в девизе «Искусство ради искусства». Это и есть, как считает современное общество, вершина художественного самовыражения в чистом виде, отделенного от всего земного, утилитарного. Но в мире духа право на существование имеет лишь то, что служит этому миру. Все прочее должно возвыситься до уровня духовности, быть средством, а не целью.
Талмуд говорит: «Десять мер красоты опустились в мир, девять из них взял Иерусалим, и только одну — весь остальной мир» (Кидушин 49б). Красота находится там, где соединяются небо и земля, — когда «внутреннее» пробивается через «внешнее» и светит. Единственное место на земле, где внутреннее пробивается через внешние слои и светит в мир — это Иерусалим. Как написано: «Из Циона, из красоты Б-г откроется» (Псалмы 50:2), и «Прекрасен вид… — Г-сподь во дворце Его известен пребыванием» (Псалмы 48:2,3).
Красота и Храм [↑]
Раби Овадья бар Яаков Сфорно (в своем комментарии на Шмот 38:21), противопоставляет Мишкан двум стационарным Храмам, построенным впоследствии в Иерусалиме. Он объясняет, что духовная сила каждого последующего Святилища убывала, а внешняя красота, наоборот, росла.
При всей своей значимости, походный Шатер Собрания, сооруженный евреями в пустыне, уступал в архитектурном отношении Первому Храму, построенному царем Шломо, и тем более Второму Храму, возведенному после возвращения из Вавилонского плена и значительно расширенному царем Иродом. Тогда, более двух тысяч лет назад, Второй Храм считался эталоном красоты. О нем говорили: «Тот, кто не видел Дом Ирода, никогда не видел красивого здания». В то же время проявление Шхины (Б-жественного Присутствия) уменьшалось от Храма к Храму.
Сфорно отмечает, что духовное воздействие Дома Б-га никак не связано с его внешним великолепием. Все зависит от того, кто строители: Бецалель, озаренный духом высшей мудрости, или иноземцы, «жители Сидона и Цора», как свидетельствует Эзра о сооружении Второго Храма (к тому же, в нем уже не было главной святыни — скрижалей Завета), и, конечно, от морально-духовного состояния еврейского народа и его лидеров. Не случайно, подчеркивает Сфорно, переносной Мишкан, столь уязвимый в военном отношении, до конца отслужил свой срок — впоследствии его разобрали и спрятали в подземелье Храмовой горы, — а сильно укрепленные Храмы Шломо и Ирода были разрушены и сожжены врагами.
Красота человека [↑]
Истинная красота человека — в сиянии его лица. Чем сильнее лицо «связано» с глубинным смыслом жизни, тем сильнее оно сияет истинной красотой: «Мудрость человека освещает его лицо» (Коэлет 8:1) и «Украшение старцев — седина» (Мишлей 20:29).
В Пятикнижии мы не находим эпитетов «красив лицом и красив видом» в отношении мужчин, за исключением Йосефа: «И был Йосеф красив лицом и красив видом» (Берешит 39:6).
По свидетельству кабалистов, в Йосефе воплотилась «искра души» Первого Человека, Адама, — и его сияющая красота досталась ему в первую очередь от Адама (Седер адорот). Вместе с тем, Йосеф удивительным образом сочетал в себе черты обоих родителей: его лицо было лучезарным, как у отца (Берешит раба 84:8; Раши, Берешит 37:2), а черты лица напоминали изумительную красоту матери (Берешит раба 86:6; Зоар 1, 216б).
Нам известно, что обладали удивительной внешней красотой и некоторые из великих еврейских мудрецов. Рабби Йоханан был так красив, что не только его лицо светилось, но даже, завернув рукав, он освещал темную комнату светом, исходящим от руки. И когда рабби Йоханан, придя навестить заболевшего рабби Элиэзера, увидел, что тот плачет о красоте рабби Йоханана, которая в будущем достанется земле, — сказал рабби Йоханан: «Если об этом ты плачешь, оправдан плач твой». И тоже заплакал.
Потому что истинная красота — одна из тех значимых вещей, о потере которых следует плакать.
В Кицур Шульхан Арухе предписывается: «Видящий красивые деревья и красивого человека, даже нееврея (увиденного случайно, поскольку приглядываться к ним запрещено) или животное, произносит благословение: “Благословен Ты, Г-сподь, Б-г наш, Царь вселенной, Который создал такое в Своем мире”». Правда, потом уточняется, что благословение на них произносится только в первый раз и больше никогда, ни на тех же самых людей, ни на других, кроме как в том случае, когда эти другие красивее предыдущих.
Женская красота [↑]
Почему-то «естественная» внешность женщины — такая, какую сотворил Вс-вышний, — никогда не считалась совершенной. Модницы всех времен и народов шли на самые смелые ухищрения, чтобы «улучшить» свой внешний вид и сделать себя привлекательными для мужчин, используя для этого все средства — начиная от безобидных кремов и масел и заканчивая выдергиванием коренных зубов и ношением тугих корсетов.
То, что было модно в ту или иную эпоху, то и воспринималось людьми как красивое. Попытки математически вычислить, какой длины нос или какое соотношение между размерами глаз и рта будут идеально красивыми — предпринимались многократно и безуспешно. А все потому, что «красота — в глазах смотрящего».
То, что не привлекает или даже отталкивает одних мужчин, может казаться особенно милой «изюминкой» тому, кто эту девушку полюбит. Более того, многие объективно привлекательные люди обладают какими-то дефектами внешности, которые и придают им особый шарм.
Известно немало высказываний мудрецов о том, что красота супруги важна для гармонии в семье и для лучшего раскрытия духовного потенциала мужа. Но при этом отмечается, что внешняя красота — это лишь отражение внутренней, духовной красоты. И эта внутренняя красота — основа! Многие из нас встречали людей, обладающих правильными чертами лица, но выражение злобы или высокомерия совершенно искажает их, превращая в уродливые.
О царице Эстер, которая даже против своей воли очаровала персидского императора, имевшего огромный гарем, наши мудрецы говорят, что она была «зеленоватой», т. е., возможно, болезненно бледной, но при этом очень нравилась всем, кто ее видел. Она была настоящей скромной дочерью Израиля и относилась ко всем людям доброжелательно, что вызывало в них ответную симпатию.
Вс-вышний наделил всех женщин красотой. Физическая привлекательность помогает супругам на первых порах сблизиться, стать одним целым, чтобы первичное влечение послужило нижней ступенькой лестницы, ведущей к настоящей любви, единению душ, при котором уже неважно, что «физический носитель» души со временем теряет былую силу и привлекательность.
Виленский Гаон в книге Коль Элиягу (к Берейшит 29, 17) спрашивает: почему Тора, говоря о таких праведных женщинах, как Сара, Ривка и Рахель, много раз упоминает, что они были красивы? Пишет Виленский Гаон, что женская красота не является достоинством, если у женщины нет страха пред Небесами. Однако если красивая женщина богобоязненна, то её красота — одно из достоинств, прославляющих её.
Если женщина богобоязненна, то красота её не только физическая, но и духовная. В таком случае её физическая красота является отражением красоты духовной.
Обманчива прелесть? [↑]
После знаменитых слов «Обманчива прелесть и суетна красота» царь Шломо добавляет: «…жена, боящаяся Господа, прославлена». Объясняет Виленский Гаон: «она прославлена — также своей красотой и прелестью». Так, духовное совершенство рабби Йоханана повлияло на его тело, сделало его красивым — настолько, что оно излучало свет.
В этом стихе Мишлей упоминаются два свойства красоты без страха перед Небесами — «обманчива прелесть» и «суетна красота». Виленский Гаон в комментарии к Шулхан Аруху (Эвен а-Эзер 1, 1) пишет: прелесть (хэн) — это нечто не настоящее, «обманчивое», то, что только представляется глазам человека. Такой «прелести» женщина достигает с помощью красивой одежды, косметики и т.д. Об этом и говорит стих в Мишлей — «обманчива прелесть», т.е. это обман, иллюзия, не то, что существует на самом деле.
Красота же (йофи) — это не обман, это то, что существует на самом деле, но и о ней говорит царь Шломо: если это красота только внешняя, то она «суетна» (hэвель — буквально: «пар»), т.е. непрочна, быстро «испаряется».
Полная противоположность женщине, красивой лишь внешне, — праматерь Сара. Авраам сказал ей, когда они шли в Египет (Берешит 12:11): «Вот, я узнал, что ты женщина, прекрасная видом». Только теперь Авраам узнал, что Сара была красива. Что же, он не знал этого раньше? Ведь она уже долгое время была его женой…
Конечно, Авраам знал, что Сара прекрасна, но думал: может быть, это внешняя красота, которая большой ценности не имеет, а не настоящая, вытекающая из внутренней красоты. Но после того как они долгое время провели в пути, а Сара была по-прежнему прекрасна, он понял, что это настоящая красота. Ведь в пути у женщины нет возможности следить за собой так, как в обычной жизни. И, поскольку Сара осталась прекрасной, несмотря на тяготы пути, он понял, что это не «обманчивая прелесть»… Об этом говорит мидраш (Берейшит Рабба 40, 4).
Красота и скромность [↑]
Для достижения высот духовности человек должен управлять своей физической сущностью. Поэтому в еврейской традиции так много внимания уделяется личной скромности, цниют, особой привилегии еврейской женщины. Женская красота завораживает, вызывает чувственную реакцию. Если эту красоту не контролировать, если видеть в женщине лишь красивое животное, духовное начало увядает и гибнет.
Особая священная задача еврейской женщины состоит в том, чтобы представлять физическую наружность в нужном свете, чтобы сквозь красоту светила душа. Если женщина выставляет тело напоказ, следуя веяниям моды, если она стремится выразить себя лишь как физический объект, это огрубляет ее и ведет к профанации святости. Духовность расцветает лишь в скрытом состоянии: женщина по-настоящему красива в еврейском понимании этого слова, лишь когда ее красота глубоко скрыта от посторонних взоров.
Еврейский путь состоит в том, чтобы создавать гармонию между внутренними и внешними мирами; не отвергать материальное, а ставить его под контроль духовности; обучать тело абсолютному подчинению душе. Такая гармония противоположностей и есть красота.